Владимир Адаричев и Андрей Покутный: песня в России может стоить и 100 000 евро
Плодотворный тандем эстонского происхождения — Андрей Покутный и Владимир Адаричев — хорошо известен в российском шоу-бизнесе. За музыку отвечает Андрей, за слова — Владимир. В их творческом багаже и аранжировка для песни ”Не верь, не бойся, не проси” группы ”Тату”, и песни, которые исполняют Филипп Киркоров, Валерия, Николай Басков, Стас Михайлов, Лолита, и саунд-трек для нашего первого отечественного сериала ”Ласнагорск”. В конце уходящего 2018 года Андрей написал в своем Фейсбуке, что их новую песню ”Почему” приобрел Владимир Пресняков.
"МК-Эстония" поговорила с Андреем и Владимиром о том, как создается хорошая песня, о цене песен, новогодних развлекательных программах на российских телеканалах и о том, как пробиться и удержаться на вершине музыкального Олимпа.
– Что нужно, чтобы ваша песня понравилась кому-то из топовых артистов и он захотел ее исполнить?
Покутный: Должна быть хорошая песня. В день, бывает, мы пишем по две песни. Сначала собираем демоверсию: делаем аранжировки, вокалисты поют, прикидываем, на какого артиста песня рассчитана, рассылаем исполнителям. Потом выясняем: понравилась — не понравилась.
Адаричев: Написали песню и думаем: какому бы артисту она подошла? Иногда получается универсальная, тогда рассылаем всем.
– Процесс ожидания заставляет нервничать?
П.: Спокойно, столько лет уже.
А.: Приятно, когда кто-то ответил. На песню, которую забрал сейчас Володя Пресняков, претендовало сразу пять артистов за один день. Редкий случай.
П.: Сами удивились.
А.: Вечером я разослал песню. Утром первым отреагировал Борис Моисеев. Он написал: ”Это прекрасно”.
– Фраза уже значит, что он бы ее взял?
П.: Это еще ничего не значит. Это значит, что наш следующий шаг — сделать ему звонок и обговорить условия контракта.
А.: В 12 дня поступил звонок от Володи Преснякова. Он конкретно сказал, что песня ему нравится, и предложил обсудить условия. Потом позвонила Анжелика Агурбаш, написала Лолита и еще одна малоизвестная певица. В итоге мы всем сообщали, что договорились с Володей Пресняковым. Нас все поздравили, не знаю, искренне или нет, сказали, что круто. Надеемся, что в этом году она станет ”Песней года”.
П.: Несколько лет назад нашу песню ”Ты мое счастье” в один день захотели трое — Николай Басков, Филипп Киркоров и Стас Михайлов, хотя эта композиция была написана и предложена нами ранее. И Стас сказал: ”Ребята, кто первый деньги дал, того и песня”. Первым был Басков.
– Сколько времени проходит с момента, когда вы выбрали, кому отдать песню, до получения денег и до исполнения?
А.: Деньги получаем быстрее, чем песня звучит.
П.: Песню ”Почему” мы написали в начале лета, отправляли всем. Так случается, что песня ждет своего часа год или два. Потом — раз, и выстрелила. И непонятно почему. Зависит от звезд, настроения артистов — послушали и забыли. Песня минорная, весной не зацепила, а по осени зашла.
А.: Мы разослали ”Почему” этим же артистам, что и весной.
– Сколько стоит песня? Слышала, что может и 50 000 евро.
П.: Может быть и дороже. У нас цены конкурентные для России, для местного рынка мы дорогие. Цена собирается из аранжировки, живая-неживая музыка, какой продюсер делает, в какой студии будет записываться. Сумма может набежать и до 100 000 евро. В состоянии ли артист заплатить? Если он не в теме — может. У нас были артисты, платившие по 20 00–30 00 евро за песню. Но это сложные проекты с привлечением симфонического оркестра. Это называется ”песня под ключ”. Зависит и от артиста. Можно и за 50 00 продать, а Филиппу можно и подарить.
– Важен имидж?
П.: Артисты понимают, что у подарка тоже есть своя цена, которая потом нам возвращается.
А.: С Пресняковым своя договоренность. Мы очень хотели, чтобы он пел наши песни, сделали новогоднюю скидку, разумеется.
– Как с авторскими правами?
А.: Однажды даже до суда дошло с одним артистом, который присвоил себе авторство. Думал, что мы ему продали песню вместе с авторскими правами.
– Получение дипломов, что ваша песня стала ”Песней года”, например, статусно?
А.: У нас есть три ”Песни года”. Это статус, да. Когда ты вступаешь в переговоры с артистами, они спрашивают, какие регалии у нас имеются? Сейчас ведем переговоры с Савичевой, она сразу же спросила, что у нас есть. И мне пришлось высылать ей список, в котором порядка 30 известных имен.
П.: Это повышает и стоимость песен.
– Все в российском шоу-бизнесе знают, что вы из Эстонии, как к вам относятся?
П.: Мы вне политики.
П.: Мне говорили: а, этот из Таллинна. Слышалось, как ”Сталин”.
– В двух словах: как удалось добиться того, что вы имеете сегодня?
