"Подари мне платок!"
На территории двора храма Вайкунтха Перумал в Канчипураме есть небольшой храмик божества, исполняющего желания. Название я забыла, а соблазн велик: пошли внутрь. Индус, который нас принимал, сказал, что для исполнения желаний надо обойти 12 раз вокруг внутренней раки, сложив руки и повторяя про себя самое заветное желание. Я вспомнила "Пикник на обочине", и пошла просто так, уповая, что великие боги и так знают мое заветное желание, а я сейчас начну какую-то мелочевку бормотать, что обидно. Сосредоточилась на шагах и получилось что-то вроде медитации на полном ходу.
Тоже интересный опыт, развитию которого помешал один старенький брамин, стоявший в дверях — мы каждый раз проходили мимо них, и он в какой-то момент начал делать руками знаки, что-то лопоча. На пятом круге я, наконец, обратила на него внимание, на седьмом дошло, что адресуется он именно к нам, и ближе к десятому я даже поняла, что он хочет сказать. Так вот: для исполнения заветного желния надо обойти храм (по-моему, это божество назвается Астика и символизирует оно зимнюю и летнюю половины года) три — три всего! — раза, а не двенадцать. То ли наш индус просто хотел от нас отдохнуть, то ли решил поглумиться, я так и не поняла, но теперь жду исполнения четырех заветных желаний, ибо намотала аккурат на четыре.
Храм Вишну огромен до невероятия, прекрасен и вызывает мистический трепет. Но не у нас. В священных водах храма (рядом с Храмом ста колонн есть довольно пространный бассейн с золотым куполочком в самом центре) лежит деревянная статуя Вишну. Раз в сорок лет ее достают из глубин, обсушивают на солнышке и долго, весело фестивалят с ней по случаю такого праздника. На это торжество съезжается толпа народу, это большой праздник для всех вишнаитов и жителей Южной Индии, которая почитает Канчипурам священным городом. Мы спросили — до следующего подъема статуи осталось 19 лет: "Уже скоро!". А пока местные бабульки стирают там бельишко, мужички моют телеса, мальишки просто купаются… Боги — это соседи, свои ребята, при всем почтении с ними можно запросто, без особых церемоний. На особые церемонии есть особые дни, а пока — почему бы не простирнуть в бассейне бога свои подштанники? Логично и удобно.
Одно небольшое, но замечательное впечатление подарили нам храмовые дровосеки. У большой горы стволов и веток копошились исключительно сосредоточенные неприветливые дядьки, голые по пояс. Мы не стали подходить близко, но это и не понадобилось: оказалось, на территории храма и рядом растут ароматические деревья. Дивным, головокружительно свежим и очень красивым, богатым ароматом благоухает все — от коры до последнего листочка. Дровосеки прилежно разделывали эти деревья на чурки и лучинки, а мы стояли и вдыхали, вдыхали… Говорят, на Западе эти благовонные деревяшки стоят неимоверных денег. Охотно верю — я уже плакала тут от бессилия описать запахи, впору заплакать еще раз. Не сомневаюсь, что богам — как индуистским, так и христианским — курения из такой древесины вполне бы понравилось. А я бы смастерила себе царское ложе из такого дерева и потом никого туда не пускала бы, померла в девках. Но счастливая!..
Итак: мы в городе тысячи храмов, сакральном городе золотых куполов. И немало времени мы посвятили тому, чтобы убедиться: для золота здесь умеют находить и другое применение.
Еще одно гордое звание Канчипурама — город шелка. Четырестя пятьдесят мастерских вытворяют такое, от чего нескоро удается очухаться. Собственно, шелка ткут по всей стране, но Канчи славится конкретно ручной работой и равных ему в этом нет. Похоже, первый ткацкий станок в истории шелковых тканей выглядел именно так, как те, которые я видела в лавке-мастерской. Меня не обманули толстенные лохматые картонные перфокарты, которые направляют узоры — цветные или золотые.
