Яна Тоом: Европе нужна "советская обязаловка"
Первый русскоязычный депутат Европарламента от Эстонии Яна Тоом рассказывает порталу rus.delfi.lv о том, как Европа будет выравнивать пенсии и пособия, а также о русофобии в Европарламенте, европейских клише и крымских аналогиях.
Социальная политика в ЕС является прерогативой государств-членов союза, однако в Брюсселе все чаще говорят о необходимости выработки единых социальных критериев. Первым шагом на этом пути должна стать общеевропейская система так называемых социальных индикаторов, идею которой поддерживает и новый комиссар по социальным делам Марианн Тайсон. В чем суть затеи, кто ее продвигает и как ее результаты повлияют на жизнь населения стран Балтии, рассказывает Яна Тоом.
Откуда возникла идея минимальной европейской пенсии?
В 2013 году Еврокомиссия выступила с инициативой о необходимости разработки пакета социальных инвестиций. Это абсолютно новый поворот в европейской социальной политике, потому что до сих пор под объектами для инвестиций подразумевали дороги, инфраструктуру, производства, а вся социальная политика оставалось прерогативой государств. Сейчас на уровне Еврокомиссии признается, что нужно выравнивать и социальную сферу: разрыв в доходах жителей старых и новых стран по-прежнему очень велик, что выливается в постоянную миграцию — как со знаком плюс, так и со знаком минус. Новые страны-участницы ЕС фактически стали донорами для Старого Света. Цель стратегии — выработать единые социальные стандарты, что в идеале позволит выровнять социальную сферу ЕС и оздоровить ситуацию в целом. В этот же ряд выстраивается и идея минимальной европейской пенсии, и минимальной заработной платы.
Речь идет о конкретной сумме?
Нет. Уровень цен в каждой стране отличается. Но это ненормально, когда размер прожиточного пособия в стране меньше стоимости официальной потребительской корзины. Такого в ЕС быть не должно! Величина минимальной пенсии должна измеряться в каком-то условном объеме товаров и услуг, который необходим каждому жителю ЕС — не гражданину, а жителю, это важно подчеркнуть.
Что нужно сделать, чтобы осуществить реформу?
О "реформе" мы могли бы говорить лишь в том случае, если бы ЕС был федерацией. Сегодня это не так, и просто решить вопрос голосованием в парламенте невозможно: существует не только установленное основополагающими соглашениями правило, что социальную политику страны-члены определяют самостоятельно, но и мощное сопротивление со стороны богатых стран. Но очень важно, что проблемой готова заниматься новая Еврокомиссия. Интересно, что когда осенью Жан-Клод Юнкер впервые представлял свою кандидатуру на пост главы ЕК, он ни разу не упомянул про "социалку". Однако после продолжительного хождения по европарламентским фракциям, где ему, естественно, задавали вопросы о пособиях и пенсиях, он включил эту тему в повестку дня. А Мариан Тайсен, которая теперь отвечает в Еврокомиссии за социальную сферу, в ходе дальнейших слушаний, отвечая на мой вопрос, подтвердила, что готова начать разработку системы, которая позволит оценить именно роль социальной защищенности в разных странах ЕС.
Странно, что противодействие оказывают богатые страны, ведь, согласно логике, дополнительные обязательства в случае реформы должны лечь на плечи экономически отстающих государств.
Все не так просто — принцип социальной политики в странах ЕС сегодня прекрасно характеризуется русской пословицей "по одежке протягивай ножки". И с какой стати, скажем, немецкий налогоплательщик должен делиться с эстонским пенсионером? Мы и так получили от ЕС огромные финансовые вливания — пора, справедливо скажет немец, научиться и зарабатывать. И вот тут следует вспомнить о другом значительном факторе — о налоговой политике. В случае с Эстонией, скажем, для меня совершенно очевидно, что без серьезной реформы в этой сфере мы не сможет изменить социальную политику государства. И вот в контексте этого так называемый lux-leaks — скандал вокруг Жана-Клода Юнкера, — в целом довольно неприятный, пришелся как нельзя более кстати. Потому что большинство Европарламента наконец всерьез заговорило о необходимости сближения налоговых законодательств.
Неожиданно выяснилось, что в центре Европы много лет действует настоящий налоговый рай, к созданию которого причастен нынешний глава Еврокомиссии (Жан-Клод Юнкер в течение 18 лет возглавлял правительство Великого герцогства, где сейчас разгорается громкий скандал, связанный с уклонением от уплаты налогов крупных транснациональных корпораций — прим. Delfi). Это очень хороший повод для начала дискуссий.
Даже самые либеральные либералы готовы признать, что Европе нужно ввести какие-то рамки по налогообложению. Для Балтии это тоже очень важно. Эстония по праву гордится благоприятным инвестиционным климатом, однако инвесторы, которые к нам приходят, зачастую не только не создают рабочих мест, но и выводят необлагаемую налогом прибыль, к примеру, одалживая ее своим дочерним предприятиям за рубежом. К примеру, в прошлом году зарубежные банки в Эстонии заработали 450 миллионов прибыли. А так как налоговое законодательство облагает налогом только прибыль с дивидендов, подоходного налога с этих денег наша казна не получила. Естественно, потом мы говорим, что у нас не хватает денег на повышение пенсий, но маленькие пенсии — это, помимо всего прочего, еще и следствие неидеального налогового законодательства.
