ЭКСКЛЮЗИВНОЕ ИНТЕРВЬЮ DELFI: Украинская супермодель Снежана Онопка — о работе в мировой индустрии моды, движении #MeToo и конфликтах в Киеве

Пожалуй, мало кто в Эстонии не знает Кармен Касс. То же самое можно сказать про Снежану Онопку на Украине. Но несмотря на культовый статус в индустрии моды и почитание поклонников, Онопка уверяет, что в Киеве ее не любят. Недавно с блеском совершившая камбэк, супермодель родом с Донбасса рассказала Delfi о становлении своей карьеры, конфликте с украинским журналом Vogue и прокомментировала обвинения в сексуальных домогательствах в модной индустрии и движении #MeToo.

Снежана Онопка — культовая модель середины 2000-х годов, чей образ украсил обложки и страницы множества интернациональных изданий Vogue и других глянцевых журналов, в том числе и обложку Vogue Россия в июле 2009 года.

”Открыл” ее в 2005 году американский фотограф Стивен Майзел, который впоследствии поместил ее на две обложки итальянского Vogue, которые в модной индустрии считаются самыми престижными для модели. Позднее Онопка снималась в рекламе Gucci, Dolce & Gabbana, Prada, Yves Saint Laurent и многих других известных брендов, а также приняла участие в множестве показов.

Однако после 2012 года Снежана стала все реже появляться на страницах журналов и европейских подиумах, радуя поклонников лишь парой работ в год. В июне этого года, после почти полугодового затишья, Онопка снялась в лукбуке итальянского дизайнера Фаусто Пуглиси. По словам самой модели, ей пришлось пройти тернистый путь, чтобы снова начать восхождение к вершине модного Олимпа, о чем она и рассказала Delfi.

О первом неудачном опыте в раннем возрасте и случайном молниеносном карьерном взлете

Твоя последняя работа для Fausto Puglisi выглядит просто замечательно. Интернет уже кишит сообщениями о том, что, мол, ”королева вернулась”. Какие у тебя ощущения?

Когда ты занимаешься чем-то всю жизнь, то очень сложно от этого отказаться. Проходит время, и ты понимаешь, что это именно то, что ты любишь, умеешь и хочешь делать.

Знаете, я очень долго думала, стоит ли мне возвращаться. Потому что, когда я уходила, я была в Woman [модельное агентство — прим. ред.]. Это был очень сложный период — они толком не давали мне работать и уйти тоже не давали. В конце концов муж выкупил мой контракт, и я ушла.

После этого я думала, что никогда не захочу вернуться. Но прошло время, и так как фанаты мне постоянно писали, я решила попробовать. Я полетела в Милан и позвонила в агентство Why Not — одно из моих первых агентств. Обычно, когда ты уходишь, люди не очень-то хотят давать тебе второй шанс. Я даже не предполагала, но они сказали, что очень хотят меня видеть. На следующий день я подписала с ними эксклюзивный контракт! Теперь они мое материнское агентство и выбирают дальше, кто меня будет представлять в Париже и Нью-Йорке.

Ты всегда мечтала о том, чтобы пойти в модельный бизнес? Планировала ли задержаться там так долго?

Я мечтала об этом, когда мне было 14 лет. Мы с мамой поехали в Донецк на кастинг для японского агентства. Из всех девочек выбрали меня, и я полетела в Японию, где сделала дорогостоящие работы. И потом меня отправили назад — без денег, еще и оклеветав. После этой грязи я сказала, что никогда больше не буду работать в этом бизнесе.

Но потом мы как-то приехали к другу семьи Олегу Воропаеву [владелец украинского модельного агентства — прим. ред.], а у него в гостях был модельный скаут из США. Он меня уговорил сделать фотографии, и его агентство из всех фотографий выбрало именно меня. Я сказала "нет", но они прилетели уговаривать меня в Киев. Мне уже было неудобно отказать, и я подумала — ну, по крайней мере, Нью-Йорк посмотрю!

В итоге я приехала туда, сделала тестовые съемки, посмотрела Нью-Йорк и сказала — я хочу домой! А они мне говорят, ты что, шутишь? И когда я уже реально собралась улетать, я потеряла паспорт. Пока ждала новый паспорт, меня отправили на кастинг для съемки со Стивеном Майзелом, которого все очень сильно боялись. Но я с ним нашла контакт просто сразу! Через несколько дней я уже снималась для Dolce & Gabbana, потом для Prada. И потом я сняла первую обложку итальянского Vogue.

Это все было в 2005 году, когда тебе было всего 18, так? Оглядываясь сейчас назад, как ты думаешь, это не слишком ранний возраст для начала такой работы вдали от дома и семьи?

В принципе, по ”законам моды” я даже начала работать поздно. Но я считаю, что начинать работу нужно в 17-18 лет, не раньше. Это для девочек, которые уже знают, чего они хотят. Даже до меня многое дошло лишь спустя какое-то время.

