Армейские будни: говоришь по-русски — сто отжиманий
По его словам, русская речь все же допускается, но лишь тогда, когда "язык используется для учебы": "Если кому-то что-то непонятно, переводить, объяснять. Во всех остальных случаях — только эстонский. Я понимаю — обращение к старшим по званию или к своим строевым сержантам. Но в свободное время — это, думаю, перебор и дискриминация".
Из рассказа Андрея явствует, что русских у них — примерно пятая часть. "Все жалуются на такое положение вещей только друг другу. Куда-то выше — не решаемся, потому что боимся последствий, что начнут косо смотреть, не давать свободного времени, да и все хотят на выходные домой ездить".
Разрешено ли неэстонцам в Силах обороны в неформальной обстановке общаться друг с другом на родном языке и часто ли бывает, что такое общение запрещают?
"Языком службы Сил обороны является государственный, или эстонский язык, но то, на каком языке солдаты разговаривают между собой в свободное время, Силы обороны не регулируют", — ответила младший лейтенант информационного отдела Главного штаба Сил обороны Кристель Маазикметс.
Если солдатам-срочникам запрещают общаться на русском в свободное от службы время, что они могут предпринять, куда, к примеру, пожаловаться? Младший лейтенант пояснила: "Имеется служба главного инспектора, куда любой военнослужащий срочной службы вправе писать о любых нарушениях, не ставя об этом в известность свое начальство".
Комментарий ассоциированного эксперта Центра информации по правам человека юриста Мстислава Русакова
В соответствии с ч. 2 ст. 10 Закона о языке языком службы и приказов Сил обороны и Кайтселийта является эстонский язык. Обязанности говорить на эстонском языке в свободное (внеслужебное) время у солдат нет.
Право представителя национального меньшинства говорить на родном языке является одним из основных прав человека (подвид свободы выражения). Допустимые ограничения этого права, как правило, не касаются нерабочего (неслужебного) времени. При этом ч. 10 ст. 60-1 Закона о военной службе (далее ЗВС) устанавливает, что основные права и свободы военнослужащих срочной службы могут ограничиваться в предусмотренных законом случаях. В данном случае законом не предусмотрена обязанность говорить в свободное время на эстонском языке. Следовательно, подобное требование является произволом со стороны командования.
Исходя из ч. 1 ст. 10 ЗВ, военная служба является разновидностью публичной службы. Также ч. 1 ст. 12 Закона о публичной службе (далее ЗПС) устанавливает, что ЗПС регулирует вопросы военной службы в той мере, в какой иное не предусматривается ЗВС. Согласно ч. 2 ст. 36-1 ЗПС запрещается дискриминация служащего в зависимости от национальности и знания языка. В случае дискриминации по этим признакам применяется Закон о равном обращении (далее ЗРО).
В соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 2 ЗРО запрещается дискриминация лиц по признакам их национальности при отдаче распоряжений работнику. В понимании п. 1 ст. 4 ЗРО публичный служащий (а значит и военнослужащий) считается работником. В данном случае мы как раз видим подобное распоряжение — запрет говорить на русском языке в личное время военнослужащего.
Согласно ч. 3 ст. 3 ЗРО прямой дискриминацией признается также притеснение, то есть нежелательное для лица поведение, цели или фактическое действие которого заключаются в унижении достоинства лица и создании угрожающей, враждебной, пренебрежительной, унизительной или оскорбительной атмосферы. Что мы в данном случае и имеем. Возможно, командование части не ставит своей целью сознательное унижение русских военнослужащих Сил обороны Эстонии, но фактически происходит именно это, что подпадает под определение одной из разновидностей прямой дискриминации — притеснения.
В случае дискриминации по этническому признаку эстонским законодательством предусмотрены две формы досудебной защиты. Это либо обращение к канцлеру права как к омбудсмену (ч. 1 ст. 19 Закона о канцлере юстиции), либо обращение к уполномоченному по гендерному равноправию и равному обращению (пп. 1-3 ст. 16 ЗРО).
Здесь также стоит отметить, что канцлер права уже высказывал свое мнение по похожей проблеме. Речь шла о праве русских школьников говорить на русском языке на переменах. В марте 2009 года канцлер проинформировал общественность, что рекомендовал двум школам впредь не вмешиваться в выбор языка личного общения учениками в свободное время и не делать замечаний тем учащимся, которые со своими соплеменниками не говорят во внеурочное время по-эстонски. Кстати, данную проблему канцлер рассматривал в контексте ст. 49 Конституции (право сохранять свою национальную принадлежность).
