Журнал "Дипломатия": Павел Фельгенгауэр о защите периметра России
Один из известнейших российских военных аналитиков Павел Фельгенгауэр в интервью ”Дипломатии” рассказывает о подоплеке аннексии и оккупации Крыма, а также о возможном будущем России.
Год назад в Крыму появились солдаты иностранного государства без знаков различия, и под дулами их автоматов проводилась аннексия полуострова. Как вам кажется, когда было принято решение об этой операции, кем и почему? Кто были главные действующие лица в этой драме?
Операция в Крыму готовилась много лет. Подготовка началась, по-видимому, во времена первого Майдана (2004). С этого момента началось существенное усиление охраны объектов ЧФ РФ и баз. Эта тенденция продолжалась и после заключения Харьковских соглашений. В руководстве России чувствовали угрозу потери российского военного присутствия в Крыму, что считалось неприемлемым.
Сама Крымская операция опиралась на российское военное присутствие в Крыму. Были использованы силы спецназа, морская пехота и военные, дислоцированные непосредственно на базах, плюс добровольцы и казаки разного рода и толка. ГРУ участвовало скорее опосредованно. К началу проведения операции Российская группировка в Крыму была увеличена до 10 000-20 000 тысяч военных и усилена техникой и вооружениям — это была масштабная логистическая операция без переброски войск традиционным железнодорожным транспортом.
Политическое решение об аннексии было принято непосредственно перед проведением референдума, хотя изначально планировалось предоставить Крыму что-то типа статуса Гонконга: де-факто он должен был быть под российским контролем, де-юре — оставаться частью Украины. Аннексия была личной импровизацией президента Путина. Как утверждал Гиркин-Стрелков, депутатов сначала заставили голосовать за большую автономию, потом изменили дату референдума, потом сделали это еще раз и, в конце концов, голосовали уже относительно отделения от Украины. Все это проходило параллельно с российской военной операцией. Аннексия, по мнению многих в России, в том числе и в верхнем эшелоне власти, была политической ошибкой, которую Запад просто не мог переварить.
Крымскую операцию нельзя рассматривать отдельно от крупномасштабных "учений" на российско-украинской границе, когда российские войска были выдвинуты к границе для подстраховки операции в Крыму. Таким образом, всего в аннексии Крыма использовалось порядка 100 000 военнослужащих РФ.
Как бы вы охарактеризовали действия украинских властей и военных при аннексии Крыма? Можно ли было избежать войны на Донбассе, если бы украинские военные оказали сопротивление в Крыму?
Украинские военные были не готовы к военному противостоянию с российскими военными, которые давно собирались провести эту операцию. Все ключевые военные структуры Украины были наводнены российской агентурой: два адмирала, главкомы ЧФ Украины стали перебежчиками. В таких условиях оказание организованного сопротивления было практически невозможно. Это был аншлюс.
Если бы Украина оказала сопротивление в Крыму, то на Донбассе Россия вела бы себя менее самонадеянно и самоуверенно. Без этого сопротивления в Кремле была уверенность, что другие регионы легко последуют за Крымом. Это был просчет. Крым вскружил России голову, и поэтому к войне на Донбассе никто всерьез не готовился. Никто не смог предвидеть, что русские и русскоговорящие Донбасса окажут России ожесточенное военное сопротивление. Вместо подготовки к операции в Кремле шли дебаты о том, должна ли Новороссия быть частью Украины или ее следует отрезать и присоединить к России. В итоге пришлось импровизировать, и кризис начал постепенно нарастать.
В чем военная роль Крымского полуострова в отношениях с Европой, Средиземноморьем и Украиной?
Россия сохранила и нарастила свое военное присутствие в Крыму. Туда уже был переброшен полк дальней стратегической авиации, тогда как западная часть полуострова может быть использована для нейтрализации элементов ПРО в Румынии с использованием Искандеров. Крым стал непотопляемым российским авианосцем и органичной частью защиты периметра России от иностранного военного вторжения, которое в Кремле представляется неминуемым, будь то будущая война за ресурсы или за влияние.
После аннексии Крыма началась полномасштабная операция по дестабилизации на востоке и юге Украины. Российские СМИ и эксперты заговорили об инженерной разработке Новороссии. Тем не менее, этого не произошло. Почему? Какие сильные и какие слабые стороны обнажились в ходе военных действий в Восточной Украине, и как бы повлияли на ситуацию поставки оборонительного вооружения Украине со стороны Запада?
В Крыму присутствие российских войск было, в конечном итоге, более открытым: казаки и добровольцы были декорацией, а на Донбассе наоборот. Несмотря на благословение Совета Федерации на использование российской армии в Украине, на востоке Украины армия использовалась дозированно, для финальных усилий на ключевых участках фронта. Около 12 БТГ было задействовано при Илловайске и Саур-Могиле, порядка 1000 солдат входило в ударную группу при взятии Дебальцева. При этом российские артиллеристы, зенитчики, разведка, в том числе используя дроны израильского производства, на протяжении всего конфликта осуществляют информационную и огневую поддержку ополченцев и "добровольцев". Российские вооружения более современны, хотя тоже отстают от западных: страна до сих пор воюет в том числе артиллерийскими установками образца 1947 года, например, D-20 и их обновленными версиями.
