Вспоминаю и завидую сама себе — утречком раненько журчит телефон:
— Доброе утро, мэм. Cемь часов!
Ночной портье Мохан сказал эту фразу по-английски в первый и последний раз. Уже к нашему возвращению в этот же день он встречал нас русскими "Добрыми вечерами" и провожал в опочивальни "Добрыми ночами". Хваткий товарищ, далеко пойдет.
А зависть моя объясняется ежедневным ритуалом, который народился этим утром и завершился в день отъезда. Захватив полотенце, я (или мы — по-разному выходило) отправлялась к океану. Благо идти всего-то метров двести. Океан, надо сказать, запирали на висячий замок — была там в нашем заборе такая маленькая калиточка, через которую и следовало пройти на пляж. Так вот ни единого разу я не потревожила портье просьбой, чтобы эту калитку мне открыли — сначала просто не знала о ней, а потом поняла, что нет необходимости: они все секли! На полпути меня неизменно догонял служащий в форме с ключом, который и отпирал для меня океан…
К воде нужно было идти через тропинку среди прекрасного зелено-лилового ковра из каких-то неведомых ползучих цветущих вьюнков. Справа оставалась самая настоящая рыбацкая деревня, где на момент нашего пробуждения уже давно вовсю копошились люди, а в волнах видны были лодки. Рыбаки время от времени вывозят туристов на большую воду смотреть дельфинов. Нам не повезло — океан был чем-то обеспокоен, на лодках мы не ходили. Говорят, что, если выход все-таки состоялся, а дельфинов увидеть не удалось, рыбаки не берут плату за извоз. Зайки, не устаю повторять я, зайки, чистые ангелы.
В первый день я долго-долго стояла у океана — не знаю почему. Наверное, потому что впервые оказалась с ним один на один, лицом к лицу. Вряд ли у меня получится описать словами то впечатление, которое он на меня произвел. Нас было всего трое: голубое небо, голубая вода и я — кстати, в голубом платье. Вернее, меня не было, если попытаться себе по-настоящему представить две других составляющих этой картины. И вот это ощущение отсутствия себя оказалось неожиданно хорошо. Оказывается, есть точка, где вся многозначительность собственного "я" теряет смысл, где от тебя остается лишь способность воспринимать — не смотреть и слушать, а именно воспринимать, вообще: и слышать, и видеть, и осязать, и обонять и даже чувствовать его, как будто океан вливается в тебя и проникает насквозь, в сущности, совершенно не замечая этой ерунды. Океан — это не вода. Это огромнейший мир, в котором тебе нет места, но который имеет волю, характер и причуды, который прекрасно осознает свою невообразимую мощь, хотя и ластится к ногам обманчивыми волнами прибоя.
Тут я впаду в мистику, но без этого никак. Я стояла и думала океан. Хотела, собственно, просто окунуться, но все не решалась войти в воду. Не боялась, просто было как-то неловко. И вдруг прямо на уровне моих глаз пролетела стайка бабочек — огромных, бархатно-шоколадных, с очень яркими оранжевыми пятнами. Они летели медленно, я насчитала шесть. Пока приходила в себя от необычного зрелища, пролетела еще одна стайка — на этот раз из пяти бабочек. И тогда я поняла — можно. Почему? Ну не знаю. Не было никаких внутренних озарений или толчков, просто скинула платье и пошла в воду. Обошлось без приключений, хотя в другой раз океан дал мне по шее и наградил парой пинков под зад. Норов…
Продолжением ежеутреннего ритуала служило омовение с плаванием в нашем очаровательном голубом байссейне, ибо горькую соль океанской воды просто так не смоешь. Но и бассейн помогал мало, приходилось купаться "в трех водах": завершать процедуры душем, выгребая из всех закоулков тела кучки невероятно мелкого белесовато-золотистого песка и долго ощущая на губах "насильно данный" поцелуй волны.
В этот день меня впервые благословил слон. Впоследствии я проходила эту процедуру еще дважды, но первый раз, естественно, самый памятный. Слон был молодой, веселый и расписной — храмовых разрисовывают, как дымковские игрушки, наш был даже при маникюре. А служит он при храме слоноголового Ганеши, которого к тому времени мы уже успели нежно полюбить.
Напротив храма продаются странные такие "продуктовые наборы" в корзинках: кокос, пара бананов, лотос и пучок ярко-зеленой травы. Оказалось, все правильно — продуктовые. Это для подношения Ганеше: все, что едят слоны. В храме мы тоже видели людей с копешками сенца, связками бананов (в Индии они раза в два-три короче наших и раз в пять вкуснее), кокосами и букетами цветов. Вообще, как оказалось, Ганеше нужно жертвовать свежие цветы и фрукты. Вечером фрукты можно съесть — бог не жадина. А цветы нужно опускать в текущую воду — реку, море или океан.
Еще ему нужно очень прикольно поклоняться: обхватив руками голову, правое ухо пропустить между средним и безымянным пальцем левой руки и наоборот. После чего следует приседать, касаясь локтями пола — в идеале 108 раз. Рекомендую попробовать. Потом рекомендую поробовать чуть усиленный вариант: скрестив ноги. С локтями — все то же самое. После таких упражнений Камасутра покажется просто утренней зарядкой для параличных.
Рядом с храмом, напротив длинного ряда цинковых ведер с белыми, лимонными и розовыми лотосами (ведрами!) стоит слонятко со своим специальным дядькой. Слону надо дать съестное или монетку (он примет подаяние хоботом), а потом чуть наклонить голову — он ласково тюкнет кончиком хобота по макушке. Стало быть, благословил. Животина радуется харчику, дядька — монеткам. Но в общем перепадает обоим, хотя индусы больше стараются угодить слону. Поэтому дядька больше любит туристов.
