Музей Лайдонера заставляет задуматься о войне как явлении. "Брата заставили встать против брата, сына против отца"
Когда в конце марта на таллиннскую площадь Вабадузе выкатилась большая, глухо бронированная и кажущаяся неуклюжей машина, к ней немедленно начали подтягиваться и горожане, и туристы. Всем было интересно — что за ”чудо военной техники” им повезло увидеть, а заодно узнать, зачем вообще тут появился старый броневик. Ещё больше удивления вызвала церемония разбивания о борт бутылки шампанского, которая, как известно, проводится при запуске техники в эксплуатацию.
Люди недоумевали: с какой целью и кто именно собирается использовать ”допотопный” спецавтотранспорт? Ясности не добавила и крупно выведенная на боку надпись ”Estonia”. Как выяснилось, далеко не все, кто родился и живёт в нашей стране, знают, что именно так назывался первый эстонский броневик, построенный ровно сто лет назад на столичном заводе Tallinna Sadamatehas.
Ещё меньшему количеству эстоноземельцев известно, что вообще-то вооружение эстонских бронемашин было по тем временам более чем внушительным. В лобовой части корпуса устанавливался 7,7-мм пулемет Madsen. В верхней башне — 37-мм пушка Hotchkiss, а в кормовой башне находились два 7,62-мм пулемета Максим. Большинству людей эти наименования и цифры практически ни о чём не говорят. И причина их неосведомлённости очевидна — они просто ни разу не были в ангаре с тяжелой техникой Эстонского Военного музея, который обычно называют Музеем генерала Лайдонера…
Цена генеральской ответственности
В официальной биографии Лайдонера указывается, что, родившийся на хуторе Raba, где в наши дни находится деревня Вардья (4-й километр шоссе Вильянди-Мустла), будущий главнокомандующий эстонской армии в 1901-1902 годах служил в 110-м Камском пехотном полку в Ковне. Закончил в 1905-м Виленское пехотное юнкерское училище, был направлен в лейб-гренадерский Эриванский полк. Спустя три года получил звание поручика, ещё через четыре, после окончания Императорской Николаевской военной академии, — штабс-капитана. Во время Первой мировой стал заместителем начальника отдела разведки в штабе Западного фронта, подполковником, после Февральской революции руководил сформированной из эстонцев дивизией, и год спустя стал во главе Эстонской армии.
Всё коротко, чётко, конкретно. Сухая информация, не дающая ни малейшего представления о том, что передумал и перечувствовал этот удивительный человек, прогуливаясь с женой по морскому берегу в Виймси. О том, кто забавлялся, сидя на лошадке-качалке, что стоит сегодня в его кабинете рядом с письменным столом. Мы не знаем, какую из пластинок Лайдонер чаще всего доставал из футляра, чтобы пристроить на диск патефона. И что вообще подсказало ему создать в одном из зданий своей летней резиденции Eesti Sõjamuuseum. Обо всём этом мы можем лишь догадываться. Впрочем, если бы только об этом… Как рассказывает замдиректора Музея Лайдонера Лехо Лыхмус, даже цвет глаз великого эстонца мы знаем только по его портрету, висящему в комнате, обставленной мебелью, когда-то приобретённой для его кабинета в Министерстве обороны.
- Получается, господин Лыхмус, Йохан Лайдонер именно за этим столом разрабатывал планы военных операций?
- Не совсем так. Его кабинет находился там, где сейчас работает музейный гардероб. В том помещении мы пока ещё ничего не восстановили, поэтому оборудовали эту комнату. Но здесь он тоже наверняка бывал, во всяком случае, сохранились и некоторые его личные вещи, вот, например, в шкафу ”Государственные известия”, он их читал…
- А в этой витрине его ордена?
- К сожалению, не все. Вообще-то эти награды долгие годы находились в США, потому что, когда Лайдонера репрессировали, его племянник их туда отправил. И вернулись они в Эстонию лишь в 2004 году, у нас даже есть сопроводительное письмо президента Буша, которое пришло вместе с орденами.
