Айн Тоотс: о совместимости культур
Развитие инфотехнологий породило эпоху информационных войн, путь к которой был долгим, но увлекательным, пишет обозреватель Айн Тоотс в "МК-Эстонии".
Когда появилось кино, пошли разговоры, что театру пришел конец. Когда появилось телевидение, пошли разговоры, что кино конец. Когда появился интернет, пошли разговоры, что телевидению конец. Интересно, что станет могильщиком интернета?
С приходом кино исчез живой контакт между сценой и залом. С приходом телевидения исчез сам зал. С приходом интернета исчез окружающий мир, став виртуальным и еще больше скукожившись с приходом смартфонов.
Но даже смартфоны не в состоянии полностью вытеснить кино и театр, которые порой оказывают на нас большее влияние, чем виртуальные топи бескрайних просторов интернета.
В мире кино
На экраны вышел новый эстонский фильм ”Дни, которые сбили с толку” (Päevad, mis ajasid segadusse). Фильм так себе, молодежная чернуха, но уникальны там титры на русском языке. Фильм пропитан матом, только если обычно субтитры на русском невинные, то здесь все как раз наоборот, а местами и круче, ибо русский мат сам по себе выразительней эстонского. Для эстонского языка мат в печатном виде давно не новость, тогда как в России он запрещен в кино даже в устной форме. Протестов нет, значит, у нас эти языковые культуры совместимы?
Прошлой осенью ведущий телепередачи о выступлении артистов театра ню позволил себе тоже пройтись по сцене без одежды, хотя и показал публике только вид сзади. Телезрители возмутились, но в то же время в кинотеатрах шел французский фильм ”про любовь” (18+), где чего только не вытворяли. Выходит, культура благопристойности и ее отрицания у нас тоже совместимы?
Не успели стихнуть страсти вокруг фильма ВВС о якобы беспорядках в Даугавпилсе как предвестнике Третьей мировой войны, как на экраны вышел почти учебный фильм о специфике принятия в ЕС и НАТО решений по острым вопросам (”Всевидящее око”), сдобренный потоком издевок и насмехательства. Никакой дискуссии он не вызвал, т. е. бурная реакция на мифы совместима у нас с безразличием к реальному положению дел?
Самым наглядным образом совместимость культур продемонстрировали наши театры.
В мире театра
На прошлой неделе в Таллинне прошла премьера совместной постановки Русского и Городского театров, посвященной юмористическому сравнению представлений эстоноязычного и русскоязычного населения об интеграции. Поштучно эти представления известны всем, но собранные воедино, причем с обоих полей, они так и напрашиваются на обобщения.
Какими они будут, покажет время, но и на сей раз тема интеграции, которая вроде бы больше должна волновать русскоязычную публику, была поднята эстонцами, билеты тоже были распроданы сперва в Городском театре, а когда там они кончились, то эстонцы скупили их и в Русском театре. Опять дискриминация?
Худрук этого театра Игорь Лысов объяснил в одной из телепередач безразличие русскоязычной публики тем, что ”мы (русские) не очень любим то место, где мы живем”, с чем можно поспорить, но фактом остается то, что тон в попытках сближения по-прежнему задает эстонская сторона.
Главная идея спектакля сводится к высмеиванию интеграционной мифологии двух языковых общин и сведению между собой публики двух театров — эстонского и русского. Этому, однако, предшествует ”первый акт”, когда зрителей перевозят в автобусах к культурному центру ”Линдакиви”, а по дороге артисты эстонского театра на русском и русского на эстонском языке, не стесняясь ни акцента, ни грамматических ошибок, читают монологи, находящие живой отклик у публики. Нас не уговаривать надо, а заинтересовывать, и лучше всего для этого подходит что-то новое.
Cовмещение разных языков и ментальностей, привычного и неожиданного раскрепощает процесс интеграции, но это также подсказка политикам, что для преодоления стагнации в стране нужны не косметические, а решительные действия.
О втором взгляде
Спектакль называется ”Со второго взгляда”, но не в амурном смысле, а в смысле нового, более пристального взгляда на происходящее во взаимоотношениях между двумя языковыми общинами. Ведь у части людей просто засорилась коробка передач, если они за четверть века не смогли переключиться с задней передачи на переднюю, надо помочь им прочистить ее.
Самый липкий сор — это слепая зависимость от прошлого и незнание происходящего вокруг. А мир вокруг давно уже не тот, каким он был раньше. Изменилось понятие родного языка, что видно по интервью на ”Радио 4” с художницей Анной Шкоденко: ”Говорю на эстонском, на русском и на английском, думаю в принципе на трех языках”.
Изменилась взаимосвязь между национальностью и родным языком, что признал на страницах прессы заслуженный профессор Хельсинского университета Фарук Абу-Чакра: ”Мне бы не понравилось, если бы кто-то называл меня арабом. Я ливанец. Правда, мой родной язык арабский”. Это не пустые слова, а реальность сегодняшнего дня.
Трудно сказать, уместно ли говорить о новом этапе интеграции, но очевидно, что термин этот повторной эксплуатации не выдержит. Эстонцы поняли это, поэтому отказались от него в пользу слова lõimumine. Между тем в телепередаче с Игорем Лысовым прозвучало очень емкое выражение на русском языке — взаимопроникновение культур, точней отражающее понятие интеграции и подразумевающее также совместимость кажущихся на первый взгляд несовместимыми интересов Эстонии и России, которая не вечно же будет оставаться путинской. Потихоньку и нам стоит готовиться к тому, что когда-то в будущем нашим восточным соседом станет совсем другая, опомнившаяся Россия.
