ФОТО и ВИДЕО DELFI: Как семья, покинувшая Донецк, начинает с нуля в Эстонии
…Частный дом в районе Маарду. У калитки встречает молодая женщина, говор тут же выдает неместного русскоязычного человека. Это Яна Селихова — в недавнем прошлом жительница Донецка, гражданка Украины.
С мужем — тоже гражданином Украины Ильей Чубовским — она прибыла сюда по эстонской визе 16 августа. 10-летнюю дочку Евгению к родственникам привезли еще раньше, когда начались обстрелы города. 21 августа получили свидетельства ходатайствующих об убежище. На свое временное попечительство семью взял брат Ильи, живущий в Таллинне 25 лет.
”Я по профессии врач-гинеколог. Муж — директор фирмы. Жили в Донецке недалеко от железнодорожного вокзала и в пяти километрах от аэропорта. Да и работали, собственно, там же. Летом в центре города было спокойно, также на Петровке, Красногоровке, Марьинке. Только нас обстреливали — не каждый день, как сейчас, днем могло быть даже тихо. Когда начались страшные обстрелы, в больнице издали приказ, что врачи из наиболее обстреливаемых районов могут не ходить на работу ежедневно. Но тогда, после ночных обстрелов, большое количество беременных нуждалось в помощи, и я была вынуждена работать”, — рассказывает Яна.
”Смотреть телевизор в Донецке — и тогда, и тем более теперь — люди не могут, — продолжает она. — Музыку слушать — тоже. Да и от того, что в средствах массовой информации передается, никому не легче. А вот что происходит на улице, слышать важно. Вы перемещаетесь по дому очень тихо, у вас подвал открыт, потому что в любой момент прилетит ”Град” и вы должны успеть добежать до подвала”. Приближение ракетного удара люди определяют по характерному звуку. ”Свист идет, уже все профессора”, — утверждает женщина.
Кто стреляет — никто ничего не знает, добавляет она: ”Военные, какие, сказать не могу, постоянно передвигаются на танках, на КАМАЗах. Это не первая война в моей жизни. В 91-м году пережила абхазскую (я родилась в Абхазии, это мой муж — коренной дончанин), в 2008-м — грузинскую. И ведь простым смертным так до сих пор никто и ничего не объяснил про те события. Так будет и с украинскими. Телевизор я и здесь не смотрю, лишь периодически захожу в пересылки, чтобы узнать, какие районы города обстреливаются, и быстренько пытаюсь по скайпу связаться с друзьями, оставшимися там. Все говорят, что там война и там страшно.
И еще — там никто не оказывает помощи. Голодно, не платят пенсий, зарплат, детских пособий. Власти нет. Люди предоставлены сами себе. Бомбежка — беги в подвал. Единственно, что делается четко, улицы подметаются, мусор вывозится, это борьба с чумкой идет, наверно. Моя акушерка — 1939 года рождения — рассказала мне на днях: ”Доктор, я с работы ехала, возле остановки стояла, взрывной волной меня откинуло. Теряя сознание, увидела, как парня убило”. За что нам все это? Наверно, за что-то расплачиваемся…”
Яна считает: что бы и как бы там ни было, существует стол, за который садятся и договариваются. Кровопролития, гибели мирных жителей и военных с любой стороны быть не должно. ”На Петровке, где моя мама жила, произошел утренний обстрел, и когда мы там проезжали, видели, как вроссыпь трупы лежали. И собаки озверевшие ходили и грызли их, потому что им жрать хочется”, — вспоминает она.
”Мы приехали в Эстонию в летнем, в чем были. Ни дров, ни еды. Люди помогли. Одни дрова доставили, другие — куртку и шапку мужу, ребенку одежду, третьи — макароны, картошку. Вчера муку с сахаром привезли, я на радостях хлеба напекла и с ребенком кексики сделала”.
Яна говорит — Таллинн очень маленький. И сразу нашлись те, кто так или иначе связан с Украиной, они в основном и помогают. ”Народ у вас здесь очень теплый”, — отмечает женщина.
Десятилетняя Евгения учится в пятом классе Паэской гимназии. Программа, по словам мамы, гораздо легче, но трудно с эстонским языком. А Яне и Илье работать по закону пока нельзя. Ответа на ходатайство о статусе беженцев надо ждать до шести месяцев. Жилище предоставила родственница, до мая следующего года. И хотя прежде Яна ни разу не бывала в Эстонии, до сих пор в город так и не выбралась — депрессия не отпускает. Но слезы на глаза навернулись у нее во время нашего разговора лишь однажды — когда призналась, как болит сердце за родных и друзей, которые не могут уехать.
Насколько известно Яне, дом, в котором жила ее семья, стоит, но возвращаться в Донецк она не хочет. ”Там спокойствия не будет. И так уже который раз начинаю с нуля”, — вздыхает она.
СМОТРИТЕ на видео, почему украинская семья не переехала в другой регион Украины:
Желающие помочь семье Яны Селиховой могут позвонить ей по телефону: 58904891.