В остальном перед изумленным взором предстает вполне ископаемая конструкция из огромной деревянной рамы, опутанной тончайшими паутинками ниток, каких-то малопонятных коклюшек, грузиков и прутиков с длинной вертикальной палкой-рычагом и двумя педалями — вот еще эта деталь слегка приближает древность к нашему пониманию. Ткач, таким образом, напоминает органиста, который то давит "на газ" ногами, то сосредоточенно перебирает пальцами у себя под носом, то молниеносным движением стрижа кидается вправо-влево с "коклюшкой" в руке, то балетным всплеском всего себя дотягивается до ключевой палки, чтобы рама с грохотом и скрипом придавила очередную тончайшую ниточку к сотням тысяч предыдущих…
Долгие недели и месяцы могут уходить на создание одного предмета. Разумеется, чем сложнее и пространнее рисунок, тем больше возни. Дупатты (прямоугольные платки-шали) с цветной или золотой каймой могут выткать относительно быстро, златотканой скатерти можно прождать год, но она стоит и большего. Хотя когда нам показали это чудо, мы в один голос заявили, что ни одна трапеза наших относительно благополучных жизней не стоила подобной скатерти: тончайший пурпурный шелк, широченная кайма из золотых павлинов и основная площадь, затканная вперемежку куропатками, слонами, антилопами и индийскими кривыми огурцами (или бобами?).
Но это была кульминация большого шоу, которое дал нам владелец шелковой лавки-мастерской, каковых в Канчипураме едва ли не больше, чем храмов. Сначала в ход пошли ткани, и я, пытаясь удержать брови от сползания на затылок, прощалась со своими представлениями о шелке. Из тканого шелка-сырца можно шить мужские костюмы, такой он плотный и тяжелый. По-видимому, ткут материи из шелка на любой стадии обработки, так как тканей мы видели множество, и все разные по фактуре, плотности и весу. Совершенно ошеломляют оттенки: и чистые, и переходные цвета настолько ярки и интенсивны, что все, виденное прежде, кажется блеклым и совершенно бесцветным.
Наше тривиальное представление о шелке — тонкая-тонкая полупрозрачная ткань — тоже оказалось востребованным: нас развлекали любимым приемом местных мастеров "прыгающая шаль". Довольно пространный платок из тончайшего шелка сгребается в мужскую ладонь и там уминается так, что становится незаметен. Потом ладонь раскрывается… И у тебя на глазах взрывается персональный фейерверк: солнечно-желтый, огненно-красный, бирюзовый, лиловый, аквамариновый, изумрудный, и все невероятно пестрые, в мелких-мелких виртуозных узорах. Нам было их до ужаса жалко — ведь помнутся! Не мнутся — уверил нас хозяин лавки и не соврал. Ничего им не делается. Это не тот шелк, который через минуту выглядит жеваным, это настоящий канчипурамский шелк ручной работы — ему все равно, он выше, он вечен.
Прямоугольные шали, тканые золотом, декоративные наволочки и картинки, ксивники и галстуки, скатерти и настенные панно, всевозможные сари — мы не успевали набрать воздуха в легкие, чтобы снова и снова ахнуть и хлопнуться в обморок. Впечатление невероятное. Очень эффектно выглядела и "перемена блюд": вдоволь намахавшись очередным видом своей продукции перед нашими обалдевшими лицами, хозяин небрежным жестом сбрасывал все эти сокровища… на пол! В одно мгновение большой стол освобождался и местная прислуга принималась подтаскивать все новые стопки шелковых чудес, которые босс с удовольствием раскрывал перед нами продуманными театральными движениями. А на полу, возле сброшенной кучи несметных богатств уже суетились два пацана: садились по турецки друг против друга и складывали эти десятки паутинок и большущих тяжелых скатертей. Но это все как будто совершенно не заботило главного: он давал представление, а "show must go on!".
