Директор Костивереской школы Ольга Сайковская: мое советское детство
В любые времена существуют люди, относящие себя к категории счастливых или несчастных. Синдром несчастного человека очень распространен и в современной Эстонии: кто-то ностальгирует по советской эпохе (или все же по юности?), кто-то завистливо смотрит в сторону более благополучных европейских стран, кто-то живет надеждой на светлое будущее. Умение жить здесь и сейчас, радуясь каждому моменту жизни, является великим искусством, которому стоит научиться, не поддаваясь синдрому ожидания белого корабля.
Лишь недавно я стала осознавать, что мое детство было ни чем иным, как надеждой на появление того самого пресловутого белого корабля. У меня была заботливая семья, хорошие друзья, большая домашняя библиотека, прекрасный по тем временам частный дом посреди красивого сада. Одежду мне шили в основном мама и бабушка, а выстраданные стоянием в длиннющих очередях туфли казались вполне себе красивыми: ведь ничего другого мы не видели, а потому не умели и мечтать о большем. Помнится, я собственноручно связала себе в детстве немало модных свитеров, а вместо дефицитного лака при необходимости довольствовалась сахарным сиропом — до первых капель дождя прическа держалась прекрасно. Мяса я не помню вообще — его не было ни дома, ни в магазине. Но нынче ведь принято утверждать, что вегетарианство полезно для здоровья. Короче говоря, опасности умереть от голода или холода не было.
Но что-то было явно не так, и ощущением фальши было пропитано все вокруг. Каждый день мы должны были испытывать гордость за чуждые детской душе моменты: бесконечные портреты Ленина и его же цитаты в школьных помещениях и в учебниках, разучивание и исполнение патриотических песен, изготовление ватно-марлевых повязок на уроках труда. Мы учились маршировать, надевать противогазы на скорость, резво бежать по сигналу тревоги в бомбоубежище, где нас в свою очередь пугали картинками, изображающими ядерный взрыв и его последствия. Раз в неделю по утрам проводилась политинформация: кто-то из одноклассников должен был доложить свежие новости об ужасах жизни в капиталистических странах и о претворении в жизнь последних решений съезда ЦК КПСС.
Если же говорить о школьном образовании в целом, то, несомненно, было немало сильных сторон. Мы очень тщательно изучали русский язык и литературу — ну и пусть акцент неизменно делался на том, как смело Пушкин, Достоевский и Чехов описывали сложную жизнь простого народа и обличали царизм, зато люди моего поколения по большей части умеют грамотно писать на родном языке и прекрасно ориентируются в истории русской литературы. Зарубежную литературу в те времена в школе практически не преподавали, зато обучение точным наукам велось на достойном уровне: это были, пожалуй, единственные уроки, на которых учитель не должен был ежеминутно сверяться с марксистско-ленинской идеологией и бояться совершить идеологическую ошибку.
С чем моим ровесникам не повезло, так это с качеством преподавания иностранных языков. В советской школе языки изучались явно для галочки, поскольку общаться на них было не с кем. Во всех иностранцах нас учили видеть, прежде всего, шпионов и врагов, а выехать в течение жизни за рубеж шанс выпадал очень немногим советским людям. Среди детей ходили страшилки, будто на улицах порою попадаются злонамеренные иностранные агенты, предлагающие пионерам и октябрятам отравленные жевательные резинки, а в швы произведенных в США джинсов добавляется смертоносный яд, который затем впитывается в кожу и губит поддавшихся соблазну строителей коммунизма.
Должна признаться, что до перестройки я иностранцев ни разу не встречала, а первые заграничные джинсы привезла мне бабушка прямиком из США. В эпоху гласности вдруг выяснилось, что в Нью-Йорке живет бабушкин старший брат, бежавший из Эстонии во время Второй мировой войны, будучи протоиереем собора Александра Невского в Таллинне. Это был самый большой семейный секрет, ведь если бы в 1940-1950-х гг выяснилось, что полковник Советской армии, строитель засекреченных объектов взял в жены эстонку, чей брат эмигрировал на Запад и возглавил эстонскую православную общину в Нью-Йорке, а первый муж был и вовсе мобилизован в немецкую армию, то нашей семьи сегодня просто-напросто не существовало бы. К счастью, в те времена интернета не было, и бабушка с дедушкой прожили много лет в любви и согласии.
Окружающая действительность 1980-х годов была полна противоречий, а молодая душа искала и не находила ответа на жизненно-важные вопросы. Помнится, мы с подругами увлекались историческими романами и музыкой и получали из этих источников никак не связанные с пионерской идеологией сильные эмоции, казавшиеся более правдоподобными, чем приуроченные к празднованию 7 ноября школьные постановки. В подростковом возрасте я жила в литературно-музыкальном мире, разбираясь в династиях французских королей, живописи эпохи Возрождения, музыкальных течениях 18-го века и поэтических тенденциях 19-го века гораздо лучше, чем в кишащей лозунгами нереальной реальности.
Я благодарна судьбе за то, что во времена моего детства не было иных доступных интеллектуальных развлечений, кроме чтения книг и погружения в мир искусства. Но если спросить, хотела ли бы я такого детства своему ребенку, то ответом бы стало уверенное ”нет”. На сегодняшний день существуют фантастические возможности для развития, нашей молодежи открыт весь мир — они не должны жить ожиданием белого корабля, который увез бы их в счастливое далеко. Наши дети способны сами вершить свою судьбу и предлагать другим государствам блестящие концепции целых флотилий.
