ПРОСТО И ЯСНО: Эксперт RMK о том, что на самом деле происходит в лесах и что государство знает об этом ресурсе
В последние годы тема леса в Эстонии стала предметом ожесточённых споров. По ней выступали многие эксперты и учёные. Довольно широкое распространение получило мнение, что в Эстонии лес вырубают сверх меры и с неимоверной скоростью. И что, дескать, с целью увеличить объёмы заготавливаемой древесины, уменьшается разрешённый возраст рубки леса, пишет Ärileht.
Заведующий отделом лесоустройства центра управления государственными лесами (RMK) Вейко Эльтерманн работает в отрасли десятилетия, и он говорит — непреложный факт состоит в том, что мы не вырубаем слишком много леса, и Эстонии не грозит опасность того, что государство спустя десятилетия останется вообще без леса. В ведении RMK находится примерно 45% эстонских лесов.
”Если сегодня мы вырубим весь лес, то через 30 лет у нас будет 30-ти летний лес, через 50 — 50-ти летний. Чтобы мы остались без леса, необходимо изменение климата. Вот если будет у нас пустынный или арктический климат, тогда да. Другой вариант — если вместо леса будем заниматься чем-то другим. Городом, полями, Rail Baltica, да чем угодно. Лес останется, но он будет меняться”, — уверен господин Эльтерманн.
По его словам, в последнее время много говорят о том, что лесосека — это не лес. Это, правда, не древостой, но лесная земля. На будущий год там вырастет годовалый лес. И мы его не заметим, потому что он невиден в траве. А с лесом всё точно так же, как с любым живым существом — из года в год он стареет. И RMK имеет исчерпывающую картину распределения по возрасту того леса, за который он отвечает. В этой государственной фирме заняты 66 лесоустроителей, которые постоянно описывают леса. Это их работа.
Самая важная база данных
Если читатель полагает, что RMK не имеет представления о том, что происходит в подведомственных ему лесах, а всевозможные решения о рубке принимаются исключительно в таблице excel и легкомысленно, то он ошибается. RMK имеет несколько баз данных. Одна из них описывает леса, и ею пользуются именно эти 66 лесоустроителей. Они обновляют данные каждый раз, когда что-то меняется в лесном ценозе (сообществе организмов).
Таким образом RMK точно знает, что вырубать, и сколько и чего вырастет снова на бывшей лесосеке.
”Мы живём в ”счастливый” момент, обусловленный историей. История создала разновозрастные леса. Сейчас мы срезаем лес, родившийся 70 -90 лет назад. Нынешний объём рубок с точки зрения длительной перспективы велик, но в следующие десятилетия он начнёт сокращаться. Мы стараемся оттянуть это время и выровнять возраст лесов”, — приводит пример завотделом RMK.
Он считает, что ситуация различна по видам деревьев. Самым ровным возрастом у нас отличается ель. Но именно из-за ельников поднялся самый большой шум в прошлом году. И слушать это было более чем странно. С ельниками нет никакой возрастной проблемы. А вот с сосняками история другая. В эксплуатируемых лесах очень много 70-90-летней сосны. Но мало 40-летних сосняков. Почему? Потому что 40 лет назад вырубали мало, а в лесах было много лосей, которые и поели большую часть обновлённого леса. И тогда вместо сосны стали высаживать ель.
”На замечания о том, что леса исчезнут, я бы ответил так: может сократиться площадь лесов определённого возраста, но исчезнкть лес не может никогда. Не получится так, что через 10 лет вдруг нате вам — сюрприз: вот это и вот это исчезло. Мы знаем, что происходит”, — уверенно заявляет Вейко Эльтерманн.
В базе данных RMK содержится информация о 580 000 выделах. А кроме того ещё 40 000 выделов нелесной земли. ”И если кто угодно сейчас говорит, что RMK делает что-то неправильно, то он должен предъявить базу данных такого же порядка. Не получится так, что складываешь и вычитаешь какие-то большие цифры и получаешь правильный ответ”, — утверждает Эльтерманн, кивая на различных учёных.