- Каких орденов не хватает?
- Царских. У Лайдонера, между прочим, было даже золотое георгиевское оружие, которое ему вручили в 1915-м. Великий был человек… А умер он в начале пятидесятых годов во Владимирской тюрьме, и захоронен в общей могиле, где лежат сотни человек.
- Жену Лайдонера, кажется, вместе с ним репрессировали?
- Верно, в 1940-м. Она сидела в лагерях и освободилась только после смерти Сталина. А сам Лайдонер до конца сталинского режима не дожил всего неделю. Не исключено, что его тоже могли бы отпустить…
Семейное военное положение
Так уж случилось, что эстонцы стали примером того, как исторические события переворачивают людские судьбы. В углу одного из залов Eesti Sõjamuuseum сидят за покрытым вышитой скатертью столом три манекена. На одном советская военная форма, другой затянут в мундир гитлеровской армии, третий — в финском кителе. Представить, что такое могло быть в действительности — невозможно. Однако именно так всё и складывалось. Сначала забрали в Красную армию тех, кто подходил под призыв по возрасту. В 43-м фашисты мобилизовали успевших подрасти парней, которые два года назад провожали на войну старших братьев. Были, правда, и такие, кто, не желая ни за кого воевать, вовремя убежали через залив в Финляндию, однако отсидеться не удалось и там, их забрали в армию финны.
Таких семей в годы Второй мировой были в Эстонии тысячи. Понятно, что раскиданные войной по разные стороны фронта близкие люди могли мирно перекидываться в картишки. Музейная инсталляция выглядит с этой точки зрения явно фантастично. Но, стоя рядом с ней, словно слышишь чей-то шёпот: ”Эти ребята надели форму совсем не по доброй воле. Им приказали. Брата заставили встать против брата, сына против отца, дядю вынудили навести автомат на любимого племянника”…
Так было, и никуда от этого не денешься.
- Даже страшно подумать, как такие люди, вернувшись домой, смотрели друг другу в глаза.
- А ведь это не просто символическая сценка, это реальная семья, три брата. Конечно, во время войны они за одним столом не собирались, да и после — тоже. Тот, что попал в Красную армию, стал во время Эстонской ССР председателем колхоза. Брат, служивший в Ваффен СС, оказался в американской зоне и — что интересно — когда шёл Нюрнбергский процесс, оказался в дежурной роте. Представляете, кто в Нюрнберге сторожил военных преступников?! Ну, а третий парень, что был у финнов, как только вернулся, тут же прямиком отправился к лесным братьям. Вот такая семья…
- Увы. Но ведь такое бывало и раньше — в 1918-м эстонцев раскидало не меньше. Говорят, в боях Освободительной войны участвовал даже батальон школьников?
- Было такое. Они ведь первыми пошли на фронт, ещё до мобилизации.
- Но чтобы ребёнка зачислили в военную часть, нужно, наверное, было разрешение его родителей?
- А как же! Хотя известно, что некоторые и тайно сбегали из дому.
- Во что их обмундировали?
- Да кто ж тогда думал о форме одежды?! В чём из дому вышли, в том и воевали.
- А кто руководил батальоном школьников?
- Преимущественно их же педагоги, которые уже прошли войну и получили офицерские звания. Один из них, учитель физподготовки, сам собрал своих учеников в батальон и пошёл с ними на фронт. Погиб…
- Дети ведь тоже не все вернулись?
- Да… Самому младшему, который погиб, было 14,5 лет…
Алогичность очевидного
Зайдя в один из боковых залов Музея вооружённых сил, от неожиданности в первый момент останавливаешься на пороге. На полу, на подоконниках и полках — всюду, куда только можно пристроить экспонаты, — каски, каски, каски. Десятки защитных военных шлемов, на каждом из которых нарисована весёленькая картинка!
