DELFI В ШВЕЦИИ: ”Может, решая проблемы беженцев, мы найдем решение и для проблем с собственными русскими”

”Может, решая проблемы беженцев, мы найдем решение и для наших застарелых проблем с собственными нацменьшинствами, теми же местными русскими”, — полагает руководитель программы беженцев Эстонского центра по правам человека Кристи Тоодо.

Разговор с ней состоялся во время поездки в Швецию, где, в частности, ждала экскурсия в крупнейший в стране Депортационный центр в Мярста, что в получасе езды от Стокгольма.

Однако, как показала беседа с Тоодо, с отношением к теме беженцев в Эстонии сложно. ”У нас большие подозрения, что многие просьбы об убежище у нас попросту не слышат и людей депортируют, — продолжила Тоодо. — Мы все же восточная граница Евросоюза, и все указывает на то, что прошений в реальности больше. А такое отношение к ним связано, думаю, с тем, что в Эстонии очень жесткая миграционная политика, что эстонская общественность не знает об этой сфере ничего, что это политически неприоритетная и непопулярная тема и что это некое политическое решение. Приказы идут свыше. В этом нам как-то признался и один представитель погранпункта”.

Минусы — эстонский язык, климат, отсутствие национальных общин

В качестве примера "невнимательного и равнодушного" приема Тоодо привела историю трех девушек из Сомали, которых летом этого года задержали в Таллиннском аэропорту.

”Они были оголодавшие, изможденные, полпути прошли пешком, — рассказала Тоодо. — Очевиден был случай торговли людьми. Но ни один наш пограничник, хотя мы их обучаем, не подумал разузнать, можно ли вообще отправить этих людей назад. Их сразу поместили в Депортационный центр в Харку, который является фактически тюрьмой. И только через неделю выяснили, что девушкам требуется убежище. В Сомали такая обстановка, что и речи не может быть о том, чтобы кого-то туда выслать”.

По словам Кристи Тоодо, после настоящей битвы в суде сомалийки получили в Эстонии статус беженцев и вид на жительство на три года: ”Но теперь они уже в Швеции. Эстония — не привлекательная страна. Минусы — эстонский язык, эстонский климат, отсутствие национальных общин, которые всегда помогут. Кроме того, например, в Финляндии, Швеции государство с первых дней пребывания ходатайствующего об убежище поддерживает активное обучение госязыку. Через полгода люди уже говорят на нем. А в Эстонии, даже если это прописано в законе, никто эстонскому не обучает”.

За последние полтора десятка лет — более 200 заявлений об убежище

Потенциальных беженцев чаще всего в буквальном смысле выбрасывают с судов или оставляют на российско-эстонской границе. И зачастую лишь там они узнают, что это отнюдь не Швеция, которую им пообещали.

До того, как получить у нас статус беженца, человек прямо на границе или уже на внутренней территории просит об убежище.
За последние 15 лет в Эстонии было подано 200 с лишним таких заявлений. В этом году — пока 58, в прошлом — 67 (самая высокая цифра).

Тоодо сказала, что эти ходатайства рассматриваются в среднем шесть месяцев: ”Часто процесс затягивается, потому что не найти переводчика, скажем, с того же сомалийского языка. Надо приглашать из Швеции или Финляндии. Оплачивает услуги наше государство. Но, в общем, проверяя подноготную каждого ходатая, Эстония делает основательную работу. Ведь большинство прибывает сюда через посредников и рассказывает, что велели. Это выученные наизусть почти одинаковые истории”.

Кристи Тоодо подчеркнула, что удовлетворяют в среднем 10% заявлений в год.

Беженцы часто ”бегут” дальше

Сейчас у нас 37 официальных беженцев. Из более отдаленных государств именно Эстонию мало кто выбирает. Основные ”поставщики” соискателей убежища — Россия, Грузия, Белоруссия. Но об их дальнейшей жизни в нашей стране известно меньше всего.

”Они рассеиваются по всей Эстонии — по друзьям, родственникам, да и вообще с русским языком у нас не пропадешь, — прокомментировала Тоодо. — А люди, прибывшие издалека, зачастую остаются в специальном центре в Иллука. Поражает нежелание государства улучшить условия приема беженцев — начиная с того, чтобы перевести приемник из Иллука куда-нибудь поближе к цивилизации. Для этого требуется опять-таки политическое решение. Многие беженцы от такой жизни отчаиваются, уходят. С ними даже пообщаться никто толком не в состоянии. Персонал в Иллука найти трудно. Работают люди, которые знают лишь один язык — русский”.

Беженцы должны выживать без посторонней помощи, сами искать и жилье, и работу. Кристи Тоодо утверждает, что, скажем, африканцы и азиаты трудятся в ресторанах.

Беженцем является тот, кто выехал из своей страны, где преследуется хотя бы по одному из пяти признаков — по признаку расы, вероисповедания, гражданства, принадлежности к определенной социальной группе или по политическим убеждениям.

Поездка Delfi в Швецию была организована Эстонским центром по правам человека в сотрудничестве с Управлением Верховного комиссара ООН по делам беженцев.