”В России — враг, в Эстонии — шпион”. Михаил Петров называет эстонскую тюрьму ”позором Европы”
Псковский тренер Михаил Петров надеется через 90 дней выйти из эстонской тюрьмы, пишет издание "Псковская Губерния". Приводим статью в полном объеме и без изменений:
”Физрук” Михаил Петров уже заслужил, чтобы о нём написали книгу или сняли фильм. Пожалуй, главный псковский авантюрист XXI века почти год сидит в эстонской тюрьме, которую называет ”позором Европы”. Своё заключение Михаил по-прежнему внятно (по разным причинам) объяснить не может, говорит только, что с КаПо Эстонии надо общаться аккуратно и лучше не сдаваться самостоятельно. ”Так или иначе вас захотят посадить”, — считает он.
”Человек, который два года прислуживал администрации”
Историю Михаила Петрова надо рассказывать сначала, хотя в Пскове её многие хорошо знают. Псковский тренер Петров вернулся из эстонского Тарту в Псков, где занялся тренировками по смешанным единоборствам, джиу-джитсу, грепплингу. ”Физрук” Петров (уже сложно вспомнить, кто же первым придумал ему этот ”лейбл”, который он сам с любовью продвигал) — человек-харизма, даже скорее фанатик, который загорался сам и зажигал всех, кто рядом. Петров жил в спортзале, ремонтировал его вместе с родителями, устраивал детям настоящий праздник.
С Михаилом общались многие, одним из его постоянных партнёров на татами был политический вице-губернатор Псковской области Максим Жаворонков (нынешний первый замруководителя исполкома ”Единой России”). Общался, в меньшей степени, Петров и с Андреем Турчаком, в том числе и по соцсетям (их переписки уже почти год есть в нашем распоряжении, но по понятным причинам публиковаться не будут). Дружба Петрова с администрацией области помогла обеспечить поддержку клубу, сам Михаил публиковался в ”Псковской правде”, регулярно мелькал в соцсетях. Достаточно быстро его ”пассионарность” стала принимать активные формы: то он заявлял, что будет создавать псковский филиал организации ”Оплот”, то собрался ехать и жечь бастующих дальнобойщиков, которые жгли покрышки и выступали против ”Платона”.
А потом что-то резко изменилось. Истории разнятся, но наиболее правдоподобная версия (каждый традиционно старается при конфликте максимально опрятно) связана с тем, что у Петрова и Жаворонкова произошёл конфликт. На почве денег или политики — это уже не столь важно, да и выяснить правду можно только на очной ставке.
Петров резко ушёл в оппозицию, возненавидел российский авторитарный режим, стал выступать на митингах, организованных штабом Навального в Пскове, пытался войти в региональный совет псковского отделения ”Открытой России”. Перед бегством в Эстонию Петрову прислали документ, в соответствии с которым он задолжал за аренду более 100 тысяч рублей. Связано это было то ли с какой-то ошибкой в бухгалтерии, то ли где-то он не прочитал то, что пишут мелким шрифтом. ”Я спортсмен, а не бухгалтер!” — кипятился тогда Михаил Петров и говорил, что всё это делается с подачи чиновников.
Кульминацией истории стал июнь 2017 года. Сначала Петров выдал удивительную фразу на митинге штаба Навального 12 июня, заявив, что ”прислуживал администрации Псковской области”. ”Здесь есть плакаты ”Жулик, не воруй. Жулик не может не воровать, вор не может не воровать, а мы просим его: ”Вы можете не воровать немножечко?”… Они ничего вам не отдадут. Я вам это говорю как человек, который два года прислуживал администрации области. Прислуживал. Даже не служил, и делал это за деньги. Это 20-30 тысяч рублей месяц. Ни много ни мало, но я вот продался за такую цифру. Я не рекомендую это делать”, — признался Петров.
А ещё через 10 дней Михаил Петров и ребята из его секции расписали стены 76-й десантно-штурмовой дивизии. Через два дня их помыли, а ещё через два дня Петров бежал из России.
Когда он прибыл в Эстонию, мы с Михаилом были постоянно на связи: он просил помочь ему со статусом политического беженца и в принципе следить, чтобы его где-то ”не закатали в цемент”. Параллельно он рассказывал, как адаптируется на местности, как он устроился в центр для иностранцев. ”Мне насильно прямо впихнули 20 евро. Я говорю ”я отказываюсь от соцпомощи”. Они: ой, вы наверно суицидально настроены, вам нужна психпомощь. А два грузина в трико на меня смотрели как на инопланетное г**но. С интересом и брезгливостью. Они вообще за путена спят жрут тут год”, — писал Михаил (орфография сохранена).
