Юри Пихл: ФСБ не чурается жестоких методов ведения допросов
”Весьма рискованно было подпускать замдиректора КаПо к российской границе”, — критикует случавшееся в своем интервью Eesti Päevaleht Юри Пихл, бывший гендиректор Полиции безопасности в 1993 — 2003 годах.
Удивило ли вас что-либо при задержании и освобождении Эстона Кохвера?
Поразительными были и начало, и конец этой истории. Поначалу достойным удивления был сам подход КаПо к факту похищения, продемонстрированный ею на пресс-конференции. Будто бы какой-то новичок попался на самодеятельности. Позже, однако, были обнародованы факты: все было запланировано, пограничники оставили лазейку, на месте был караул.
КаПо попыталась создать впечатление, что все это было самодеятельностью?
У меня осталось впечатление, что все это было нелепой случайностью. Человек попал в такую ситуацию: его забрали и увезли, будто бы это все не было запланировано. По моему мнению, отсутствие именно такого освещения данного вопроса в эстонской прессе — это просто, в конце концов, смешно! Несмотря на утверждения, будто бы это — самое верное решение: копировать картинки из российской прессы.
В начале всего этого казался поразительным бурный резонанс. В конце — его фактическое отсутствие. Информационные войны были всегда. Надо было предоставлять сведения и эстонским журналистам, переживавшим за развязку этого дела, чтобы им не приходилось рыскать на просторах Интерфакса в поисках информации. Если в России освещали, как все происходит, то мы лишь говорили, мол, ”в два часа будет такая-то новость”. Ну и что это за новость?
Мы волочились следом?
Увы и ах. Это можно назвать сужением наших возможностей.
Поездки в Россию для эстонских сотрудников КаПо — это проблематично?
Могу рассказать об истории. В первые десять лет после создания такой организации как КаПо в Россию ездили люди, имевшие там родню. Они писали об этом основательные доклады, писал и Алексей Дрессен — ныне известный предатель. Они — отчитывались! До лета 2003 у нас не было никаких официальных контактов с Россией на правительственном уровне ни в одной области, в том числе, и в сфере борьбы с преступностью.
И с ФСБ вообще не общались?
Какая судьба ожидает Дрессена?
Он — предатель в чужой стране. Они, конечно, могут говорить, мол, он свой, но никакой он им не свой.
На границе русский разведчик обнял его с душой, будто бы повстречал закадычного друга…
Это была медийная ”фишка”, которую надо было показать всему миру.
Хоть какие-то гарантии в России ему должны дать…
Так и дадут! Контрразведка на этом не заканчивается. Люди, которых пытаются завербовать, должны же получать какие-то гарантии. Без этого ни разведка, ни контрразведка ничего не добьются.
Можно предположить, что и сам Кохвер предоставил кое-какую информацию ФСБ, в чьи лапы он весьма безнадежно попал…
Разумеется, наши эстонские спецслужбы считались и с этим. Поскольку наша страна — член НАТО, и наши люди в курсе, помимо прочего, и тайн самого НАТО, имеются четкие правила, как этих людей контролируют после таких случаев. На примере других стран можно утверждать, что если попадается какой-то резидент, имеются пути к отступлению, и их используют еще до того, как попавшийся заговорит. А заговорить его заставят любыми способами!
Можно ли предположить, что ФСБ использовала грубые приемы?
Как говорят наши нынешние коллеги: они применяют приемы, которые обычно не используются, например, похищение человека. Мне думается, что там при допросе могут применять любого рода жестокость.
Лично к вам Москва не питала особого интереса?
Я был готов к тому, что вообще не получу визы. Я посетил вместе с делегацией мероприятие, посвященное авиации, там, собственно, и говорилось непосредственно о ней, а моим прошлым никто не интересовался. Наивно было бы чего-то ожидать от подобного рода беседы. Чего бы они ожидали? Что я буду с ними сотрудничать?