”Не сильно-то меня здесь и любят”. О конфликтах в Киеве и почему украинский Vogue не продается

Последний раз ты появилась на подиуме этой осенью на показе украинского дизайнера Наташи Зинко в Лондоне. Почему ты не участвуешь в Киевской неделе моды?

Я не хочу показаться алчной, но каждая работа должна быть оплачена. К сожалению, в Украине люди не считают, что они должны платить. Они считают, что я должна делать все бесплатно. Но я не хочу. Я потратила на все это столько времени и сил. Это нечестно. Я понимаю, что это моя страна, но если у меня есть обложки журналов Vogue во всем мире, но нет обложки украинского Vogue — это же о чем-то говорит! Не сильно-то меня здесь и любят.

Вот в Эстонии Кармен Касс — своего рода национальное достояние. К тебе на Украине такого отношения нет?

Нет. Большинство людей, которые находятся в этой стране, меня терпеть не могут. Наверное, многие не могут пережить мой успех. Я не понимаю этого. Когда выходил первый номер украинского Vogue, все были уверены, что на обложке буду я, но там была Дарья Вербова [канадка с украинскими корнями — прим. ред.] — кстати, моя любимая модель.

Я много раз приводила в пример российский Vogue и много других, которые пытаются поставить на обложку ”своих”. А у нас наоборот. Почему польский Vogue сразу поместил на обложку Малгошу Белу и Аню Рубик [польские модели на обложке первого выпуска в марте 2018 — прим. ред.]? Это заслуживает уважения .

Так почему здесь игнорируют меня, если никто не сделал и десятой части того, что сделала я. И это правда, почему я должна молчать об этом? Почему в России я снялась для всех топовых журналов, начиная с Vogue и заканчивая Tatler c моим именем на обложке и огромным интервью? А здесь меня просто игнорируют.

Ситуация не изменилась, когда поменялась команда, которая стоит за украинским Vogue? Что ты думаешь об обновленном журнале? Многие его сравнивают с итальянским Vogue 90-х.

Это та же команда, просто поменяли лицо, но Маша Цуканова [экс-главред — прим. ред.] как была, так и есть там главная. Слушайте, журнал не продается. Они заставляют Condé Nast [издательство журнала — прим. ред.] обязывать магазины, как Gucci и Chanel, покупать рекламу. И что мы видим: продвижение украинских людей? Нет. Помощь украинским моделям? Нет.

Еще была история [года три назад], когда я все-таки должна была снять обложку украинского Vogue — должно было быть три обложки и весь журнал обо мне. Все съемки были расписаны, в Париже и так далее, все фотографы — заграничные. Маша позвонила мне за два дня и говорит: ”Знаешь, Снежана, будут снимать украинские фотографы на улицах Киева, и ты должна быть раздетая”. Я сказала, что не буду этого делать. ”Значит, ты не получишь ни одной обложки”.

Я знаю, что украинский Vogue не слишком продается. Я считаю, им нужно поменять продакшн и все, что они делают. Потому что, к сожалению, украинскому народу это не интересно. Я абсолютно уверена, если бы я была на обложке, пускай это будет звучать очень самонадеянно, то ее купили бы и читали бы. Безусловно, когда-нибудь они захотят это сделать. Но захочу ли я — это уже другой вопрос.

В Эстонии мы постоянно слышим о плачевной ситуации в Украине. Это действительно так?

Сложно ответить на этот вопрос. Я сама с Донбасса, а на Донбассе, как мы знаем, все до сих пор не утихло. Мне кажется, происходящее там затрагивает каждого украинца. Мне хотелось бы, чтобы эта война — или как это назвать — остановилась. И чтобы люди на Донбассе могли жить спокойно и радоваться жизни, а не бояться выстрелов, бомб и всего остального.

О происходящем в модной индустрии: обвинениях в сексуальных домогательствах, хайпе и тренсгендерах

Думаю, ты слышала, что в ходе движения #MeToo появились обвинения в сексуальных домогательствах в модной индустрии в отношении многих фотографов — в том числе и Марио Тестино и Патрика Демаршелье, с которыми ты работала.

Я считаю, что это очень глупо. Как и актрисы, которые так выступают — 20 лет они молчали, получали деньги, снимались, а теперь заговорили. [скандал вокруг Харви Вайнштейна — прим. ред.] Точно так же обвиняют Карла Темплера, с которым я много раз работала, он очень известный стилист. Для меня лично это катастрофа. Почему они молчали столько лет? Потому что сейчас они хотят хайпануть на этом.

Сколько я работала — не было никогда даже намека на что-то. Я много работала с Темплером, Демаршелье. Это люди, которые уже заняли свою нишу, и теперь их так окунают лицом в грязь — зачем? Сколько разных моделей открыли Марио Тестино, Терри Ричардсон, Карл Темплер! Я думаю, что это все неправда — конкретно в отношении этих людей.

А есть ли проблема с сексуальными домогательствами в индустрии в целом?