Эльтерманн с готовностью демонстрирует эту базу данных лесов и журналисту. Вся Эстония разделена на пронумерованные выделы. Каждый имеет описание, в котором указаны виды деревьев, возраст, высоты, диаметры, количество деревьев и другая любопытная информация.
Разумеется, данные 62 000 выделов не обновляются ежедневно и даже не ежемесячно. Это происходит после того, как на выделе что-то совершается. Закончили вырубку, или лесовод что-то сделал на этом участке. Если ничего не делается и лес растёт сам по себе, то RMK старается придерживаться правила — данные не должны быть старше 10 лет.
Сходства и различия частных лесов
А какова ситуация в частных лесах? О них в RMK данных нет. Господин Эльтерманн заверяет, что если физическое лицо владеет лесом на площади менее 5 гектаров, то ему ничего не надо измерять. В случае сплошной рубки или рубки прореживания владелец леса должен отправить уведомление, которое рассмотрит Департамент окружающей среды. Если лесовладение превышает 5 гектаров, то физическое лицо должно заказать инвентаризацию, результаты которой направляются в лесной реестр. Если ваших данных там нет, то вы не можете производить сплошную или рубку прореживания. ”Если вообще не хотите рубить лес, то тогда лучше его и не описывать. Можно в этой ситуации вести санитарную или рубку осветления, а также сажать деревья”, — советует господин Эльтерманн.
Он не согласен отвечать на вопрос, всё ли в порядке в частных лесах. В них, в отличие от RMK, всё планирование и процесс принятия решений другой. Но при этом RMK не может считать, что частники не занимаются ведением хозяйства в своих лесах. Они ”наняты” для этого. Но и для частных владельцев действуют те же правила хозяйствования лесов.
А лесное хозяйство означает, что время от времени как в государственных, так и в частных лесах выдел, занятый старым лесом, в какой-то момент вырубается.
”Горожанину всё равно, метровый это лес или двухметровый. Раньше ведь тут высился старый добрый лес!”
Ответственность учёного
Лесную тему акцентировали разные учёные, некоторые критиковали RMK, дескать, неправильно вычисляют площадь лесов и объёмы рубок. Эльтерманн полагает, что если учёный утверждает что-то, то этому должна предшествовать научно-исследовательская работа. Если же учёный имеет какие-то взгляды, транслирует отношение общества к чему-то, или ему нравиться рассуждать так или иначе, то в этой ситуации он просто гражданин. ”И тут он не имеет права выступать как учёный. Мне нужны данные. Какими сведениями он располагает? Если их нет, то к сказанному нельзя относиться с доверием. Высказывание учёного предполагает ответственность. А доверять им, когда вместо фактов, они сообщают, ”что они об этом думают” — это увольте”.
Сплошная рубка как жуткая жуть
В Эстонии сплошная рубка напитана негативом. Вести её как бы нельзя никак. Это даже вроде криминал. Эльтерманн утверждает, что это один из методов лесного хозяйства. В мире также использую выборочную и охранную рубку.
”У нас средний размер лесосеки достаточно мал. Учёные провели массу исследований, чтобы определить, что может быть альтернативой сплошной рубке. При наших площадях, если мы хотим разумно использовать лесной ресурс, альтернативы ей нет”, — уверен Эльтерман.
В пример он приводит сосну, которой больше всего в лесах RMK. Если в сосняках вести охранную рубку, то есть оставить расти часть древостоя, то надо предусматривать достаточное пространство для роста. Сосна светолюбивое дерево. Она не будет расти в тени больших деревьев. И если мы хотим выращивать лес поколениями, то сделать это можно с помощью сплошной рубки. ”Кто бывал в лесу, тот видел, как между старым лесом по краю лесосеки, где лес начнёт возобновляться, проходит голая полоса шириной 10-15 метров. Оттуда старый лес выбирает все питательные вещества и не позволяет ничему расти. В лесах после охранной рубки та же история. Расстояние между старыми деревьями должны быть таким, чтобы смогли вырасти новые”.
