Глава военно-исторического объединения: мы просто находим и хороним останки солдат
Прежде, чем ответить на вопрос: ”Почему молодые люди становятся поисковиками — в Прибалтике же это, мягко говоря, не приветствуется”? — председатель правления Военно-исторического объединения Front Line Андрей Лазурин с минуту помолчал, явно не ожидая такого разговора.
Но, поняв, что отвертеться все равно не получится, улыбнулся: ”Вообще-то не могу сказать, чтобы у нас в Эстонии было открытое противодействие, как в Литве или, скажем, в Латвии. Скорее, наоборот, во многих случаях Министерство обороны и Департамент охраны памятников Эстонии нам даже помогают. Имеются, конечно, определенные сложности на уровне восприятия некоторых чиновников, но нам удается более-менее с ними справляться”.
И по его глазам было видно — справляться действительно удается. Правда, иногда — с большим трудом…
Население, Андрей, тоже относится к вам доброжелательно?
Если обобщать, получится 50 на 50. Есть много примеров, когда эстонские 80-летние бабушки — скрюченные, с палочкой — ведут нас по лесу 2-3 километра, чтобы показать заброшенное захоронение. Но сталкиваемся, конечно, и с негативным отношением, от этого никуда не деться. Некоторые открытым текстом говорят: ”Зачем вы тащите из леса косточки оккупантов? Кому это надо”? Или еще хлеще, спрашивают: ”Вы ведь также занимаетесь реконструкцией сражений Красной армии, то есть умеете обращаться с оружием, имеете неплохую физическую и тактическую подготовку. Если случится конфликт с Россией, на чьей стороне будете?”
О! И на чьей?
Хороший вопрос…
Поняла. Тема снята.
Вы поймите, Front Line ведь занимается не только поисковой работой. Мы сотрудничаем с ветеранскими организациями, ухаживаем за воинскими захоронениями. Кстати, я особенно горжусь тем, что мы восстановили и поменяли в Эстонии более 80 памятников…
Памятников героям Великой Отечественной?
Не только. Вот, например, в прошлом году мне позвонил знакомый из Тарту. Говорит: ”Я тут обнаружил могилу старшего офицера минного заградителя ”Енисей”, который был торпедирован в Первую мировую на Балтике немецкой подлодкой. Его фамилия — фон Унтербергер, он был сыном губернатора Владивостока. В общем, очень известный в России дворянский род, а крест утрачен… А рядышком могила награжденного двумя ”Аннами” настоятеля храма 95-го пехотного Красноярского полка Русской императорской армии протоиерея Павла Цитовича, и тоже без креста. Может, займемся темой”?..
И вы решили заняться? Но, извините за, может быть, бестактный вопрос: чтобы поставить кресты на могилах, нужны немалые деньги. Вы же не хотите сказать, что все 80 с лишним памятников восстановили на членские взносы Front Line?
Нет, конечно. Нас всего 25 человек. А откуда берем деньги — сейчас расскажу.
Пять лет мы сотрудничали с соседней Ленинградской областью, и благодаря этому привели в порядок 54 памятника. Разбитые плиты заменялись новыми, с помощью посольства РФ их привозили в Эстонию и устанавливали. Причем все работы оплачивало правительство Ленобласти. Но к тому моменту, когда мне рассказали про Тарту, у нас это сотрудничество по ряду причин разладилось…
И как же?
Сначала бегал по инстанциям, стучался во все двери, но мне везде отказывали. И тут, на счастье, звонит знакомый сотрудник департамента по межнациональным и межконфессиональным отношениям Ленобласти. Разговорились, и он свел меня с известным петербургским меценатом Грачья Погосяном. Вот он-то и взял на себя расходы по изготовлению утерянных намогильных крестов…
Простите, что перебиваю, Андрей, но ведь Front Line — не единственная в Эстонии организация, которая занимается поиском. Вы как-то координируете свою работу или каждый занимается своим делом?
Координирования, как такового, нет. Но иногда и, кстати, совсем не редко — сотрудничаем. Вот, допустим, история с казахом, останки которого мы захоронили в Семипалатинске.
