Вайнгорт: в квартирных товариществах часто продавливают дорогие решения
Булгаковский Воланд так оценил москвичей 20-х годов прошлого века: ”Люди, как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… и милосердие иногда стучится в их сердца… обыкновенные люди… напоминают прежних. Квартирный вопрос только их испортил…” Наверное, классик мог бы сказать такие слова и применительно ко многим жителям нашей страны, пишет член правления Балтийского института жилищной экономики и политики Владимир Вайнгорт на страницах "МК-Эстонии".
”Квартирный вопрос” возникает у Булгакова также в ”Собачьем сердце”, где сцена посещения профессорской квартиры жилищной комиссией попросту позаимствована Булгаковым у другого автора, написавшего: ”Отряд является в квартиру богатого, осматривает ее, находит 5 комнат на двоих мужчин и двух женщин, и говорит: ”Вы потеснитесь, граждане, в двух комнатах, а две комнаты приготовьте для поселения в них двух семей из подвала. На время, пока мы… не построим хороших квартир для всех, вам обязательно надо потесниться””.
Кто не читал Булгакова, наверняка видел в одноименном фильме эту сцену. А описал ее Ленин в одной из статей начала 1918 года, после чего появился декрет ВЦИК об уплотнении квартир (20 августа 1918 года). Так родились ”коммуналки” (в Эстонии на 12 лет позже), отравлявшие жизнь нескольким поколениям.
Но даже в условиях коммунальных квартир люди в подавляющем большинстве сохраняли человеческое достоинство и человеческие отношения, о чем существует целый пласт литературы и воспоминаний обитателей коммуналок. А уж когда наступила оттепель 60-х годов и пошло массовое переселение семей в отдельные квартиры — ”хрущобы” Черемушек или Мустамяэ заливали волны доброжелательности.
О человечности соседских отношений в многоквартирных домах существует кроме литературы живая память современников. Соседи не только ходили друг к другу за солью и спичками, а смотрели вместе телевизор, оставляли на догляд детей, передавали ключи на время отпуска, чтобы цветы поливали… Так было вплоть до приватизации жилья.
Изуверство обыкновенное
Недавно пришло мне письмо от незнакомого жителя Таллинна, который в отчаянии обращается по любым адресам — авось, кто даст дельный совет. Он описывает всем и каждому до боли знакомую картину: правление квартирного товарищества заказало проект радикального обновления дома, договорилось об огромном кредите и уже оформляет соответствующие документы.
Моего корреспондента беспокоят два момента. Во-первых, ему кажется недостаточной экспертиза проекта. Во-вторых, по его расчетам он лично никаким образом по нынешним и завтрашним своим доходам выпадающую ему долю кредита вернуть не сможет. На мой ему ответ приходит еще одно письмо. От председателя правления товарищества, который убедительно доказывает: проект эффективный, экспертиза вполне квалифицированная, а жить в доме после ремонта станет комфортнее. И с ужасом я понимаю: авторы писем (судя по текстам, вполне образованные люди) оба правы. Просто это правота совершенно непересекающихся систем жизненных ценностей.
Исследовательница кошмаров XX века, философ Ханна Арендт ввела в научный и публицистический оборот понятие ”банальности зла”. Она доказала, что преступления тоталитаризма совершались совсем не из идеологического фанатизма, а из частных, скромных по целям банальных интересов подавляющей массы ”простых людей”.
Скажете, сравнение некорректно? Отнюдь нет. Когда члены правлений товариществ, понимая неплатежеспособность отдельных квартирособственников, все же продавливают решение о кредите, они не могут не понимать: тем самым в недалекой перспективе приговаривают соседей к потере жилья, что для семьи пожилых людей или одиноких пенсионеров равносильно лишению жизни. И это не метафора, а констатация фактов.
Чем, скажите, они отличаются от соседей, сердобольно помогавших донести узлы до колонны, идущей в Бабий Яр, или к машине, направлявшейся к песчаным рвам Клоога? И если кому-то уж очень не нравится сравнение товарищеского приговора к отъему жилья со смертельным приговором, то сойдемся на определении бесчеловечности, когда, например, многодетной семье навязывают непосильную финансовую нагрузку, вынуждая ее жить впроголодь (с неминуемыми болезненными последствиями для детей на всю дальнейшую их жизнь).
Согласитесь, отвратительно, когда на чашки весов кладут: с одной стороны, осовремененный фасад, а с другой, потерю или сокращение чьей-то жизни за этим фасадом.
Судьи кто?
Лишают жилья тех, кто не может или не считает целесообразным платить за реализацию чьих-то инвестиционных мечтаний, не сами ”товарищи”. Делают это суды. А они принимают такие решения, поскольку Эстония не ратифицировала статью Европейской социальной хартии, где говорится о праве на жилье. Соответственно, не приспособила к этой норме свое жилищное законодательство.
В частности, возник законодательный парадокс: решит товарищество увеличить проем входных дверей на 20 сантиметров, понадобится 100-процентная поддержка всех жильцов, поскольку меняется долевая собственность. Знаю случай, когда все обитатели дома в центре Таллинна не могут изменить фасад — один собственник против (история тянется уже четыре года). Таков Закон о вещном праве.
А взять многомиллионный кредит — достаточно простого большинства голосов на собрании (даже если в шестидесятиквартирном доме на повторном собрании присутствует семь человек и четверо за кредит). Таков тоже закон. Только другой — о квартирном товариществе.
Почти год назад я передал депутату Рийгикогу рекомендации специальной комиссии Организации по экономическому сотрудничеству в Европе, где, в частности, содержится совет ограничить право принятия решения о взятии кредита большинством голосов участников кондоминиума суммой, не превышающей его годового оборота, и требовать единогласия при кредитовании более крупных проектов. И что?
Кто заинтересован в сохранении нынешнего положения? В первую очередь банки. Затем странная организация — ”Кредекс” (которая ведет агрессивную маркетинговую кампанию по взятию крупных кредитов). Кто крышует этот порядок? Министерство экономики (создавшее схему, внедряемую ”Кредексом”). И Министерство юстиции, на протяжении всего постсоветского периода проводящее законодательную линию в интересах богатого меньшинства. Но все они вместе взятые всего лишь способствуют торжеству ”банальности зла”.
Бесчеловечность как система сама по себе легко овладевает массами. Что сто лет назад, что сейчас. И нет простого ответа на вопрос: почему это с нами происходит?
