ФОТО: ”Лейтенант” Лазурин: немецкую форму никогда не надевал, для меня это вопрос принципиальный
Лазурин окончил школу частных пилотов, потом — Академию гражданской авиации в Санкт-Петербурге, сейчас учится на историческом факультете Псковского госуниверситета.
Работа его тоже связана с военной тематикой, он — инженер по безопасности Combat Armoring Group, на заводе по производству бронеавтомобилей „Комбат” на территории Эстонии. А его главной общественной нагрузке — клубу Front Line — вот-вот исполнится десять лет. Лазурин возглавляет его с первого дня.
Вы и ваш клуб — практические работники на ниве сохранения памяти о Второй мировой, Великой Отечественной войнах. Это уход за захоронениями, поиск и перезахоронение останков красноармейцев, военная реконструкция, мероприятия для ветеранов, помощь блокадникам… Зачем это все лично вам?
В семье есть прошедшие войну. По материнской линии — бабушка , ее сестры, отец. По отцовской — тоже родственники воевали. Есть и погибшие. С детства перед глазами стоит черно-белая картинка — советский солдат в плащ-палатке и каске… И все равно кино — это одно. То, что рассказывают ветераны, совсем другое. А еще меня всегда привлекала военная история. Клуб — и поэтому тоже.
Важная часть работы клуба — съемки киноальманаха воспоминаний участников Второй мировой войны…
Люди уходят. Надо сохранять память о них, потому что мы им обязаны жизнью. Они рассказывают нам свои биографии. Подобных историй уже 130. Снимали в Таллинне, Нарве, Тарту, Кивиыли, Силламяэ, Пярну, Раквере, Хаапсалу, Риге, Санкт-Петербурге, Москве, Казани, Пермском крае. У нас есть даже ветеран и великий артист Владимир Этуш. Есть эстонец, который начал воевать в Испании в 36-м году.
Для чего мы это делаем? Во-первых, у молодежи есть возможность послушать, если проводим встречу в клубе. Во-вторых, профессионально оформленный диск остается родным и близким. Вспоминаю случай — мы записали в Нарве ветерана, а когда привезли ему диск, родственник сказал, что тот вчера умер. Посмотрел диск и говорит: ”Господи, а я и не знал, что у меня отец Берлин брал!” Сколько таких случаев было, когда дети, внуки и правнуки заново открывали своих стариков… Так что, если кто-то сообщит нам о ”своем” ветеране, мы с удовольствием запишем и его.
У нас в стране есть организация ”Эстония без нацизма”, которой руководит Андрей Заренков — активист Международного правозащитного движения "Мир без нацизма". Вы контактируете?
По ряду вопросов — да. Принимали участие в нескольких их конференциях. Благодаря Андрею Борисовичу удалось попасть вместе с ветеранами Эстонского стрелкового корпуса в Великие Луки. Правда, поездка была организована мэрией Маарду, Заренков с нею связан.
А вместе могилы солдат убираете? Или проводите конкретные мероприятия для ветеранов, когда их надо собрать, привезти, чаем напоить?
Нет.
Финансовую помощь от этой организации получаете?
Ничего такого не было. Мы стараемся справляться своими силами.
Как вам кажется, от чего сегодня больше пользы — от объединений типа ”Мир без фашизма” или от таких клубов, как ваш? Вам не обидно, что лидеры первых зачастую просто умеют кричать громче, а вы со всеми своими реальными трудами остаетесь в тени?
Наверно, и те, и другие нужны. Каждый выполняет свою роль, свою задачу. Нас знают по делам те люди, для которых мы делаем.
На какие средства делаете? Ведь бесплатно нынче ничего не дают.
У нас все — на свои. Клубные сборы — 10 евро в месяц с человека. Это основные наши деньги. Идут, в частности, на аренду помещения. Если нужно приобрести подарки, продуктовые наборы под Новый год, собираем деньги отдельно — кто сколько даст. Есть и русские бизнесмены, которые нам помогают в связи с конкретными мероприятиями. В Эстонии таких фирм — четыре. В России — частный Музей российской военной истории и его владелец предприниматель Дмитрий Викторович Першеев. В этот раз в преддверии Дня Победы выделил нам 350 евро на аренду кафе для встречи ветеранов Эстонского стрелкового корпуса.