Я работала там 13 лет, снималась со всеми и знала всех. Никогда такого не было, никто никогда не жаловался, и эта тема даже не всплывала. Поэтому я думаю, что нет.

Не знаю, что происходит в мире кино. Пускай это звучит грубо, но если теоретически вас кто-то домогался, то почему вы продолжали работать с ними и не отказывались от ролей? Вы же хотели славы, вы зарабатывали деньги на этом. Просто так они калечат судьбы многих — и ради чего? Ради хайпа, минутной славы.

Когда в 2017 году вышла мартовская обложка французского Vogue c моделью-трансгендером Валентиной Сампайо, многих фанатов моды расстроило ваше мнение по этому поводу.

Многие не поняли, что я имела ввиду. Я просто такой человек, который все всегда говорит прямо. Я имела ввиду, зачем писать на обложке огромными буквами, что модель — трансгендер? Девочка молодая, у нее жизнь впереди. Многие не знали бы и воспринимали бы ее как красивую женщину. Зачем кричать на весь мир об этом? Я была против вот этого, а ни в коем случае не против нее. Наоборот, я была ЗА нее. Она очень красивая, и я желаю ей удачи.

Я не против трансгендеров и людей разной ориентации. Мы все разные. Безусловно, надо поддерживать тех, кто чувствует себя некомфортно [в своем теле], и нужно им всячески содействовать и помогать обрести себя и понять, что можно все поменять.

Я считаю, что это была разовая акция, и, как мне кажется, я оказалась права. Покажите мне еще обложки и истории [в поддержку трансгендеров]. Но писать об этом таким образом — это как-то не очень. Может быть, я ошибаюсь. Поэтому я приношу свои извинения тем, кто меня не понял, но ничего плохого я не имела ввиду.

О смысле социальных сетей, стиле и любимых моментах работы

В наше время, к сожалению, модели сложно удержаться на виду. Букеры все больше внимания уделяют числу подписчиков, чем таланту. Ты не устала от такой ситуации?

Смотри, из 2000-х годов кто остался — Наташа Поли, Фрея [Беха Эриксен], Саша Пивоварова, я. Из всех у меня самое большое число подписчиков — больше миллиона — несмотря на то, что я не работала столько лет. Значит люди меня любят. В чем секрет — правда, не знаю.

Ты очень близко общаешься со своими поклонниками в Instagram, когда многие звезды, напротив, предпочитают держаться на расстоянии. Ты не устаешь от этого?

Я просто не понимаю, какой смысл этого всего, если ты ни с кем не общаешься? Просто смотреть количество своих лайков — или для чего тогда? У меня свое видение этого всего, и я считаю, что так правильно. Иначе я не вижу смысла в этом.

Какого было работать со Стивеном Майзелом?

Стивен — он как человек просто замечательный. Во-первых, он всегда заботится о девочках — всегда предложит сигарету, воду, стул. Он умеет ловить момент. Многие фотографы работают как — они снимают тысячу фотографий. А Стивен, наоборот, говорит: отойдите все, вот сейчас кадр — и все! Для меня он, конечно же, лучший, потому что он и Пэт [Макграт, визажист — прим. ред.] дали мне дорогу в жизнь, и я их очень люблю.

Одна из твоих самых запоминающихся работ — фотосессия для французского Vogue в образе Анны Винтур (известного редактора американского Vogue). Тебе она нравится? А слышала, что о ней думает сама великая и ужасная Винтур?

Конечно, мне было приятно примерить на себя образ Анны Винтур, тем более снимал это Марио Тестино, а стилистом была Карин Ройтфельд. Эта съемка наделала много шума в фэшн-индустрии и очень многое дала мне. Хотя изначально я не понимала смысла этого.

Если честно, Анна Винтур никогда не являлась моим поклонником и всегда странно ко мне относилась. А что думает Анна — этого никто не знает. Хотя она отправила Карин букет цветов после этой съемки, по-моему.

На показах и съемках моделей обычно одевают стилисты. Расскажи, а какой у тебя собственный стиль?

Дорогой кэжуал. Я люблю дорогие аксессуары, но при всем при этом я могу надеть майку за десять долларов. Я не пытаюсь следовать трендам, а надеваю то, что мне идет. Или как мне кажется мне идет. Я не люблю платья, правда. Я люблю их на съемках — это красиво, да. Но для реальной жизни это не совсем мое.

Какой твой любимый показ?

Я открывала три раза Dolce & Gabbana. На подиум выезжали лифты — это было просто безумно красиво. Наверное, эти показы я запомню на всю жизнь.

Наверное у каждой модели есть своего рода ”чеклист” — поработать с определенным фотографом, принять участие в каком-либо показе, сняться для рекламы какого-то бренда. Осталось ли что-то в твоем ”чеклисте”?

Да, у меня есть мечта, но я не могу о ней сказать. Поэтому я и вернулась, так как мне показалось, что я еще не все сделала.