А.: Мы просто работаем не покладая рук. Мы всегда в теме. Помог нам случай. В 2001 году мы начали работать с Андреем, занимались местными проектами, и я послал наши демозаписи в Москву в разные продюсерские центры — Игорю Матвиенко, Максиму Фадееву. Существовал тогда центр ”Неформат” под руководством Ивана Шаповалова, продюсера группы ”Тату”. Он написал: приезжайте. Мы собрали сумки и поехали. Знакомились, много работали, пошло работать сарафанное радио, так и зацепились в Москве, а это нужно уметь.
П.: И больше оттуда не уезжали. Я приехал в Москву в 15 лет, ходил по студиям со своими кассетами. Неделю там жил, хотя меня никто в гостиницы не селил из-за возраста. Вернулся в Таллинн, через два года познакомился с Володей, и мы начали сотрудничать. И сегодня поддерживаем связи, стараемся держать руку на пульсе. Вышли на лейбл Black Star и впервые писали рэп, стиль, в котором не были раньше. Вроде выходит.
– Вы только работаете вместе или дружите тоже?
А.: Я крестный Андрея с 2002 года. Наши дети родились с разницей в неделю. Некая связь есть.
П.: И мой сын родился в день рождения Володиной супруги.
– Как с вдохновением?
А.: Все сложнее и сложнее.
П.: У меня весь диктофон в песнях. Я еду и напеваю тихонечко. Снимаю на видео и сразу посылаю Володе: как тебе мелодия? (Андрей показывает мне мелодию, которую он напевал и записал перед нашей встречей — прим. авт. ). И Володя сразу начинает слова подбирать. Бывает, мы паузы делаем. Не специально. Как-то год была пауза. Занимались другим бизнесом.
– Музыкальный не кормит?
П.: Кормит. Но иногда чувствуешь, что ты исписался, хочешь сместить акцент, хочешь перемен. Мы люди творческие, любим открывать что-то новое для себя, познавать, запускать иной бизнес. Мы же абсолютно по-другому видим процесс, чем стандартный бизнесмен.
А.: В Таллинне у нас есть караоке-клуб. Можно назвать бизнесом? Параллельно есть и связанные с логистикой проекты.
– Какое у вас образование?
П.: Я учился в музыкальной школе, но не окончил. Играл на фортепиано, ударных, на гитаре. Мотался между двумя странами — тяжеловато.
А.: У меня своя рок-группа была, играл на гитаре, самостоятельно освоил гитару. Мы люди без специального образования, тем интереснее.
– После новогодних ”огоньков” на российских телеканалах в СМИ снова начинается полив: сколько можно показывать одних и тех же исполнителей, которым уже за 60? Где новые лица вместо этих масок? Как вы относитесь к такой монополии?
А.: Честно говоря, этот дом престарелых поднадоел на экранах. Не пускают молодых. Мы знаем, почему это происходит, как сито просеивает, как идет фильтрация артистов. Это отдельная история.
П.: Моя мама смотрит все эти ”Голубые огоньки”. Что, она будет смотреть ”Музыку на ТНТ”?
А.: Должно быть разнообразие, хотя бы 10% новых артистов. У меня нет ощущения негодования. Я знаю, что в интернете активно эту тему обсуждают. И мои знакомые сидят перед телевизором и возмущаются: опять Лещенко, Леонтьев, Ротару …
П.: Жалуются, что надоели, а потом отрываются пьяными у нас в караоке под песни вышеназванных.
– Кто у руля российского шоу-бизнеса? Пугачева?
П.: Нет, она уважаемая, но от нее сегодня ничего не зависит. Если говорить о телевидении, то рулят Константин Эрнст, Юрий Аксюта. Смотрел сегодня в Ютьюбе блогера Эрика Давидовича, который недавно вышел из тюрьмы. Он сказал, что у него телефон просто разрывается — все телеканалы страны просят дать интервью. Но он не может понять, неужели они до сих пор не догнали, что в наше время есть такие мировые площадки, как Инстаграм и Ютьюб. Зачем нужно телевидение, где все переделают, перекрутят и демонтажируют, как нужно, и вопросом будет ответ.
– От местных принимаете заказы?
А.: К нам обращаются. Недавно закончили работу над песней и музыкальной частью к сериалу ”Ласнагорск”.
– Бывает так, что вы написали песню, а потом слушаете и понимаете: не то?
П.: Часто. Но чаще всего грустно, когда ты ясно показываешь в демоверсии задачу, а артист подает песню хуже. Слушаешь мастера, и так обидно: почему вы не слышите, как надо петь?
– И что тогда?
П.: Ничего не сделаешь. Только переживаешь, потому что хочется выставить песню на Фейсбук, а не выставить. Такая вот пытка.
– Ваша любимая песня?
П.: Я сейчас двумя песнями озадачен. Love Is New Everyday, поют Шарль Азнавур со Стингом. Она обалденная, можно слушать постоянно. И предпоследняя песня Фредди Меркьюри I’m Going Slightly Mad. Как будто незаконченный ”Рекивем” Моцарта, чуть ли не похоронка. Слушаешь аккорды, и ты в шоке. Я думал поиграть дома, но очень тяжело в эмоциональном плане. Переключился срочно на Азнавура.
А.: Стараюсь слушать современные песни.