Посольство РФ в Эстонии, государство российское помогают?
К сожалению, нет. Еще года три назад мы работали с посольством, ухаживая за воинскими захоронениями. Денег за это, естественно, не брали. Но нам оплачивали бензин, краску, небольшие стройматериалы. А потом люди в посольстве поменялись, и с нами прекратили работать. Не знаю, почему.
Какие-нибудь эстонские структуры интересуются деятельностью Front Line, вашей персонально?
Одно дело было очень громким — когда несколько членов клуба решили криминальным путем зарабатывать на продаже взрывчатых веществ. Расследовала это полиция безопасности, у которой, впрочем, к клубу никаких претензий не было.
Иногда меня приглашают на беседу в КаПо, интересуются, "зачем мы этим занимаемся, носим форму оккупационных войск"… Хотя у нас все регламентировано и прописано в уставе, да и законы страны этого не запрещают на разрешенных мероприятиях . А так — да. Кто-то ведь всегда к какой-то форме негативно относится — кто-то к немецкой, кто-то к советской. В нашем клубе, кстати, есть отделение, которое в реконструкциях выступает в немецкой форме. Я никогда ее не надевал, для меня это вопрос принципиальный, хотя скажу так: я с уважением отношусь к немецким солдатам, потому что солдат есть солдат. Очень многих, которые воевали против Советского Союза, по большому счету, заставили. По закону военного времени — призвали, иди. Иначе кинут в лагерь или расстреляют. Однако мы ни в коем случае не оправдываем карателей и преступлений нацизма. Этого не простить.
Но за немецкими могилами ухаживаем. Правда, Германия в основном сама содержит их в порядке. Но мы два раза в год стараемся выезжать на кладбище немецких военнопленных, что неподалеку от таллиннского Метсакальмисту. Оно в лесу, поэтому надо убирать ветки, иголки, листья.
Вы тоже участвуете в военно-исторической реконструкции?
Только что в Киеве, на самой большой реконструкции в Европе, где собралось порядка 900 участников, командовал ротой красноармейцев — это около 90 бойцов. В подразделение, кроме нас, входили ребята из Израиля, Болгарии, Белоруссии, Латвии. ”Представляли” бои 45-го года в Австрии.
А в каком ”звании” ротный?
Десять лет назад начинал с ”рядового”. В прошлом году дали ”лейтенанта”. Звания может присваивать Ассоциация клубов Красной армии. В военно-историческом движении есть четкое разграничение по ”званиям”. Не может быть так, что ты пришел, надел погоны капитана и участвуешь. Тех, кто так делают, мы между собой называем ”покемонами”. Обычно ”звание” надо подтверждать — предоставлять количество людей, которые должны быть у тебя в подчинении, воспринимать тебя. Такое же строгое отношение к форме и амуниции. Важно, чтобы они соответствовали реконструируемому периоду.
Старше вас по ”званию” во Front Line есть?
Нет. В основном рядовые. Но у нас есть настоящие военные, которые по реальному своему званию выше меня, а по клубному — ниже. Интересно, когда капитан первого ранга на реконструкции бегает в звании ”старшины”. Никаких обид. Наоборот, эти люди стараются помогать.
Сколько человек во Front Line? Это люди определенного возраста?
В клубе порядка 45 человек, причем, есть и эстонцы. Преимущественно — люди за 25. Но есть почетный член — 88-летняя жительница блокадного Ленинграда и участница его обороны. Есть и один 18-летний парень. Но то, что с пополнением трудно, это факт. Наверно, действуют 90-е годы, когда мы потеряли целое поколение. Да и с приходом компьютеров детям стало интереснее играть в войну там, а не на реальном поле. Все же хочу надеяться, что мальчишки, которых интересует военная история, еще не перевелись.
Сайт клуба: www.front-line.eu
