Было бы лучше с реформистами? О принципах, честях, совестях и коалициях
Вот мы и дожили до радостного. Случилось вдруг, что в эстонском политикуме обильно развелось бескорыстных моралистов, а слова ”честь” и ”совесть” просто не сходят с виртуальных страниц. А также ”предательство”, ”теплые местечки”, они же ”кресла”, ”жажда власти” и прочая, прочая. Но прослезиться от умиления не получается, пишет публицист Алексей Семёнов в "МК-Эстония".
Как-то всегда оказывается, что осваивают этот лексикон либо профессиональные неудачники-одиночки, бескомпромиссные пикейные жилеты из Фейсбука, либо фигуры из все проигравших партий. Вот социал-демократы и лично, скажем, Марина Кальюранд. Они, поди, в жизни столько раз не вспоминали про совесть и предательство принципов. Благо не о себе речь, чему поводов было бы предостаточно. То ли дело обличать других — оно и приятнее, и уютнее, и довеском идет любование собственным моральным превосходством.
Как и неудачливый кандидат в премьеры реформистка Кая Каллас. Которая сообщила публике, что депутаты, голосующие за нее, ”поступают по совести”. А прочие, значит, наоборот. Какой-нибудь грубиян мог бы обозвать их лицемерами, но не станем этого делать. А то вдруг расстроятся и снова забудут про совесть еще лет на двадцать.
Поговорим по существу
Мало кто из обвинителей центристов при этом пытается говорить по существу. А мы попробуем. Начнем с ”предательства русскоязычных избирателей”. В тексте договора можно найти несколько пунктов из предвыборной платформы ЦП. Важные положения:
о том, что родившиеся в Эстонии дети больше не будут апатридами и гражданство им будет гарантировано;
о том, что государство будет всячески помогать получению эстонского гражданства желающим;
о возможности обучения на русском языке, при этом выбор самих детей и родителей будет уважаться.
Мало? Маловато. Хотелось бы еще, чтобы вспомнили обо всех серопаспортниках. Чтобы убрали дискриминационную возможность лишения гражданства для натурализованных. Чтобы ограничили полномочия языковой инспекции. Чтобы гарантировали вслед за Конституцией делопроизводство на русском языке для Северо-Востока, и т. д. Но в сложившейся ситуации достижением можно считать то, что уж хуже — точно не станет.
Что-то сейчас не получилось. Но давайте спросим: а в коалиции с реформистами мы получили бы больше, чем в этом договоре? Позвольте усомниться. Знаем, как они ”по совести” относятся к русскому образованию. Это во‑ первых. А во‑ вторых — без реформистов появляется шанс избавиться от пресловутого е-голосования. И давайте не воспринимать коалиционный договор как панацею на все случаи жизни.
Политическая жизнь — это процесс, и мы имеем дело с конкретным этапом этого процесса. Будем снова ставить цели и добиваться их по мере возможностей. Будут, кстати, и новые коалиции, и новые расклады в них. И если вы видите цели и задачи, помогите тем, кто может их принять и реализовать, помогите увеличить их политический вес. Центристам, например — а кому еще? ”Нет у меня для вас других политиков”.
Еще популярная претензия. Соглашение, дескать, состоит из обтекаемых фраз, ”а где же конкретные цифры и сроки”?! Это напоминает некоего Н. С. Хрущева, который как раз любил конкретику: в 1980 году советские люди будут жить при коммунизме! Ага. Зато компетентный эксперт Райво Варе, анализируя экономическую часть соглашения, считает, что коалиционный договор, который подписали центристы, отечественники и EKRE, и не должен быть конкретным.
”Лучше не связывать себе руки базарными обязательствами. Будет еще долгая компромиссная борьба, которая будет приводить к каким-то результатам, а где-то — нет”. Р. Варе понимает в реальной политике явно больше, чем фейсбучные пикейные жилеты, и я с ним полностью согласен. Мы имеем договор о намерениях, и что получится из него — будем посмотреть. Обычно предварительные итоги подводят через 100 дней, а они еще и не начинались.
Главное обвинение
Наконец, главное обвинение: центристы легализуют в Эстонии фашизм (вариант — нацизм), ”за шкирку тащат в правительство откровенных фашистов”. Знаете, правозащита и занятия международным правом вырабатывают пристрастие к точным определениям. Символ фашистской идеологии — древнеримская фасция (фашио), пучок прутьев, означающий единство и сплоченность народа.
Бенито Муссолини, основоположник итальянского фашизма, чеканно сформулировал его суть: ”Все в государстве, ничего против государства, ничего вне государства!”. А германский нацизм — это расизм с элементами социалистических идей. Чего-то не дотягивает ЕКRЕ до этих образцов. И пока никто в Эстонии, слава Богу.
Так что ”фашисты” — это, скорее, метафора. В Эстонии вообще любят метафоры: ”оккупация”, например, или, с другой стороны — ”апартеид”. Это от полуобразованности. Симпатизанты — да, имеются, и далеко не только в ЕКRЕ. Имитация тоже имеет место быть, у нас любят имитировать. Факельные шествия, к примеру. Но чтобы это переросло в реальный фашизм, нужны многие обстоятельства, внутренние и внешние, которые пока не прослеживаются.
Конечно, лидеры ЕКRЕ — националисты, даже радикальные националисты. Опять же не они одни. Катри Райк, сама много лет состоявшая в националистической партии, имела основания подметить вульгарно националистические и русофобские высказывания обоих Хельме. Что делает их малоприятными партнерами. Однако можно считать, что бывший исполнительный директор Союза писателей Эстонии, бывший посол Эстонии в России и замканцлера МИД несколько пересаливает в предвыборной роли прямодушного хуторского правдоруба. Пока — пока! — это лишь слова. Поглядим, какие будут дела.
Политика — это игра в долгую. Надо работать над тем, чтобы в обществе поняли: русские — не аномалия в национальном государстве, это легитимное сообщество со своими интересами. И русское образование — это тоже не аномалия, от которой желательно избавиться, а ресурс всего нашего общества, и так небогатого ресурсами. Для этого искать партнеров, какие есть, и работать с ними. И коалиционные договоры готовить, исходя из этого.
Дело надо делать, господа.