А вы не развалите своей реформой всю социально-страховую систему Европы? Какой смысл платить налоги, если государство все равно обеспечит тебе на старости лет прожиточный минимум?
Так ведь нечего разваливать — в Европе нет единой социально-страховой системы. А то хрупкое равновесие, которое установилось в результате переплетения практик отдельных государств, системой никак не назовешь. И речь как раз-таки идет о том, чтобы попытаться ее создать, причем это дело долгое и трудное. Что касается "государства, которое все равно обеспечит", не знаю, как организована пенсионная система в Латвии, но в Эстонии размер пенсии зависит не от величины стажа, а от суммы уплаченного социального налога. Образуется замкнутый круг: если вы получали нищенскую зарплату, то потом будете получать и нищенскую пенсию. Воспитатель детского сада работает на один год пенсии четыре года, а депутат парламента за один год политической деятельности обеспечивает себе пенсию на четыре года вперед. И я совсем не уверена, что такое положение вещей может расцениваться как стимул к уплате налогов.
А теневая экономика? Все-таки мысли о пенсии заставляют людей показывать государству свои реальные доходы.
В общем случае — да. Но едва ли, стоя перед дилеммой "накормить детей сегодня" или "получить три евро к пенсии через тридцать лет" вы сделаете выбор в пользу второй позиции. Европейская комиссии разрабатывает сейчас платформу по борьбе с недекларируемой работой, где я являюсь теневым рапортером. Так что могу с полной ответственностью сказать, что Латвия и Эстония являются по этой части рекордсменами — объем недекларируемых заработков в наших странах оценивается более чем в 18% от ВВП.
Почему именно унификация пенсий? В Латвии, например, наиболее социально уязвимой группой считаются семьи с детьми — пособие на ребенка у нас 11 евро. Вы готовы к спорам с авторами конкурирующих предположений?
В Эстонии сейчас пособие на ребенка составляет 19 евро, со следующего года его повысят до 45. Это, конечно, тоже немного. Но все же перемена существенная. Что касается пожилых, как бы цинично не прозвучало, факт остается фактом — у них нет запаса времени, чтобы ждать, когда восстановится мировая справедливость. А что касается конкурирующих идей, то я буду только рада: чем больше политических сил декларирует готовность решить проблемы определенной группы населения, тем больше груз обязательств, а следовательно, и решение вопроса.
Не боитесь упреков в попытке ослабления полномочий национальных правительств?
Я робостью не отличаюсь. "Федерализация" — страшное слово, которым всех пугают, но я лично двумя руками "за". Еврокомиссия намного лучше видит слабые места Европы: "большое видится на расстояньи". Возьмем для примера европейскую программу гарантий для безработной молодежи. Как она сейчас работает? На уровне ЕК разрабатывается перечень возможных решений, скажем, из 15 мероприятий. Но у стран-участниц есть возможность выбора, какие именно мероприятия они готовы поддерживать, а какие — нет. Так, вот мне такая система не нравится! По мне куда надежней "советская обязаловка": дали 15 заданий, так все 15 и выполняйте! Иначе у национальных властей всегда будет соблазн участвовать в программе только для галочки.
Но социальная реформа будет требовать вложений. Не получим ли мы ситуацию, при которой национальные власти, пытаясь одновременно выполнить брюссельские указания о повышении минимальных пенсий и соблюдении бюджетных рамок, начнут элементарно экономить на какой-нибудь не подконтрольной Евросоюзу статье расходов, например, образовании и медицине?
Мы же говорим о выстраивании совершенно новой модели отношений, и разумеется, все эти узкие места должны быть учтены. К тому же помимо названных вами областей у государства, как правило, есть, на чем сэкономить. В Эстонии, к примеру, раздутый госаппарат. Обычного человека можно уволить эсэмэской, чиновника уволить практически нереально — я сама пробовала.
И да, я верю, что если упорно доводить до коллег из Европарламента и Еврокомиссии, что история про маленькую успешную страну Эстонию — это миф, за который на самом деле заплачено огромной ценой человеческого здоровья и благосостояния, то в конце концов понимание наступит. Когда у греков отбирают 14-ю зарплату, они выходят на улицу и рвут на груди рубашку. Мы же в силу разных причин этого не делаем.
На чью поддержку вы рассчитываете в первую очередь?
Европейские социал-демократы поддерживают идею единых социальных стандартов. Я вижу понимание проблемы среди многих "народников". В моей фракции либералов пока еще доминирует традиционная либеральная идеология, что вместо рыбы голодным нужно давать удочку. Формула верная, но — не универсальная. Однако у либералов есть большой плюс: они открыты к новым идеям. Мне трудно загадывать, сколько времени потребуется для подготовки реформы. Но понятно, что сначала должна нарасти платформа, и только потом уже можно будет вводить конкретные механизмы. Однако позитивно, что движение в данном направлении уже есть.