Кто, зачем и когда нанёс все эти фиалки-розочки на символ войны?! Как вообще кому-то могло прийти в голову устроить подобную инсталляцию?! Захлёстывающие мозг эмоции побуждают: уходи отсюда! Незачем на такое смотреть! Однако, уже развернувшись к дверям, вдруг начинаешь понимать: в такой пёстро-цветастой каске при всём желании идти в бой нельзя, её же видно за три версты, а металл, как бы он ни был прочен, далеко не всегда способен защитить от пули. Значит?.. Значит, художники, которые подготовили эту выставку, хотели сказать: ”Хватит нам, ребята, воевать друг с другом. А чтобы ставшее ненужным железо не пропадало, можно нанести на него красоту”…
Идея, надо признать, светлая. И, чувствуя, что выходить из этого зала не хочется, начинаешь разглядывать каждую завитушку на тщательно прорисованных цветах. А вернувшись к выставленному в витринах побывавшему в боях оружию, ловишь себя на мысли: вот бы хорошо, если б всё, что способно отнять человеческую жизнь, оставалось лишь в музеях…
- Честно говоря, мне, женщине, на всё это оружие смотреть просто страшно… Давайте лучше поговорим о тех, кто его держал в руках.
- Вас какое время больше интересует? Вот, скажем, старейшее в Европе огнестрельное оружие — копия, конечно, но действующая, а оригинал был изготовлен в 1395 году… В том зале тоже старинное — и восточное, и русское, и западное. Вот тут, смотрите, первая русская граната, такие использовались во время Русско-японской войны. Конструкция простая — ковшик и иголочка, но штука была опасная. Граната крепилась на ручке и, если с неё соскальзывала, боец вместе с ней и взрывался… Там, подальше, всё, что касается Первой мировой, а на втором этаже экспонаты из времен СССР, есть даже небольшая афганская выставка. В Афганистане, кстати, погибли 25 эстонцев…
- Всё это, господин Лыхмус, интересно. Но ведь мы сейчас празднуем 100-летие независимости, так, может быть, поговорим об Освободительной войне? Расскажите, например, кто вступал в эстонские воинские части — только этнические эстонцы или национальность не имела значения?
- Да никто на такие вещи и не смотрел, русских тоже немало записывалось. Кстати, в царское время в анкетах вообще не было пункта ”национальность”, указывалось только вероисповедание.
- Люди приходили добровольно?
- До декабря 1918-го, когда началась мобилизация, шли добровольно, и большинство — со своим оружием, которое они прятали от немцев, а когда понадобилось — достали из тайников.
- Но ведь у кого-то была винтовка, у другого — пистолет, а пушек же точно ни у кого не было!
- И тяжёлое вооружение, и боеприпасы получали со складов Морской крепости Петра Великого.
- А продовольствие? Чем вообще кормили бойцов?
- Продукты собирало население, они тоже хранились на складах. А вот чем кормили?.. Хмм… Военный быт плохо изучен, я могу судить лишь по письмам, которые есть в музее. В одном, например, написано: ”Фельдфебель — настоящая свинья! Сегодня нас кормили, а вчера мы даже кашу не получили”. Но вообще-то, думаю, гречку, сало, мясо и хлеб давали точно. Если солдат будет голодный, он может и оружие развернуть…
- А много вообще было случаев дезертирства или неповиновения?
- В начале Освободительной войны — немало. Потому что крестьянин думал: ну, хорошо, мы воевали в составе российской армии против немцев, это понятно. Но куда ж маленькой Эстонии против большой России? Невозможно! И это было, честно говоря, резонно…
Но давайте всё-таки ещё походим по музею. У нас ведь не только оружие. Я покажу вам и первый, 1916-го года, эриксоновский телефон, и военные игрушки советского времени, и даже шкаф с довоенной одеждой офицерской семьи. В общем, много всего и всякого…
