Срочник: наше оружие в армии — не такая уж рухлядь
„Да, в первые два месяца службы у нас было старое оружие, эти самые автоматы Galil, — рассказал Delfi срочник, который в одно время с Алексеем Логвиненко проходил курс молодого бойца. — Оружие было изношенное, но в рабочем состоянии, сказать, что разваливалось в руках, нельзя. Просто там были сносившиеся части, которые особой роли не играют. Стреляли из этого оружия раз пять на стрельбах. Думаю, опасным это не было".
По словам солдата, в воинской части есть мастер, который следит за оружием: "Если что-то неисправно, то обращаются к нему. Правда, я не помню, чтобы такие обращения были".
Срочник отметил, что позже ему и другим бойцам выдали другие, более новые автоматы.
"Я знал Алексея еще до армии, — продолжил он. — Не со мной, но с одним нашим общим товарищем он однажды поделился — мол, жизнь у него до армии была нелегкая, именно в семье. Но ведь в последнее время все было, наоборот, хорошо. Несмотря на это, возможно, армия стала спусковым крючком для того, что накопилось до нее".
Солдат рассказал, что патронов у срочников при себе нет, достать их сложно. "Просто так не взять, оружейная закрыта. Если открыта, то имеется дежурный, есть камера наблюдения, патроны пересчитывают. Последние стрельбы были месяца два назад. Может, он тогда припрятал. А, может, и летом, потому что в первые три месяца стрельб было больше".
По признанию солдата, ребята-эстонцы в части об этой трагедии особо не говорят, а русские склоняются все же к тому, что речь идет о суициде. Как о нем узнали? "Через несколько часов нас построили и сказали, что он покончил с собой".
Много ли в армии депрессии? "Сложно сказать. Особо депрессивных нет. Есть единицы, которые косят таким образом от армии и уже собирают вещи", — ответил срочник.
11 января водитель медицинского подразделения тылового батальона 1 пехотной бригады 23-летний Алексей Логвиненко застрелился из служебного автомата Galil. Сегодня Логвиненко похоронили на столичном кладбище Пярнамяэ.