Вы чувствуете себя русским евродепутатом?
Не всегда. Я наполовину русская, наполовину эстонка. И постоянно балансирую, пытаясь быть посредником между двумя общинами. Хотя все же с уклоном в русскую сторону — конечно, я осознаю, что на 80% мой электорат состоит из русскоязычных.
Это накладывает на вас какие-то особые обязательства, связанные с проблемами нацменьшинств?
Безусловно. Я внимательно слежу за ситуацией вокруг русскоязычного образования, процессами, связанными с вопросом гражданства. И, конечно, то, что бросается в глаза, это русофобия, которая царит сейчас в Европарламенте.
Она спровоцирована российско-украинским конфликтом?
Я думаю, так было и раньше. Но сейчас градус просто зашкаливает. Европа всегда была четко расколота по отношению к России: страны Восточного блока в силу негативного личного опыта сразу стали в позу жертвы, а вежливым западникам было как-то неловко с ними спорить — они же настрадались. Поэтому и сейчас, когда у нас происходит обсуждение российских резолюций, то обязательно в какой-то момент поднимается кто-то из представителей Восточного блока, обычно депутат из Польши, и категоричным голосом провозглашает, что вслед за Крымом Путин придет за Молдавией, Балтией, Болгарией, Грузией…
И никто не пытается ему возразить?
Возразить — не фокус. Надо возражать так, чтобы быть услышанным. Я по своей фракции хорошо вижу, как мало западники знают о событиях в Украине. У русских людей все-таки есть прямой источник информации — украинские родственники, друзья, коллеги. У западников этого нет, поэтому они ориентируются на клише. Когда я июле проголосовала против резолюции, осуждающей Россию, меня вызвали во фракции на ковер. Спросили о причинах, почему я не хочу "усиливать границу между Россией и Украиной". Я стала объяснять, что мы говорим о длиннейшей в Европе сухопутной границе — без малого 2000 км, на которой местами установлены ограждения, но классической границы в европейском понимании — с охраной, столбиками и колючей проволокой — нет. И местные ходят туда-сюда много лет. Для многих это стало откровением. Когда в Европарламенте обсуждался текст резолюции, в зале присутствовал полсотни человек. На голосование естественно пришли все.
Русофобскую тенденцию можно преломить?
Можно. Но, конечно, это зависит не только от усилий отдельных евродепутатов, но и от самой России. Когда у нас была первая встреча парламентской группы ЕС-России, все было не слишком оптимистично. Вышел постпред России при Евросоюзе Владимир Чижов и озвучил длинный список претензий к ЕС. Следом выступил представитель Еврокомиссии с аналогичным списком. После этого в принципе можно было расходиться. Но движение в умах есть. Вчера мы обсуждали ситуацию во фракции, и многие либералы уже признают, что мы не можем говорить о Крыме, забывая про Косово, что нельзя упрощать до уровня "Порошенко — хорошо, Путин — плохо". В каждой избушке свои погремушки, и постепенно Европарламент это поймет.
Российско-украинский конфликт может стать поводом, чтобы Европа обратила внимание на своих русскоязычных? Например, не позволить национальным правительствам закрывать школы нацменьшинств для профилактики второго Крыма?
Аналогия Балтии с Крымом неверна по ряду причин. Во-первых, все жители полуострова имели гражданство Украины. Во-вторых, ничего подобного тому, что было сделано в Латвии и Эстонии с русскими школами, в Крыму не происходило. То есть, если исходить из логики вашего вопроса, Крым должен был случиться у нас, а не в Крыму. Однако я ни секунды не верю, что это возможно.
То есть, возвращаясь к вопросу, русскоязычным стран Балтии нет смысла ждать, что ЕС начнет о них думать или, скажем, даст денег на создание европейского русскоязычного СМИ?
Может, и даст. Но этого недостаточно — надо решить проблему, кто это СМИ будет делать? Сначала задушили русское образование, а сейчас не могут понять, кто же будет русским Балтии вещать. Вот, позвали Артемия Троицкого. Но мы говорим с Троицким на разных языках, у нас разный культурный код: русские россияне и русскоязычные из стран Балтии отличаются друг от друга.
Вы общаетесь с евродепутатами из Латвии? У вас могут быть общие инициативы?
Да, конечно. С Татьяной Жданок мы вместе работаем в Комитете по петициям. В начале декабря она проводит Русский Форум, куда пригласили и меня. С Андреем Мамыкиным мы тоже сотрудничаем, он был на нашем семинаре, когда в Европарламенте приезжали русские журналисты из Эстонии. Есть пара совместных идей, но пока помолчу — чтоб не сглазить.
Могут ли к вам обращаться жители Латвии, учитывая сходство многих проблем?
Естественно. Депутат Европарламента представляет не свою страну, а интересы всей Европы. Не буду скрывать, на практике это дается нелегко — поневоле тянет на эстонские темы. Но петиций очень много, и мы действительно видим сходство проблем. Например, с подачи той же Жданок, которая занималась петицией латвийской гражданки, мы обратили внимание на законодательные изъяны в системе опеки и усыновления. И тут же появились сигналы из Эстонии.