Эльтерман также говорит, что при ведении лесного хозяйства надо непременно учитывать и экономический критерий. Нельзя предпринимать действия, на осуществление которых денег уходит больше, чем можно заработать. В условиях Эстонии сплошная рубка не представляет из себя ничего ни нового, ни особенного. Иначе мы древесину не получим. ”Люди говорят, что RMK вырубает, потому что им это нравится. Что рубки — наша главная цель. Главная цель всё-таки древесина. Общество пользуется ею. Если случится так, что в магазине строительных материалов вам скажут, что досок, ни сотки, ни стопятидесятки нет и не предвидится, то, я думаю, крик поднимется значительно больший, чем по случаю того, что вот мой черничный лес вырубили. Надо понимать связи между эксплуатацией леса и потреблением”.
Фильм NO99 как прекрасный пример
То, что у многих людей не увязываются в сознании рубка леса и потребление получаемых из древесины изделий, прекрасно демонстрирует, по словам Эльтерманна, фильм театра NO99, показанный на приёме у президента. В нём продемонстрировали страшного зверя — харвестер. При этом интересно, что эстонские люди в том же фильме пели и танцевали в бревенчатых домах.
”У сетусцев были такие широкие половые доски, что таких раньше не встречал. Откуда они? Потом актер Реа Лест сбежал в деревянный дом, а в нём Эрки-Свен Тюйр играл на рояле, сделанном из очень качественного дерева. Это была наглядная демонстрация того, как у людей распадается связь между явлениями. Я призываю не унижать и не издеваться над людьми, которые в любую погоду, даже в темноте делают эту тяжёлую работу, чтобы Тюйр смог в теплом помещении сыграть на рояле, а сетусцы — сплясать на деревянном полу. В это смысле у них это получилось здорово”, — ухмыляется Эльтерманн.
Об уменьшении возраста рубки
Ещё одна тема, которая будоражит недовольство в обществе: уменьшение возраста рубки елей. Его связывали с желанием предприятия вырубать больше и быстрее. Типа, если дерево недостаточно старое, то сократим разрешённый возраст рубки.
Эльтерманн уверен, что промышленность не испытывает недостатка в древесине, зато промышленники хотят знать, сколько планируется получить древесины в отдаленной перспективе. Они согласятся с тем, что предложат. Эльтерман утверждает, что никто не давил на него в принятии тех или иных решений. Возраст рубки — это общественный договор — сколько мы позволим расти дереву. В итоге оно умрёт так или иначе. Осина — это вид дерева, возраст рубки которого 30-50 лет, но она может расти и до ста лет. В итоге она внутри будет пустой. Смотреть на неё в лесу приятно, но годится она при этом только на щепу. С другими видами деревьев то же самое.
”Тему возраста рубки ели обсуждали довольно долго. Сейчас вырастает очень много ельников. Но их запас стал уменьшаться раньше, чем наступил возраст рубки. Лесопользователей эта картина удручала: штабель дров всегда получался больше, чем штабель кругляка. Зачем мы это делаем? Это не есть устойчивое использование ресурса”, — говорит Эльтерманн.
О возрасте рубки действительно говорили много. Разговоры кульминировали в прошлом году. Вырос ли объём рубок? Эльтерманн считает, что он вырос только в силу того, что в ведение RMK были переданы дополнительные земли, но пропорции остались те же. Раньше в 60-70-ти летние ельники RМK приглашал экспертов по охране леса. Они должны были подтвердить, что лес обветшалый, и его надо рубить. Больше мы не должны так действовать. RMK может заранее решить, что надо рубить. ”Какую-то часть ельников мы по-прежнему выращиваем до 90 лет, потому что их здоровье отличное. Но объём рубок остаётся прежним. Мы просто в состоянии принимать наилучшие решения и экономнее вести лесное хозяйство”.
