"В Эстонии языком оккупации не был русский, языком оккупации был эстонский"
Большая часть вашего произведения посвящена национальному вопросу в Эстонии, проблеме гражданства-безгражданства. Что представляет собой нынче национальный вопрос?
Поскольку у эстонской элиты — эстонских писателей - в советское время возник такой жуткий гнев по отношению к цензорам, то теперь кажется, что будет все в порядке, если ввести только эстонский язык. По-моему, гораздо важнее качество человека, а не язык. Я знаю, что, например, и Юрий Лотман не владел эстонским. Говорить, что русский язык — язык оккупантов, это то же, что говорить: эстонский язык - это тоже язык тех, кто депортировали людей (ведь зачастую именно эстонцы ссылали эстонцев), да и язык оккупантов тоже.
Нынешнее противостояние эстонцев и русских устроила современная элита. Но что особенно грустно, на этот раз элита не может нас спасти, как это было при восстановлении независимости. Кроме того, эстонская элита рассорилась с шовинистической русской элитой, из-за этого страдают, скажем, весь Северо-Восток и Таллинн.
Что касается гражданства, то нулевой вариант, то есть предоставление гражданства всем, был возможен не только в Литве, но и во всех странах Балтии.
То, что Эстонию в 1940 году СССР оккупировал, вы признаете, но называть оккупантами всех русскоязычных, полагаете, нельзя...
Простой беспартийный русский рабочий, приглашенный сюда на работу эстонской номенклатурой, не был оккупантом. Но если состоял в партии, то мог хотя бы признать, что значительно больше виноват, чем простой беспартийный русский. У нас ничего не изменится к лучшему, пока ни один бывший коммунист не извинится. У нас было оккупационное правительство, где были сами эстонцы.
Если по суду никто не признан оккупантом, то, стало быть, оккупации все же не было?
А что за польза была бы для вас в том, если бы признали, что оккупации не было? Почему эта русская община так напирает на то, что оккупации не было? В том-то и дело — если бы и русские поняли, что признание оккупации пошло бы им на пользу, то сразу стало бы ясно, что они абсолютно не виновны — все беспартийные русские. Я и хочу сказать русским — им не надо воевать против признания оккупации, так как только таким образом стало бы возможным, наконец, хоть в какой-то степени обвинить оккупационное правительство. И эта советская номенклатура должна держаться подальше от госструктур.
Но ведь при тогдашнем строе все это было юридически корректно — JOKK, как любят говорить у нас. Разве в таком случае те, кто утверждают, что оккупации не было, не мыслят юридически более грамотно?
Европейский Союз признал оккупацию Прибалтийских республик. Наша родная Эстонская Республика - в Евросоюзе. Он не будет помогать нашим русским, если они будут повторять лозунги российских шовинистов. Такие русские помогают не самим себе, а тому, чтобы у власти оставались эстонские националисты.
Я абсолютно убеждена, что Эстонию оккупировали, потому что... Но меня сейчас интересует куда больше то, почему сами русские готовы пожертвовать русскими, споря о том, была оккупация или нет. И от всего этого страдают люди, которые никогда не были в компартии, не были связаны с кампаниями советской поры.
Как, по-вашему, должны здесь жить русские, чтобы было хорошо им, эстонцам и Эстонии?
Объединяться с теми эстонцами, которые тоже не думают, что наше спасение только в том, чтобы все говорили на эстонском языке. Наше спасение — в чем-то совершенно ином. Конечно, мы не скоро дорастем до Швейцарии, где четыре государственных языка и где владение ими естественно и никто не делает номера из перехода с одного языка на другой.
Но надо ли нарвскому русскому всенепременно знать эстонский язык? Из языка нельзя делать средство давления без того, чтобы это не срикошетило в тех, кто являются носителем этого языка.
Чего русским не хватает, почему они не справляются с высказыванием и доказыванием своей позиции, донесением ее до эстонцев?
Думаю, дело как раз в том, что они считают, что оккупации не было, а, значит, весь этот переход в начале 90-х к новой Эстонии был законным, оккупационные власти переименовали себя в демократические — и все. Русским не хватает также представленности в Рийгикогу, их отодвинули от власти под предлогом, что все они — шовинисты и оккупанты, а эстоноязычные бывшие номенклатурщики — не оккупанты, великодушные демократы. Двадцать лет спустя мы видим, что не все, к сожалению, так. И поэтому единственная возможность русских, если они не хотят гражданской войны, - пытаться попасть как можно в большем количестве в Рийгикогу. В этом смысле объединение с эстонскими партиями приветствуется.
Верите ли вы, что ваши книги, клеймящие власть предержащих, выступления за рубежом изменят ситуацию в нашей стране?
Я не виновата в том, что родилась в 1949 году, в год большой депортации эстонцев. Но я стала выступать против нее уже в советское время. Я выступаю и против того, что сейчас здесь происходит. Хотя как эстонский писатель и хореограф, которого к тому же преследовали в советское время, могла бы жить превосходно и твердить, что во всем виноваты русские, что им надо только выучить эстонский, и в Эстонии сразу будет рай. Но я не хотела и не хочу жить в грязи.
Я хотела бы сказать русским, что они оказывают сами себе медвежью услугу, если думают, что идущее от бывших комсомольских секретарей идет от всех эстонцев. Это не так. Надеюсь, что придут русские, которые простят эстонцев. А пока нынешняя власть — это как девятый вал, который идет еще из Советского Союза. И было бы здорово, если бы он не стер нас с лица земли.
