Взгляд изнутри: что на самом деле происходит на бесплатных курсах эстонского языка?
Недавно опять проходила регистрация на бесплатные курсы эстонского языка, финансируемые Фондом интеграции. 736 счастливчиков будут изучать язык с нуля или улучшать свои познания. К тому же в связи с нехваткой мест будет дополнительный набор и в марте. ”МК-Эстония” выяснила, что на самом деле происходит на бесплатных курсах эстонского, какие плюсы и минусы у такого обучения, и как языковые школы задним числом ”рисуют” себе деньги.
”Моя мама уже год не может записаться на эти курсы, — рассказывает Юлия. — Как ни пытается — запись уже окончена. Это спустя час после начала регистрации! И муж тоже пытался-пытался попасть на курсы — никак. Плюнул, пошел на платные. И в то же время государство постоянно рапортует: вот, на курсы эстонского было выделено столько-то денег и обучено столько-то человек. Хотя попасть на них сложно”.
При этом есть счастливчики, которым это удалось. Однако по разным причинам далеко не всем удается дойти до конца обучения.
Например, Андрей один из тех, кто бросил на полпути. Виной тому — организация обучения.
”Фирма Folkuniversitetet, которая должна была нас обучать, сняла класс в гимназии Юхкентали, недалеко от автобусного вокзала в Таллинне, — рассказывает он. — И после того, как у четвероклассников заканчивались уроки, приходили мы, взрослые дяди и тети, и пытались уместиться за школьными партами. Было очень тесно и неудобно. К тому же учебников нормальных не было — выдали сшитую стопку листов А4. Понятно, что фирма пыталась всячески сэкономить, но так дела не делаются”.
Плюс изначально на тестировании произошел сбой — он записался не туда и в итоге понял, что не тянет. Ушел. Хотя, если бы его перевели в группу, соответствующую его знаниям, он бы продолжил учиться.
К сожалению, многие из тех, кто посещал курсы от Фонда интеграции, отмечают ряд ключевых ошибок в организации обучения, которые сильно снижают его эффективность. И, как следует из опыта тех, кто учился в 2018–2019 гг., это все не решается годами.
Повысить посещаемость на бумаге
”На курсы уровня А2 я попала после нервной и трудной записи на сайте Фонда интеграции. Страница то отсутствовала, то все висело и падало из-за наплыва желающих. В конце концов как-то удалось записаться”, — рассказывает приехавшая из России Яна.
На первой встрече им устроили тест на знание языка и объяснили правила — не опаздывать, выданные учебники носить на каждое занятие, уроки не пропускать, на каждом уроке нужно расписываться, отмечая свое посещение. Максимально можно пропустить семь занятий. Если — больше, сертификат по итогам обучения не выдают.
”Тест, как ни странно, в дальнейшем ни на что не повлиял, — добавляет она. — Вполне логично было бы после теста перераспределить людей по группам разных уровней, но нет. Все, кто пришел изначально, остались в нашей группе А2, хотя у кого-то знания были на уровень выше, а у кого-то — ниже. Отсутствие предварительной фильтрации по уровню знаний очень затрудняет работу педагога. Пара учеников не знали, как произносятся буквы эстонского алфавита и не умели считать до десяти, что странно. А у других был широкий словарный запас, они вполне могли бы учиться на В1”.
Она отмечает, что сама по себе учебная программа была очень сжата, и на уроках они пропускали целые темы из учебника, чтобы успеть все по плану. Особенно трудно пришлось тем, кто не владел русским.
”В моей группе таких оказалось двое — из США и Судана. Им не хватало учебных материалов хотя бы на английском. Также было очень трудно объяснить девушке из Судана, которая владела только арабским, что нельзя ставить подписи за пропущенные дни. Она могла расписаться сразу за 5–6 занятий, хотя фактически была только на одном из них”, — рассказывает Яна.
Отсутствием на уроках, добавляет она, стращали сильнее всего, но ближе к концу курса стали предлагать ”закрывать пропуски”, сдавая на проверку домашнюю работу.
”Сложилось впечатление, что организаторы заинтересованы в том, чтобы как-нибудь на бумаге повысить посещаемость уроков”, — подчеркивает женщина.
Самой живой и интересной частью курсов были экскурсии. Они ходили с группой в банковский музей, за кулисы театра ”Эстония” и в Национальную библиотеку на познавательный квест. Все общение было на эстонском.
”Продолжать изучение языка по линии Фонда интеграции у меня желания нет. По сравнению с курсом А1, которые я посещала до этого в платной школе, программа оказалась очень короткая и скомканная, а из-за отсутствия на входе контроля уровня знаний в группах получается разброд и шатание: кому-то слишком легко учиться, кому-то — слишком тяжело. Я бы предложила углубить программу курса, добавить в нее учебных часов и более ответственно отнестись к стартовому тестированию, сделав его обязательным еще до регистрации на курс”, — подытоживает Яна.