Эльтерманн говорит, что сейчас средний возраст рубки хозяйственных ельников составляет 72 года. Средний возраст зрелых ельников — 86 лет. Это как раз и есть тот промежуток, в котором делается выбор.
Наряду с больными рубят и здоровые деревья
Ещё один популярный жанр в медийных ресурсах и социальных сетях — если где-то вырубаются больные деревья, то здоровые и жизнеспособные можно было бы не трогать.
Эльтерманн утверждает, что срезая в ходе санитарной рубки пораженные или больные деревья, они стараются оставлять здоровые и жизнеспособные. Если после рубки они ещё выглядят лесом, то так и происходит. Если же процент остающихся здоровых деревьев невелик, или остающийся лес получается слишком редким или дырявым, то срезаются все деревья.
Программа развития лесов и заинтересованные стороны
Эльтерманн не хочет пока комментировать составляемую программу развития эстонских лесов на 2020 — 2030 годы. Он в процессе пока не участвовал, но с большой долей вероятности будет занят в составлении прогнозов по государственным лесам. Как специалист лесного дела он считает, что важно найти точки равновесия. Ничего нельзя предпринимать вопреки желанию и под громкий аккомпанемент недовольных. При разработке программы развития нужно выяснить все детали, чтобы потом не махать кулаками после драки. Очень правильно предоставить слово всем сторонам, и частным лицам. НКО — это может быть самое разное число людей. Надо выслушать всех. ”Кто-то может сказать, дескать, прекратите рубки. Кто-то будет говорить, что рубите на половину больше. Ни один из этих сценариев в дело не пойдет. Надо отыскать золотую середину”.
Эльтерманн не встречался с разными заинтересованными группами, но был с ними на одних и тех же мероприятиях. Он считает, что выступать может каждый. Но сбор данных о лесах и их анализ требует знаний и опыта. Если человек занимался лесом, а его повседневная сфера занятий другая, то это не даёт гарантии, что все операции будут такими как надо. В то же время, если какая-нибудь группа обвиняет лесопромышленников, что, например, вы убиваете наших детей, потому что после вырубки леса пострадает наш воздух, то на это невозможно что-то ответить.
”Что же касается тех групп, которые используют красноречивые выражения, то на такие статьи искать ответ неразумно. Если дают две возможности и обе непонятные. Произносят ложное утверждение и спрашивают, вот почему это так? Я очень осторожно пользуюсь он-лайновыми медийными ресурасами. Если уже в заголовке видно стремление взбудоражить общество, то я и не читаю этот материал. Он никчемный”.
Предприниматели и RMK — рвачи?
Основные критики лесохозяйственной деятельности Эстонии и RMK считают, что все стороны преследую единственную цель — получить побольше прибыли. Стремятся побыстрее сделать на лесе деньги. Эльтерманн считает, что разговоры о прибыли стали своего рода притчей во языцех. Он предлагает сравнить ситуацию с моделью семьи.
”Если семья тратит меньше, чем зарабатывает, то в итоге получаются сбережения. На эти сбережения можно приобрести, что пожелаешь. Для предприятия это выражение называется прибыль. Что с ней делают? Её инвестируют. Разумеется, владелец может взять дивиденды. И государство имеет право получать прибыль с леса”, — считает Эльтерманн, добавляя при этом, что прибыль RMK в сравнении с оборотом предприятия невелика. Прежде чем начислять прибыль, RMK производит затраты, например, на охрану природы, организацию посещений лесов и лесное просвещение. ”Проще всего было бы не делать этих расходов, и прибыль была бы ещё больше. Но мы делаем наоборот. Мы делаем всё это. А прибыль инвестируем обратно в лес”.