Это было 28 июня. После этого Петров на связь не выходил.
”Позор Европы”
Сегодня Петров сидит в эстонской тюрьме. Длинный холодный бетонный блок с камерами-пеналами. ”Это позор Европы, вот что я тебе скажу, — отвечает на допросы об условиях заключения Михаил. — Мне скажут: что ты жалуешься, вот, мол, в России ещё хуже. Вряд ли. У нас тут сидели трое русских, они родились в Эстонии, но по паспорту русские. Так они написали бумагу начальству с просьбой перевести их отсиживать в российской тюрьме, их перевели. На прошлой неделе, например, парень у нас тут повесился”.
Что же в итоге произошло, тренер по-прежнему рассказать не готов. ”Ну что, у меня был приятель эстонец, который помогал мне, потому что я не знаю язык — я же шпион, а шпион, конечно, не должен знать язык! — так вот, я когда ему сказал, что мне надо получить политическое убежище, и он меня отвёз в местную полицию. Я ему уточнил, что говорить надо всё же с КаПо, аналогом нашего ФСБ. Мы поехали, проговорили около двух часов, я просил помочь мне, и да, мне помогли устроиться в центр для иностранцев, известное место здесь. А что пошло дальше… Ну, это пока секрет, как я говорил, мы заключили с ними джентльменское соглашение, которое они частично нарушили, и если они не сдержат слово и в других вопросах, я тогда готов буду говорить всё. И, думаю, для многих эстонских жителей это станет неприятным откровением. Одно я могу сказать: сами добровольно никогда не сдавайтесь. На переговоры идти можно, но вот так сдаваться — ну, вас в любом случае захотят посадить”.
В плане обещаний от КаПо — спокойный выход из тюрьмы через 90 дней, а также параллельное получение вида на жительство. Петров планирует выйти из тюрьмы в середине июля: пятилетний срок был назначен судом по схеме ”один плюс четыре”, то есть четыре года — условно. ”То есть если я уже выйду и украду банку молока, то тогда четыре года станут реальными. Но это вряд ли возможно. Когда я выйду… Здесь я уже не останусь, уеду” — ”Наверное, не в Россию?” — ”Конечно, не в Россию. Я тут посмотрел, как спецслужбы работают, я знаю, что меня ждёт. Ты пойми, ФСБ и КаПо — это одно и то же, все спецслужбы одинаковы. У меня совсем нет ненависти к Эстонии. А возвращаться — куда? Мне, например, сообщают, что сейчас якобы полиция детей и родителей клуба начала вызывать, собирают информацию о финансовых нарушениях и, по неофициальной информации, открывать дело по мошенничеству”.
Кстати, одним из пунктов ”джентльменского соглашения” между КаПо и Петровым, по словам Михаила, стал его отказ от статуса политического беженца или, как это официально называется, международной защиты. Почему спецслужбы Эстонии настояли на этом, непонятно. Сейчас главное для него — вид на жительство, документы ему обещали помочь оформить за пару недель до выхода из тюрьмы.
”Я абсолютно не отчаиваюсь, но приятного мало, — возвращается к условиям заключения Михаил. — У нас тут сидят шпионы, сексуальные насильники и наркоманы. Ну, со шпионами мы уже давно шутим: ”привет шпион, а ты чей шпион?” и так далее. У нас тут генералы боснийские сидят и многие другие интересные кадры. Но условия… Да, что, у меня здесь грыжа появилась, гипертония. Что говорят? Тебе скоро выходить, вот на свободе здоровьем и займешься”.
Сейчас Петров ждёт информации от КаПо, старается беречь здоровье, звонит родителям и нам. ”Вся эта история с ежегодником многих напугала. Один мой товарищ, тоже искавший политического убежища, вот уже три дня трубку не берёт. Эта история и шлейф шпиона — это всё было нехорошо”.
”Потрясающая история, как так получилось? — спросил он меня днём ранее. Я теперь в России — враг, в Эстонии — шпион. Не много ли для одного [человека]? Как так получилось, скажи?”
Карма, Миша, карма.
