Приснилось мне, что я чугунным стал…
Наверное, всякий достаточно известный, а тем более знаменитый человек если и не мечтает всерьез быть запечатленным навеки в бронзе, мраморе или граните, то, по крайней мере, хоть раз в жизни задумывается о такой возможности, пишет в "МК-Эстонии" журналист Вячеслав Иванов.
Ведь писал же Пушкин: ”Я памятник себе воздвиг нерукотворный”. И Маяковский хоть и утверждал со свойственным ему фрондерством (правда, подозреваю, не вполне искренне), что ему плевать на ”бронзы многопудье” и ”мраморную слизь”, но, стало быть, думал же! Вот и Ярослав Смеляков в стихотворении ”Памятник” выразил свое, потаенное, в строках, одна из которых вынесена в заголовок этих заметок.
Exegi monumentum
Не думаю, впрочем, что первый государственный старейшина Эстонии (riigipea, как тогда именовалась должность президента) Константин Пятс был всерьез озабочен воздвижением монумента себе, уважаемому. Это вождь соседнего, к востоку, государства, если верить создателям недавно показанного по российским каналам телесериала ”Светлана”, задолго до своей земной кончины вплотную занялся прижизненным обожествлением собственной персоны.
Аналогии с Иосифом Джугашвили здесь не случайны. Потому что, уж не знаю, по нечаянности или по какой-то оккультной закономерности, но так совпало, что практически одновременно вокруг обеих этих исторических фигур возникли достаточно оживленные дискуссии в общественных кругах, соответственно, Эстонии и России. Точнее — не столько вокруг самих фигур, сколько вокруг символизирующих эти фигуры изваяний (уж извините за неуклюжую замысловатость определений!).
Дискуссия о памятнике Константину Пятсу возникла в связи с недавней публикацией решения специальной комиссии, которая в августе нынешнего года была созвана Таллиннской горуправой для определения места под будущий памятник. Сама идея создания такого памятника вписывается в рамки цикла мероприятий, посвященных столетию Эстонской Республики, которые формально завершаются в феврале 2020 года празднованием юбилейной даты подписания Тартуского мирного договора. К этому событию и планируется приурочить открытие памятника Пятсу, который сыграл одну из наиболее значимых ролей в борьбе за независимость Эстонии и в становлении молодого суверенного государства.
Сообщений о том, какое место для памятника предлагает комиссия, было опубликовано несколько: и в соцсетях, и в реальных СМИ. Практически разногласий не было: выбранное комиссией место — у бывшей площади Ууэ-Туру, за театром ”Эстония”, устраивало всех. Поскольку речь идет об общественно значимом событии, то по этому поводу высказались несколько специалистов и экспертов, да и то обсуждению подверглись лишь некоторые малозначительные детали географического и исторического характера.
Хорошо ли знать, как зовут президента?
На этом фоне неожиданным диссонансом прозвучало мнение учителя истории и обществоведения Таллиннской Кесклиннаской русской гимназии и Таллиннской еврейской школы Дмитрия Рыбакова, который в июле этого года был удостоен учрежденной Европейским парламентом премии ”Гражданин Европы”.
В прямом эфире на канале ЭТВ+ он признался, что ”завидует гражданам тех стран, которые живут себе и не знают, как зовут у них президентов, премьер-министров, и не спешат устанавливать памятники политикам. Тем более тем, которые сыграли серьезную роль в том, чтобы страна отказалась от демократии и перешла к диктатуре”.
В смысле поспешности я бы, кстати, засомневался: считать ли решение об установке памятника политику через 80 лет после его ухода из власти (срок смены четырех поколений) излишней торопливостью…
На предмет незнания, как зовут их президентов, учитель Рыбаков цитирует, хотя и в несколько вольном изложении, Конфуция, который считал идеальным то государство, в котором подданные не знают, как зовут их императора. Кстати, с памятниками тем же императорам в Поднебесной уже тогда все было в порядке — ставили почем зря. А вот насчет отказа от демократии и перехода к диктатуре…
Пятс, как принято считать современными историографами и политологами, в 1934 году фактически узурпировал власть, получив от парламента диктаторские полномочия в качестве Riigihoidja — титул, переводимый с эстонского не то как Президент-Регент, не то как Государственный Протектор.
В том же 1934-м Иосиф Сталин провел XVII съезд партии большевиков, льстиво названный придворными историками ”съездом победителей”. На самом деле победителем — единственным, окончательно и бесповоротно — стал сам вождь, руками делегатов съезда наделивший себя такими полномочиями, которые до этого не снились ни одному владыке мира. За это он сполна отблагодарил своих подданных. Недаром с годами этот съезд получил, хоть и неофициально, более отвечающее истине название ”съезда расстрелянных”. Чтобы, значит, никто не мог потом сказать: мы тебя наделили, мы тебя и лишим..
Вторая аналогия: буквально в те же дни, когда обсуждался вопрос о месте для памятника Пятсу, в далеком от Эстонии Новосибирске с новой силой разгорелась дискуссия о том, где надлежит установить памятник Сталину. Не стану комментировать этот факт. В конце концов, право каждого народа — выбирать объект поклонения. Точнее, как писал Юрий Левитанский, ”каждый выбирает для себя, дьяволу служить или пророку”…
Однако все-таки следует, видимо, признать, что совпадение двух названных ситуаций во времени сугубо случайно, и между самими объектами внимания в этих случаях гораздо больше несовпадений.
Сегодня расхожей фразой стало определение ”неоднозначный политик”. А кто из этого ряда однозначный? И дело ведь, на мой взгляд, не в том, устанавливать памятник или не устанавливать, и где именно, а в том, КАКИМ должен быть этот памятник.
…Скульптор Эрнст Неизвестный изваял надгробный памятник Никите Хрущеву, который в свое время фактически вынудил художника эмигрировать из СССР. Но Неизвестный, не помня зла, создал гениальное творение, объективнее и красноречивее всяких слов выражающее противоречивую сущность советского лидера, выставив на всеобщее обозрение все его качества — и светлые, и темные.
Так что все зависит от таланта скульптора…
