"Вылечившиеся пациенты верят потом только онкологу": хирург Владимир Афанасьев про первого пациента, приметы и влияние COVID-19 на смертность от рака
(50)
Говорят, что быть врачом — это призвание. Как вы пришли в профессию И не жалеете ли об этом?
Если коротко, не жалею. Вы упомянули призвание — это и есть ответ н вопрос, как я пришел в профессию. Судьба так сложилась, что я стал врачом — у меня никто из родителей, бабушек или дедушек врачами не был, то есть, я не из династии. В школе я учился как обычный советский мальчик, и когда пришло время делать выбор — куда идти дальше и чем заниматься, как-то само собой вышло, что я поступил в Тарту на медицинский факультет. При этом я не скажу, что я в школе учился просто превосходно, а в Тарту в то время конкурс в то время был очень серьезным, побольше, чем в московских вузах, поэтому все сомневались, что мне удастся преодолеть этот барьер. Но я его прошел с первого раза и за все время учебы у меня не было плохих оценок, по специальности были одни пятерки. То есть, как-то так сложилось, что это на самом деле оказалось призванием. Это — Божья воля, может быть, или как-то еще это можно объяснить, я не знаю. И надо ли это объяснять? Так случилось.
То есть вы сразу решили, что будете врачом? Детская мечта?
Нет, в том-то и дело, что такой мечты у меня не было. Я считаю, что это — очень удачное стечение обстоятельств, потому что оказалось, что из меня вышел неплохой врач. Хорошо, что так вышло!
Помните ли вы своего первого пациента, о котором можно сказать, что вы спасли ему жизнь?
Непростой вопрос. Что значит, спасти жизнь? Такая формулировка характерна для какой-то скорой помощи, аварий, травм или каких-то других вещей, которые приводят к смерти пациента, если не были сделаны правильные манипуляции со стороны врача. Должен сказать, что я никогда не работал в экстренной медицине — только в плановом хирургическом отделении, где спасение жизни — ежедневная рутина. То есть, если мы не проводим плановую операцию пациенту или по каким-либо причинам нам это не удается, то счет действительно может идти на дни. В этом понимании, если задуматься, то я могу вспомнить нескольких первых пациентов. Одного такого молодого человека я оперировал в 76-м году, и он жив до сих пор, мы с ним встречаемся.
То есть, вы поддерживаете связь с пациентами?
Некоторые пациенты становятся близки, они — как члены семьи. Приходится исполнять обязанности их семейного врача. Причем не только их, но и детей, и внуков. Но это — специфика онкологии. Больные, которые вылечились, верят только онкологу — даже их семейный врач не хочет ими заниматься, говорит, мол, у вас есть свой врач, к нему и идите. Онкология — это когда пациент привязывается к тебе на всю жизнь. Он приходит к тебе на контроль, консультации, связь с его родителями или детьми поддерживается постоянно — в результате получается, что идет года, он уже не должен к нам приходить, потому что он вылечен и не состоит у нас на учете. Но все равно получается так, что ходит по некоторым даже, может быть, ненужным вещам. А мы не против, пускай приходят.
Вам приходится сталкиваться со случаями разной степени тяжести, сообщать пациентам их диагноз, может быть, утешать родственников. Что дает вам силы — и моральные и физические?
Да, это -тяжелая нагрузка, не столько даже физическая. Когда ты работаешь столько лет, то физическая нагрузка становится привычкой. А что касается психической нагрузки — к этому невозможно привыкнуть, и каждый новый пациент — это ментальная нагрузка. Я уже давно обращаю внимание, что для меня просидеть за столом 6 часов, принимая пациентов — гораздо утомительнее, чем проведение операции за столом. Все из-за негативных эмоций, негативной ауры пациентов со злокачественными опухолями, которые тянут из тебя позитивную энергию. Не потому, что они хотят этого, это скорее происходит бессознательно. И это нагружает очень серьезно.
Я бы не сказал, что у меня есть какое-то хобби, которое помогает мне отвлечься — марки я не собираю, гаража из ”бьюиков” и ”роллс-ройсов” у меня тоже нет. Хотя, с большой натяжкой таким занятием можно назвать то, что больше 20 лет я пытаюсь чередовать свою врачебную деятельность с общественной деятельностью. Я не могу назвать себя политиком, хотя некоторые пытаются меня так обозвать. Политика — это очень серьезная профессиональная работа, которой нужно заниматься постоянно, она не может совмещаться с чем-то еще. Но я являюсь депутатом таллинского горсобрания от центристской партии, состою в некоторых фондах. Это меняет немного жизнь, ты по-другому оцениваешь ситуацию и эта ментальная нагрузка, связанная именно с больными, уходит. Появляется другая нагрузка, другие проблемы и вызовы. Так и получается, что негативные эффекты нейтрализуют друг друга.
Есть ли у врачей какие-нибудь приметы, которые стараются соблюдать перед важной операцией?
Нет, ничего такого нету, глупости, у хирургов такого нет. Если вам кто-то что-то подобное скажет — не верьте!
Повлияла пандемия ли на смертность от рака? Например, не смогли сделать вовремя операцию?
Такая статистика будет только через 3 года, она всегда задерживается. Если же рассуждать теоретически — то наверняка. Есть такое понятие — избыточная смертность. Представьте, что статистика дает ежегодно предоставляет данные об определенном количестве смертей, условно скажем, что это — 200 тысяч человек. Из года в год цифры не сильно меняются, за исключением легких колебаний, ситуация стабильна. И тут в определенный год эта цифра вырастает до 280. Разница, которую мы видим — и есть избыточная смертность. Для того чтобы ее объяснить, смотрят на события, которые произошли за этот год, в данном случае — это COVID. И сейчас все страны считают последствия эпидемии по этой избыточной смертности.
Недавно мне попалась информация о том, что в России умерло на 500 тысяч больше, чем обычно. Таким образом, они не могут посчитать всю смертность от коронавируса по различным причинам, но эта цифра может дать какое-то представление.
Так и в нашей сфере. Наверняка, кто-то недополучил должного лечения или каким-то образом не вовремя пришел из-за сложившейся ситуации. Но в данном случае, это — предположение. Мы работаем точно также, за последний год у нас нет снижения по оперированным пациентам. Даже по договорам с больничной кассой у нас нет снижения объема финансирования. Это говорит о том, что у нас оплачены все больничные случаи, которые были запланированы, то есть, по данным региональной больницы, снижения лечения онкобольных не существует.
У вас скоро юбилей, собираетесь отмечать?
Я бы, конечно, отметил, но в других условиях. Сейчас празднование юбилея теряет свой смысл. До пандемии у меня был план отметить это мероприятие шире, но в данном случае, это ограничится семейным ужином в узком кругу и разрезанием торта в больнице.