В любом случае, это не современная война, а реплика Второй Мировой, только без авиации, без непрерывной линии фронта и с многократно меньшим людским ресурсом. Обычно в прокси-войнах, как это было во Вьетнаме и в Афганистане, используют в том числе новейшее вооружение, но не на Донбассе.
Конечно, поставки лучшего в мире американского переносного противотанкового ракетного комплекса "Джавелин" помогли бы Украине, но важнее этого оружия — возможность получения оперативной информации с поля боя в режиме реального времени, которая есть у России. Кроме того, необходима защищенная связь, координация и единоначалие в войсках. При адекватном командном составе и при современной подготовке военных Украина, как минимум, смогла бы выйти на паритетный уровень с российской армией при проведении военных действий.
Продолжится ли тактика ”салями” с де-факто потенциальной ампутацией подконтрольных Украине территорий: Дебальцева, Мариуполя, Одессы, Харькова и других территорий, пока все российские требования по Украине не будут выполнены?
В военном смысле Донбасс менее важен, хотя Одесса, и особенно Николаев, как специализированный порт экспорта советско-российской военной продукции на Ближний Восток, имеют определенное значение, также как и потенциальный сухопутный коридор с Приднестровьем. Военное значение Мариуполя минимально, это не аттрактивная военная цель, ее не взять без многомесячной осады и полного разрушения. Для обеспечения Крыма нужна железная дорога, а для ее взятия надо выходить к Днепру, а не к морю. Более вероятное направление — это Краматорск и Славянск, а уже потом, в ходе крупной войсковой операции, Мариуполь может пасть гораздо легче.
В Советских учебниках в свое время утверждалось, что аннексия Советским Союзом независимой Польши и Балтийских стран была вынужденной акцией: что-то вроде превентивного удара для защиты Страны Советов от неминуемого нападения. Примерно в этом же ключе преподносится нынче афганская кампания. Это легитимация прошлого для оправдания нынешних действий России, в том числе в Крыму и на востоке Украины? Или это архетип военной мысли современной России? А может, и то и другое?
И то и другое. В Кремле считают предпочтительным новое всеобъемлющее соглашение в стиле Ялты-1945, с изоляцией США и договором с Европой, ведь раздел территорий на сферы влияния считается легитимным. Именно поэтому при отмене санкций президент Путин готов играть открытыми картами.
В декабре появилось обновленное издание военной доктрины России, где, например, в самом конце второго раздела, посвященного особенностям современных военных конфликтов, достаточно досконально описывается методика т.н. нелинеарной войны, которую, как считается, мы наблюдали в Крыму, а затем и в Восточной Украине. Как бы вы охарактеризовали суть этой доктрины и ее место в политической жизни России?
Доктрина — это отражение, причем кривое, top secret стратегических военных документов: ”Плана обороны” и ”Плана применения военной силы”. Для военного планирования эта доктрина не используется. В соответствии с конституцией, это документ, скорее, для внутреннего общественного пользования и для Запада, который пытается в нем найти смысл, которого там нет.
Что касается нелинеарной, или гибридной войны, то она существовала всегда: аншлюс в Австрии, Судеты, оккупация Балтийских стран и т.д. Гибридная война — это увертюра к настоящей войне. На Донбассе нет ничего гибридного, там идет настоящая война в стиле Второй Мировой, даже на тех же территориях. Просто задействовано в разы меньше людей, и потери соответственно меньше. При Дебальцеве потери были примерно 1000-1500 человек убитыми с одной стороны, и столько же с другой.
Недавно глава Генштаба Герасимов рассказал, что приоритетами военного строительства и военной подготовки российской армии являются Крым, Калининград и Арктика. Ответ, может быть, очевиден, но, тем не менее, почему именно эта тройка?
С военной точки зрения, балтийское направление и Крым действительно представляются наиболее опасными направлениями. Хотя угрозы Закавказью никто не отменял. Опять же эти три направления надо рассматривать в более широком контексте защиты всего периметра России, учитывая базы в Белоруссии, Калининграде, Крыму, Арктике, Южной Осетии, Абхазии, Армении, Таджикистане, Киргизстане, во Владивостоке.
До сих пор заявлялось, что секвестр никак не коснется военной сферы, несмотря на урезание бюджета и консервацию некоторых социальных обязательств. Какова корреляция между ухудшением экономической обстановки в России и планами военной модернизации, и, на Ваш взгляд, каков реальный военный бюджет страны?
Формально военный бюджет остается нетронутым. С учетом инфляции он де-факто уменьшился, и, может быть, будет еще и дополнительно урезан. Закупка необходимых иностранных комплектующих за hard currency очень дорого обходится в нынешних условиях, и поэтому так называемая военная инфляция всегда выше номинальной.