Тестирование, которое ни на что не влияет
Оксана, которая ходила на курсы В2, отмечает, что есть ряд ключевых недочетов в организации, которые сильно снижают эффективность обучения.
”Во-первых, перед записью в интернете многие проходят тест, однако он вообще ни на что не влияет. Система позволяет самому выбирать курсы, и с уровнем А2 записаться хоть на С1, — отмечает женщина. — Во-вторых, на тестировании в языковой школе дают… тот же самый тест. И он опять ни на что не влияет! Нам прямо сказали: не волнуйтесь, как бы вы ни написали тест, вы продолжите учиться на В2. А для чего вообще тогда этот тест?”
В итоге в группе на уровне В2 были люди абсолютно разного уровня. От тех, кто вообще эстонским не владел даже на начальном уровне и читал с трудом, до тех, кого, по-хорошему, надо бы в группу С1.
Из-за разного уровня знаний обучение, по ее словам, пробуксовывало. Потом люди стали отсеиваться — кто-то перевелся в другую группу, кто-то сообщил, что он хочет прекратить обучение, кто-то просто пропал. И на их место никто не пришел.
”В итоге полкласса пустовало, и в то же время знакомые жаловались, что на курсы просто не попасть, — говорит она. — В целом же обучение шло весело и в игровой форме, был отличный преподаватель. Мы ходили в театр и библиотеку, смотрели фильмы на эстонском, писали сочинения и заучивали стишки. И самое главное — постоянно говорили на эстонском. Плюс на курсах выдали толстый учебник — новый, хороший, внушительный, с подробно разобранной грамматикой и упражнениями. Но из него мы прошли только половину. ”Остальное — за деньги”, — сказали нам. Потому что ЕС финансирует только 120 академических часов”.
Также, вспоминает она, на первой встрече сказали, что в конце каждого месяца все регистрационные листы с подписями отправляются в Фонд интеграции.
”Однако, как оказалось, они оставались у учителя, — говорит Оксана. — И перед финальным тестированием (в третий раз один и тот же тест!) та же дама, которая изначально нас пугала, пустила листы регистрации за предыдущие три месяца по рядам. Все тут же понаставили подписи, повысив посещаемость порой до 100%”.
Нет единой программы
Инна также сначала записалась на В2, но быстро поняла, что ей там скучно, и когда появилось место в группе С1, перевелась.
”Тестирование вначале делают просто для галочки. В итоге в группу попадают те, кто на этот уровень вообще не тянет. Хотя тесты изначально могли бы быть более толковыми, — говорит женщина. — Второй момент: преподаватель у нас в группе на В2 была эстонка. И, как оказалось, носитель языка зачастую просто не может доступно объяснить грамматику тем, кто его учит как иностранный. Не может перевести, привести аналогию с русским, многие нюансы так и остались непонятными”.
В группе на уровень С1, отмечает Инна, учительница была русской и все подробно и понятно объясняла. В программе были и интересные походы, и экскурсии.
”Из общих минусов: у языковых школ для С1 нет четкой программы и нормальных учебников. Нам, например, дали две книжечки — синюю и белую — с упражнениями. Никакой грамматики. Никаких ответов в конце. Я до этого ходила на другие курсы, было ощущение, что преподаватель и сама толком не понимает, что нам надо дать. Это плохо, — подчеркивает женщина. — Что касается этих конкретных курсов, то в моей группе некоторые на С1 явно не тянули, но их никуда не переводили, и учительница им по пол-урока разжевывала азы. В итоге мы тратили время, хотя могли бы идти дальше. Возникало ощущение, что обучение могло бы быть гораздо более эффективнее, если бы тщательнее отбирали людей в группы”.
Затем, вспоминает она, начался отсев: те, кто не тянули, начали сачковать. Заинтересованные продолжали ходить, но их было не так много. Места в классе пустовали, при этом никого новенького — взамен ”отвалившихся” — не приводили.
”На одном из последних уроков появились все те, кто не ходил! Им дали регистрационные листы, они расписались и получили дипломы — точно так же, как и те, кто ходил исправно, — говорит Инна. — И я не понимаю, почему эта проблема — с псевдопосещаемостью и нелепым тестированием — вообще не решается на государственном уровне? То есть люди ходят в группу высшей категории, но не тянут, а остальные тупо тратят свое время, пока им все объясняют. А тем, кому это действительно надо, в группу не попасть. Школа ничего при этом не делает, в другие группы учеников не переводит и разрешает ставить задним числом подписи”.