Погодите, погодите! Вы захоранивали солдата в Казахстане?! Разве вы ведете поиск не только в Эстонии?
Вообще-то мы работаем в разных местах бывшего Советского Союза. Кстати, мы ведь только-только вернулись из Молдавии — были в международном поисковом лагере ”Вахта Памяти 2017”. Ездили в села, где начиналась Ясско-Кишиневская операция, искали неучтенные воинские захоронения на местах боев, разговаривали с местными жителями.
И как успехи?
Нашли останки пяти воинов Красной Армии.
Безымянные?
К сожалению. Но их ведь предадут земле с почестями, как героев, и это главное!
Но давайте я все-таки расскажу вам про казаха. Это из ряда вон выходящая история: граждане трех государств — Эстонии, России и Казахстана — полгода работали, чтобы упокоить одного бойца! А началось все прошлой осенью. Поисковик из Силламяэ Юрий Кершонков выехал с металлоискателем под Нарву. Все как обычно, он даже особенно ни на что не надеялся.
Почему? В тех местах шли же страшные бои, наверное, чуть ли не под каждой елкой лежат кости бойцов.
Их тысячи, но искать останки с каждым годом становится все труднее. Причина простая: в Эстонии вырубают леса, и техника перелопачивает землю так, что найти останки становится практически нереально. Но в этот день Юрию повезло по-редкому. При бойце находилась его награда, и на ней был ясно виден номер.
По номеру медали можно выяснить, кому она была вручена?
А как же! Когда я узнал про эту находку, сразу запросил Центральный архив Министерства обороны России. И через месяц получил ответ: ”Медаль ”За отвагу” была вручена 1 февраля 1944 года уроженцу города Семипалатинск Казахской ССР, рядовому 781-го стрелкового полка 124-й стрелковой дивизии Николаю Сорокину”.
После чего связались с казахстанскими коллегами?
Все не так просто… Чтобы упокоить солдата, всегда приходится здорово напрягаться, а тут — особенно. Поэтому я обратился за помощью к председателю клуба Osting Игорю Седунову и мы начали вместе делать запросы, писать письма и звонить в разные организации — архивы, госструктуры, диппредставительства. В конце концов отыскали семью Сорокина, а потом дошли до председателя Контртеррористического комитета Аманжола Уразбаева, и часть расходов взяла на себя казахская сторона. Ну, а недостающую сумму добавил петербургский меценат Грачья Погосян, о котором я вам уже говорил. Он же, между прочим, потом оплатил и установку памятника на могиле.
И вы бы видели, как в Казахстане провожали простого солдата — генералы стояли навытяжку!
Понимаю, что такие церемонии устраиваются далеко не всегда, но, мне кажется, каждый павший боец имеет право на достойные похороны.
Эхх… Тут, честно говоря, не все однозначно. Может быть, об этом и не надо писать, но были варианты, когда люди шли в лес, копали и скрывали свои находки, а потом эти вещи начинали появляться в магазинах… И еще мне пришлось сталкиваться с ситуациями, когда бойцов находили, аккуратненько складывали, упаковывали в мешки и подхоранивали в определенное место. У тех, кто этим занимался, явно не было стремления их захоронить достойно.
Что тут скажешь, Бог им судья… Но у меня есть еще один непростой вопрос: найденных нацистов вы тоже хороните?
Останки немецких солдат мы передаем представителям германского Союза по уходу за воинскими захоронениями. Но, раз уж об этом зашла речь, расскажу вам совсем свежую историю.
В Ленобласти живет японец, который в годы Второй мировой служил в Квантунской армии и входил в летучий отряд смертников.
Камикадзе?!
Самый настоящий! Вот собираюсь к нему поехать, записать воспоминания…
А скажите, Андрей, то, что сегодня отношения России с Эстонией при всем желании не назовешь безоблачными, серьезно отражается на вашей деятельности?
Да нет. Мы же не имеем ничего общего с политикой. Просто находим и захораниваем останки солдат…