Кто принимает решения о вырубке
Эльтерманн вновь подчёркивает, что никакого давления представители деревообрабатывающей промышленности на него не оказывают. А если бы оказывали на руководство RMK, то и до него дошли бы ”распоряжения”. Но он об этом ничего не слышал. Да и не смог бы RMK сам по себе принимать важные решения.
RMK рассчитывает площадь рубок обновления за год до начала работ. Сначала они просчитываются. Затем полученные данные отправляются на согласование в агентство окружающей среды. Там на базе лесного реестра проводятся альтернативные вычисления, и окончательный результат идет на подпись министру. Каждый год министр издаёт новое постановление.
Теперь уточним. Существует рубка обновления, которая в Эстонии, как правило, сплошная рубка, есть и другие виды рубки. По остальным рубкам решения принимаются быстрее с учётом ситуации на месте. По рубке осветления решение принимает местный лесовод. По рубке прореживания RMK рассчитывает разумный объём. Участки рубки следующего года уже более-менее известны.
Объём рубки обновления всегда вычисляется, исходя из площади, а не из запасов. И расчёты делаются за год до начала рубок. Объём рубок 2019 года уже просчитан. Эльтерманн поясняет, что вычисление ведётся по заготовительным участкам. Их всего 12. Затем учитываются особенности регионов. Для получения суммарного объёма рубок RMK складываются данные всех 12 регионов. Расчёты ведутся по видам деревьев — сосне, ели, осине, ольхе чёрной и серой, то есть по всем основным видам древесины в лесах RMK. После этого и начинается согласование, анализ агентства окружающей среды и составление предложения министру.
Параллельно начинается планирование конкретных участков, где будет произведена рубка. Там принимаются во внимание различные ограничения, например, как их разместить по ландшафту. Есть и логистические особенности: имеется ли доступ к участку или нет. Есть и запасные варианты для различных случаев, например, для слишком мягкой зимы.
Эльтерманн напоминает, если неожиданно возникает ограничение на выбранном участке, например, там свил гнездо орёл, то на этом участке ставится крест и подыскивают другую площадку в этом регионе.
”Мы всё время предусматриваем, сколько леса мы cможем вырубать через 10-15 лет. Говорят, что мы планируем, сколько денег получим за древесину, и только после этого начинаем рассматривать сортимет и затем объём рубки. На самом-то деле процесс идет с точностью до наоборот. Сначала — объем рубки, затем, когда выбрано место, получаем данные о запасах. После этого считаем сортимент и только после выясняется каковы будут поступления в бюджет. Поскольку площадь лесов велика, то эти цифры год от года не могут сильно различаться”.
Эльтерманн подчёркивает, что если бы RMK захотел где-то соврать, то пришлось бы менять данные по 580 000 выделов: ”Я должен был бы сообщить 661 лесничему, дескать, добавьте, например, каждому виду деревьев по три года возраста. Как вы себе это представляете? Это даже теоретически невозможно”.
До сих пор не шла речь о лесе, в котором RMK не может хозяйствовать. А это 28% подведомственной земли, которая находится под строгой охраной и 8% — под ограничениями, где делать практически ничего нельзя. Эксплуатируются только 64%. При этом площадь строго охраняемых лесов постоянно увеличивается.
”Если через 10-15 лет она достигнет 50%, то, я так думаю, это будет разумная граница хозяйствования. Превышать этот уровень не следует. Иначе надо сказать, что всё, прекращаем хозяйствование вообще. Лесное хозяйство не та сфера, для функционирования которой надо изыскивать дополнительные финансы из бюджета”.
Эльтерманна часто спрашивают, вот в Эстонии лес рубят слишком много или слишком мало? Он ведь располагает данными о государственных лесах, и он не осмелился бы их озвучивать, если бы они были слишком большими или слишком маленькими. ”Я считаю, что в государственных лесах вырубают в меру. По всем правилам. Но для кого-то это всегда будет слишком мало, а для кого-то слишком много”.
