Военные признают, что при информировании родственников погибшего солдата произошли накладки
Лейтмотивом во всей этой истории на данный момент из уст военных звучит то, что пока военная полиция ведет следствие, они не готовы дать исчерпывающие ответы на все вопросы, которые возникли и у семьи погибшего, и у общественности. Прощальное письмо, которое, возможно, помогло бы пролить свет на мотивы, повлиявшие на такое решение солдата, не разглашается до конца следствия. С родственников погибшего, которым это письмо показали, взята подписка о неразглашении.
Журналистов в Палдиски принимал начальник штаба Сухопутных войск полковник Артур Тиганик, начальник службы информации подполковник Пеэтер Тали, командир части, где служил Логвиненко, подполковник Урмас Нигул.
Первый вопрос, волновавший журналистов, касался того, как у срочника мог оказаться боевой патрон?
Как рассказали на брифинге военные, любой солдат срочной службы, если очень захочет, может украсть боевой патрон практически на любом стрельбище. Армия — не тюрьма, многое идет на доверии, тем более в такой маленькой армии, как наша. Каждый солдат — не просто исполняющий обязанности, но и обыкновенный человек, который должен думать и сотрудничать. По словам военных, если стреляет сразу 25-30 человек, то невозможно подсчитать, сколько раз эти 30 человек выстрелят — стреляют они практически одновременно. Солдат может также не попасть в мишень, что опять-таки делает невозможным точный подсчет отстрелянных патронов. И особенно невозможен учет, когда солдаты стреляют в упражнении с движением, когда патронов много, и они должны менять режим стрельбы, стреляя то очередью, то одиночными. Так что унести патрон со стрельбища при желании довольно легко. Солдат не обыскивают каждый раз после упражнений, хотя, конечно, периодически проводятся проверки снаряжения.
При выдаче солдатам боевых патронов заполняется ведомость. Если солдат не отстрелял все патроны, он должен сдать оставшиеся и снова расписаться.
Гильзы собирают и сдают, но не пересчитывают. Собрать все гильзы невозможно, уверяют военные, поскольку, например, при стрельбе в движении вы их просто не найдете. При этом до всех солдат всегда доводится то, что сокрытие патронов и взрывчатых веществ — это преступление и за это можно пойти под суд.
Последний раз Алексею Логвиненко выдавали боевые патроны за месяцы до того, как он погиб. Это было в октябре. И после того, по крайней мере, его подразделение использовало оружие на стрельбах без боевых патронов 15 раз. То есть, патрон был в оружии Алексея совершенно сознательно, делают вывод военные. Что точно произошло, выяснит военная полиция.
Как и чем можно объяснить то обстоятельство, что никто не слышал выстрела, хотя в казарме находились другие срочники?
Военные говорят, что чисто теоретически можно сделать так, чтобы выстрела не было слышно, различными способами. Например, на ствол можно надеть пустую пластиковую бутылку. Но это — чисто теоретически. У Алексея таковой, конечно, не было.
В данном случае, как говорит командир части, нельзя ставить вопрос подобным образом — был ли слышен выстрел или нет. Возможно, выстрел и был слышен, но в зависимости от того, как используется это оружие, меняется характер звука. И на измененный звук солдаты просто могли не обратить внимания.
Подошедшие после брифинга срочники, с которыми удалось поговорить, в свою очередь предположили, что звук, действительно, был заглушен. Поскольку выстрел был произведен в голову через рот, то в данном случае такой способ стрельбы мог заглушить звук.
Конечно, это пока только версии. Военная полиция должна дать на этот вопрос свой конкретный ответ.
Почему у родственников погибшего так долго не было практически никакой информации кроме факта гибели Алексея? Даже о наличии прощального письма они узнали из СМИ.
Как объяснили военные, к этому делу оказались сразу подключены несколько ведомств. Записку обнаружила в кармане у погибшего криминальная полиция, которую вызвали на место сразу же после того, как было обнаружено тело. Полиция увезла с собой все, что имело отношение к обстоятельствам смерти и могло стать вещдоком.
При этом параллельно информировать семью поехали командир подразделения (так положено по регламенту) и капеллан. В армии есть специальный документ, как действовать в случае гибели солдата. Этим документом регламентировано, как должны оповещаться родственники и семья. Это должно происходить при первой возможности, чтобы родные узнали о том, что произошло, из первых рук, а не через те же СМИ.
Так вот, отправившиеся информировать семью командир подразделения и капеллан не знали на тот момент, что было прощальное письмо. Кроме того, командир подразделения не говорит по-русски, что очень затруднило общение с родными погибшего.
Поэтому произошли такие вот накладки, признают военные.
Позднее с отцом связывались и подполковник Тали, и начштаба Сухопутных войск полковник Тиганик — все, что было известно им, они передали отцу.
Со стороны семьи погибшего прозвучала информация об утраченной второй части дневника, который вел Алексей. Что по этому поводу могут сказать военные?
На этот вопрос военные не могут дать никакого ответа, поскольку не совсем понимают о чем идет речь. По их словам, ничего из личных вещей не пропало. Дневник не пропал — то, что было, показано родственникам и передано военной полиции.
Как прокомментируют военные слова отца погибшего, что командир роты, где служил Алексей, был сразу же после случившегося отправлен в Афганистан?
По словам военных, командир роты был в это время разве что на курсах в Пярну, где обучались военным действиям в зимнее время. Из этого подразделения никого не отправляли в Афганистан. В Афганистан контрактников отправляют в строгой последовательности — в ноябре и в мае.
Устная характеристика Алексея Логвиненко, данная военными
"Это был очень хороший солдат. К нему все относились очень хорошо. Его планировалось отправить в другое подразделение, но медицинское подразделение попросило его к себе, он был на очень хорошем счету.
Да, у него были кое-какие проблемы со здоровьем — он неоднократно обращался к врачу. И из-за этого он был освобожден от многих занятий. А что касается его самого, то сам он очень хотел служить. Он выполнял задачи, которые не должен был выполнять, причем совершено добровольно. Его всегда ставили в пример другим. В своих действиях он всегда был первым. Если надо что-то выполнить, что-то испробовать, он всегда был первым. Почему-то для него было очень важно — служить и служить хорошо.
Никто не заметил у него никаких психологических проблем. Если бы кто-то заметил, об этом стало бы известно командиру части. Алексей был очень симпатичным человеком, и на фотографиях это видно. У него здесь было много друзей, если бы кто-то увидел какие-то проблемы, то это стало бы явным.
Ответа на вопрос, почему он это сделал, у военных нет. По данному военной полицией краткому обзору содержания прощального письма можно сделать вывод, что это было именно прощание со всеми".
Фоторепортаж о том, как живет часть, каким оружием пользуются срочники, что подают военнослужащим на обед, читайте сегодня на портале Delfi.