Военный бюджет составляет 4,5 % от ВВП, что в российских условиях составляет реально около 20% бюджета страны. Это больше, чем где-либо в Европе или в США. В этом году бюджет никак не увеличить, и, скорее всего, это также негативно отразится на приоритетной ”Программe перевооружения российской армии к 2020 году”.
Угрозы войной, в том числе атомной, со стороны российских пропагандистов участились по мере развертывания конфликта в Украине. Какова основная цель этих угроз, и как простой российский гражданин относится к ухудшению своего благосостояния за счет декларируемой необходимости противостояния с Западом и модернизации армии?
Население просто запугано, как это было при СССР. Запад, и Европу в первую очередь, шантажируют реальной войной на фоне мобилизации населения вокруг российской власти. Запугивание уже привело к Минску-2, хотя там президенту Путину не удалось достичь всех своих целей. Во времена холодной войны такая политика называлась brinkmanship policy — кто моргнет первый. Шантаж, в том числе и ядерный, применяется, чтобы Запад отрекся от Украины и был бы более склонен к компромиссам. Это классическая тактика, направленная на запугивание как собственного населения, так и внешних игроков. Балансирование на грани войны — наиболее вероятная российская тактика на ближайшие годы, и я не удивлюсь, если население начнут скоро приучать к учебным воздушным тревогам и рефлекторному поиску бомбоубежищ.
В консервативных кругах, а также пропагандистами неустанно повторяется, что в Украине российское руководство защищает Россию и себя от участи Югославии, Хуссейна и Каддафи, что Украина — это не самоцель, а своего рода инструмент и последний рубеж защиты русского мира и России. Как Вам в этом контексте видятся стратегические цели российского руководства, в том числе по отношению к США и Европе, и какое место здесь занимает Украина?
Стратегический интерес российского руководства — в разрушении трансатлантического единства и построении на своих условиях чего-то от Владивостока до Лиссабона, но никак не до Ванкувера и без Великобритании. Россия заинтересована в западных технологиях и туристах, а также в том, чтобы Запад покупал газ и нефть. В Москве искренне недоумевают, почему Европа не может понять своего счастья. В Москве считают, что до Украины никому нет дела, что ее используют как плацдарм для нападения на Россию. Уже в 2008 году Медведев предлагал новую систему безопасности, и именно поэтому Москва продолжает настаивать на новой большой сделке для легитимации своих эксклюзивных интересов на постсоветском пространстве.
Ограничивается ли Украиной и постсоветским пространством то, что преподносится как "жизненные российские интересы"? На скольких фронтах одновременно может осуществляться нелинеарная война?
Вопрос о том, входят ли Балтийские страны по нынешней трактовке Кремля в постсоветское пространство, неясен, учитывая, сколько русскоязычного населения там проживает. При этом ведь президент Путин считает русских разделенной нацией, наподобие немцев накануне Второй Мировой войны. Завоевать какие-то города или территории при участии дружеского сегмента местного населения, скажем, Риги или Нарвы, конечно, можно, но Россия не сможет их удержать. Так зачем это делать? Одновременные военные действия в Украине, на Кавказе в Прибалтике России не по силам. Пока око Мордора устремлено на Украину, вряд ли вам что-то угрожает. Более того, для проведения внешней политики сталинского типа необходимо иметь сталинские ресурсы, а их у России нет.
Одной из угроз, которые декларируются в том числе и в ”Военной доктрине”, является приближение инфраструктуры альянса к российским границам. Понимает ли российское руководство, что во многом оно может "благодарить" за это только себя и свои действия в Украине, или причинно-следственная связь игнорируется?
В России конфронтация приветствуется военными: дескать, мы же вас предупреждали, что НАТО будет двигаться к границам России. И вот, пожалуйста. Современные лидеры России и Запада — это люди времен холодной войны, возвращение к противостоянию того времени для них органично. Кроме того, военные интересы всегда очень материальны: предсказуемая ситуация с предсказуемым противником всех устраивает, позволяя не сворачивать, а расширять ВПК, хранить старые и развивать новые технологии, а также требовать увеличения бюджета. Думаю, Генштаб и Пентагон, заточенные в свое время на противостояние друг с другом, счастливы, ведь новые атомные подводные лодки и ракеты не направлены против ИГИЛ.
В каком контексте нужно воспринимать участившиеся нарушения воздушных границ Балтийских и других стран российской военной авиацией, а также полеты с выключенными транспондерами?
То, что нарушения преднамеренны, — это не аксиома, ведь воздушный коридор над Финским заливом очень узок. Выключение в советском стиле транспондеров при отработке схем боевых полетов логично, но, принимая во внимание многократно увеличившийся гражданский трафик, это действительно чревато последствиями.
Если допустить, что в отношениях Европы и России, во всяком случае теоретически, возможны несколько сценариев: от возвращения к business as usual и стагнации до военной конфронтации, то каков ваш краткосрочный и среднесрочный прогноз?
Ввиду внешнеполитических, а также внутренних российских факторов велика возможность углубления конфронтации между Россией и Западом. При дальнейшем ухудшении экономического положения россиян потребуются внешние враги.
Спасибо.
