ВИДЕО | Яна Тоом не разделяет оптимизма в отношении Сирии: „прогрессивный джихадист“ звучит так же абсурдно, как „беременная бабка“

Ближний Восток будет в ближайшее время диктовать всю внешнеполитическую повестку дня, предсказывает в беседе с журналистом Delfi Вильей Кийслер депутат Европарламента Яна Тоом. „Вопрос состоит в том, что будет в Сирии дальше. В том числе и с точки зрения Европы. Наши интересы там сейчас совершенно не защищены“, - говорит она.

Вы были в Сирии и встречались с Башаром Асадом в 2016-2017 годах целых три раза. Какие чувства вы испытали, когда Асада отстранили от власти, и он был вынужден бежать в Москву?

К Асаду у меня никаких особых чувств нет. Но я не разделяю оптимизма некоторых европейских политиков. Тоомас Алаталу (эстонский историк и политолог - ред.) написал о новом премьер-министре Сирии, что он прогрессивный джихадист. Интересное выражение. „Джихад“, как известно, означает „священная война“. Прогрессивный джихадист — это как „беременная бабка“. Абсурд, одним словом. Они не прогрессивные джихадисты, они салафиты, „салаф“ на арабском означает „прадед“. Так что они не просто джихадисты, они скорее фундаменталисты. Ничего прогрессивного там нет и не будет. Коллега из моей фракции сказал вчера, что сейчас открылось уникальное окно возможностей, что теперь Сирия, наконец-то, станет либеральной демократией. Наивность Запада переходит все рамки разумного.

Уже в 2016 году, когда вы первый раз встретились с Асадом, в мире не питали никаких иллюзий относительно сирийского диктатора. Вы сказали, что ездили туда как депутат Европарламента, у которого есть избиратели. Какие ваши избиратели были заинтересованы в связях с Асадом?

Каждый депутат свободен в своем мандате. Каждый депутат может отравиться туда, куда ему интересно. Это не была официальная делегация. Не могу сказать, что сожалею о поездке туда. Утверждение, что я тем самым легитимизировала режим Асада, не соответствует истине. У меня не было статуса, чтобы что-то легитимизировать. Это было очень интересно. Результат был таким, что я сейчас понимаю происходящее в Сирии лучше, чем некоторые политики, которые должны заниматься разрешением этого кризиса.

Асад нашел убежище в Москве. Какой из этого можно сделать вывод?

Я не знаю, какой из этого можно сделать вывод, кроме того, что у него там недвижимость, как я читала. Там и Аскар Акаев, бывший президент Кыргызстана, бывший президент Украины Янукович, скоро там наверное под Москвой будет деревня бывших президентов. Меня беспокоит, что в Эстонии всё обсуждение сирийской тематики крутится вокруг меня и того, что было. Легко говорить о Яне Тоом и Асаде, но на самом деле вопрос состоит в том, что будет дальше. И с точки зрения Европы. Наши интересы там сейчас совершенно не защищены.

Давайте поговорим, что будет дальше. Какое влияние будет у сирийских событий на Украину?

Ближний Восток будет в ближайшее время диктовать всю внешнеполитическую повестку. Мы сосредоточены на одном конфликте, но не замечаем другие. Это большая ошибка. Когда начнется кавардак в мировом масштабе, то будет уже поздно. Я бы посмотрела на Ближний Восток. В Украине, по слухам, так или иначе всё движется в сторону переговоров. Если переговоры начнутся, то торговля будет идти за закрытыми дверями. Мы с вами эти вопросы решать не будем.

Как вы думаете, чем завершится в Рийгикогу процедура изменения Конституции в срочном порядке? (Парламент рассматривает предложение коалиции о лишении права голоса на местных выборах граждан России — ред.)

Голоса у них имеются. Голоса разума — социологи, обществоведы и канцлер права — говорят, что нельзя загрязнять Конституцию сиюминутными политическими вещами. Прислушаются ли к ним, я не знаю. Но слышала, что вроде сделают.

Когда ваш срок работы в Европарламенте закончится, то у вас будет еще несколько лет до выхода на пенсию, и трудно поверить, что вы этого бы хотели. Чем вы займетесь, когда вернетесь?

Ну, буду участвовать в выборах и, может, меня куда-либо изберут.

Вы рассматриваете возможность заняться внутренней политикой?

Это одна из возможностей, но у меня есть еще один тайный вариант. Я бы пошла в школу.

Что вы хотели бы преподавать?

Эстонский язык, конечно. Что сейчас все преподают? Я вовсе не шучу. Мой младший 18-летний сын, который, как и все подростки, очень скептически относится к родителям, сказал: „Мама, ты была бы очень хорошим учителем“. Мне было очень приятно. Так что я это всерьез рассматриваю. Смотрите, ведь кто-то должен же это делать. Я это уже делала и думаю, что справилась бы. Я и сейчас еще путаю da- и ma- инфинитивы, но я выучу.

В интервью собеседники обсудили много других вопросов эстонской и европейской политической жизни.