”Мы просто просим посмотреть”
Примечательно, что эти три человека — ученики одной школы Multilingua, проходившие обучение в разные годы. Люди независимо друг от друга указывают на одни и те же факты.
Но руководитель языкового центра Multilingua Малле Ней говорит, что свидетельства выдают только тем, кто посетил 80% от всего объема курсов и написал финальный тест. И у них нет никаких фактов, подтверждающих вышеприведенные упреки.
”Если по какой-то причине ученик не поставил подпись, то мы просим в конце курса посмотреть листы, чтобы из-за случайно не поставленной подписи те, кто ходил 80% обучения, не остались без свидетельства, — заверяет она. — Каждый человек сам лучше знает, когда он ходил, и отвечает за это своей подписью. Если ученик заранее знает, что его не будет, то по договоренности с учителем он может прийти на занятие другой группы и потом тоже поставить подпись. Учителя ведут и электронные дневники. И за два года были случаи, когда выяснялось, что человек на самом деле ходил, но забывал поставить подпись, ушел пораньше или спешил в конце урока. И свидетельство ему выдать уже было нельзя. Поэтому мы и просим быть внимательнее и в конце пересмотреть листы регистрации”.
По ее словам, свидетельства тем, кто не был на 80% занятий, просто не выдают.
”Мы не можем согласиться и с утверждением, что предварительное тестирование не играет при составлении групп никакой роли, — отмечает она. — Это важный индикатор знаний учащихся, и по тестам измеряют, как улучшились знания человека после курсов. Да, в группах — люди с разным уровнем знаний, и если есть свободные места, мы переводим желающих в другие группы. Если их нет, то их нет. К тому же человек сам отвечает за то, куда он регистрируется. Ведь группы формируются еще при регистрации, а не после теста. И мы годами проводим бесплатные курсы эстонского языка и можем говорить, что успешно. Ученики очень довольны, обратная связь позитивная. К сожалению, желаний всех учащихся — а в 2018–2019 годах их было около 600 — мы учесть не можем”.
Не молчите!
Представитель Фонда интеграции Яна Тонди говорит, что очень жаль слышать о таких историях, потому что им эту информацию напрямую никто не предоставлял.
”Если люди заверили подписью свое присутствие на уроке, то у нас, к сожалению, нет возможности провести задним числом контроль и потребовать у школы деньги, — говорит она. — Мы регулярно проводим выборочный контроль уроков во всех группах, посещаем занятия, проверяем работу учителей и то, в правильной ли группе ученики и на нужном ли уровне. Если нам поступают жалобы, то проверяем дополнительно”.
Она заверяет, что в начале курсов все языковые фирмы должны провести тестирование учеников и убедиться, что ученик — в правильной группе. Ведь это очень важно.
”Наша практика показывает, что если выясняется, что уровень ученика не соответствует группе, его переводят в другую. Если у фирмы нет мест в нужной группе, то она обращается к нам, и мы находим место в другой фирме. Так что, если ученики не молчат и сообщают нам или фирме, проблема решается”.
Она добавляет, что фонд благодарен, если учащиеся потом дают им обратную связь, если они недовольны организацией курсов или их качеством — и тогда фонд может сразу же вмешаться и повлиять на ситуацию.
”И мы просим обязательно сообщать нам о действиях, которые указывают на нечестное оказание услуги, и не содействовать этому, подписывая бумаги”, — призывает она.
Что же касается учебников, то Яна Тонди поясняет: они предусмотрены для более длительного изучения, нежели 120 часов. И задача курсов — развить язык общения. Учебник — лишь вспомогательный материал. А учитель может сам решать, какую его часть он будет использовать в процессе. Ну а непройденные главы из учебника можно изучать на следующем уровне.
По словам Тонди, из всех записавшихся на курсы потом не заканчивают обучение лишь порядка 20–23%. То есть 2–3 человека из группы. Причины — разные, зачастую — личные и связаны с работой или семьей.
А свет на подписи задним числом проливает, оказывается, система финансирования: если учащийся прошел минимум 80% от объема курсов, фонд платит фирме за его место в полном объеме.
В 2019 году в среднем стоимость одного 120-часового курса на человека составила 437 евро.
Если же ученик посетит меньше 80% занятий, то фонд платит только за то количество часов, которые он отбыл. Так что каждый, кто бросает обучение, влияет на цену.
Арифметически можно вычислить, что стоимость одного урока в 45 минут — в среднем 3,64 евро с одного ученика.
Таким образом, школам выгодно, чтобы посещаемость учеников была более 80%. Хотя бы на бумаге.
