Во время операции была совершена врачебная ошибка, повлекшая за собой серьезные осложнения, но никто не понес ответственности
(41)
Мы привыкли доверять врачам. Часто они – наша последняя надежда. В самые тяжелые моменты жизни мы ждем от них помощи, верим в их профессионализм и не допускаем и мысли о том, что они могут совершить ошибку. Однако врачи – не боги. Своей историей поделилась Светлана, с которой произошло то, о чем предпочитает даже не думать каждый пациент.
Светлана (фамилия редакции известна, но в связи с деликатностью данных мы решили ее не публиковать) рассказывает: „18 марта 2024 года у меня была плановая гинекологическая операция (врач направил меня туда, потому что у меня была миома, а также – обильная менструация, и как следствие – анемия) в Ляэне-Таллиннской центральной больнице. После нее меня через два дня должна были выписать, но я почему‑то на поправку не шла. Более того, мне становилось все хуже и хуже“.
Женщина вспоминает, что на второй день после операции на ее жалобы отреагировала медсестра и пригласила дежурного доктора, который перенаправил Светлану в Портовую больницу на томограф.
„Там обнаружили, что при операции был повреждён кишечник, и у меня начались перитонит и сепсис, – делится своим шоком женщина. – Меня тут же направили на еще одну – уже экстренную – операцию“.
О последствиях никто не сказал
По словам Светланы, после второй операции она провела еще две тяжёлые недели в больнице, так как по ходу лечения возникали и другие осложнения.
„Через две недели меня выписали – в удовлетворительном состоянии. Но до сих пор я испытываю боли, – делится женщина. – Я пришла в больницу здоровым человеком, а в результате врачебной ошибки получила серьезные проблемы со здоровьем, и неизвестно, что будет дальше. Я пыталась связаться с больницей, чтобы они признали врачебную ошибку и возместили мне моральный и материальный ущерб, но они снимают с себя ответственность и объясняют это тем, что перед операцией я подписала бумагу и что я была предупреждена о последствиях. О тех последствиях, что случились со мной, мне точно никто не сказал и никакой альтернативы операции мне перед подписанием документа не предлагали“.
Светлана добавляет, что также после плановой гинекологической операции к ней ни разу не пришёл лечащий врач и не объяснил, как прошла операция.
„Каковы результаты операции, я до сих пор не знаю, – констатирует пациентка. – Когда я обратилась к больнице за объяснениями, они ответили, что на следующий день после моей операции мой оперирующий доктор ушёл в отпуск. Интересно получается!“
Светлана попросила прислать ей подписанные ею перед операцией бумаги. „Там действительно описаны риски, – говорит пациентка, – но какие у меня были варианты, то есть делать операцию или не делать, альтернативы мне там никакой не предлагали“.
„Вам не повезло, вы попали в статистику“
Женщина также написала заявление в Экспертную комиссию по качеству медицинских услуг. И 31 июля этого года комиссия рассмотрела случай Светланы. „Но когда я получила их ответ, я, если честно, была очень удивлена, – говорит она. – Похоже, комиссия считает, что это – просто редкий случай, который может произойти при такой операции, и мне просто не повезло попасть в статистику“.
„МК-Эстония“ ознакомилась с заключением Экспертной комиссии по оценке качества медицинских услуг, предоставленных Светлане AS Lääne-Tallinna Keskhaigla. И вот что комиссия из 10 врачей (еще 6 отсутствовали) постановила:
Ожидания и реальность
Светлана не планирует воевать с системой и тем более – обращаться за помощью к независимым экспертам из-за границы. Однако не скрывает разочарования: „Врачам доверяешься безоглядно, ведь у нас, пациентов, как правило, нет другого выхода. Остается только надеяться, что у врача будет хорошее настроение, он не будет переутомлен, что все сложится к лучшему. Жаль, что в моем случае что‑то пошло не так“.
Светлана также вспоминает статью „МК-Эстонии“, которая называлась „Согласие дал: что подписывает пациент перед операцией?“, в которой главврач Ляэне-Таллиннской центральной больницы Аркадий Попов разъяснял смысл документа, подписываемого пациентом перед операцией.
„Если человек подписал бумагу, но что‑то пошло не так, ответственность в итоге все равно несут медики. Эта бумага больше нужна пациенту. Она подтверждает, что человек понимает, о чем идет речь и что его ждет. Юридическую ответственность в любом случае несут медучреждение и сами медики“, – цитирует Светлана слова доктора Попова.
И горько добавляет: „Но на самом деле это работает далеко не всегда“.
Фатальный случай
После операции в Таллиннской больнице вследствие врачебной ошибки умерла пациентка
2 февраля 2023 года 63‑летняя жительница Таллинна Лариса отправилась на плановую операцию по удалению грыжи после аппендицита. Через два дня она умерла. По словам дочерей скончавшейся женщины – Анны и Юлии, трагедия стала результатом халатности врачей и ошибки оперирующего хирурга во время первой операции.
„Врачи умолчали о том, что во время первой операции была задета прямая кишка. Она была перфорирована, но хирург ничего не заметил и завершил операцию. Потом начались проблемы“, – рассказывали дочери Ларисы Delfi.
Анна недоумевала, почему спустя всего несколько часов после операции их мать отпустили домой. „У мамы уже было ранее несколько операций на кишечнике, она в группе риска. Почему лечащий врач не учел это? Он будто бы не читал историю болезни пациента“.
Переписка дочери с матерью, переданная в редакцию RusDelfi Анной, показывает, что Лариса решила остаться в больнице и домой не собиралась.
„Я спросила врача, почему маму отпустили домой, но он солгал мне, сказав, что она сама хотела уйти, -подчеркивала Анна. – Это неправда, ее вещи просто принесли и сказали отправляться домой“.
Скорая помощь ничего не заподозрила
По словам дочерей, самочувствие Ларисы ухудшилось уже через пару часов после выписки, обезболивающее, которое ей дали с собой, не помогало.
Бригада скорой помощи, приехавшая на вызов в тот же вечер, ничего не заподозрила, отметив, что послеоперационные боли – это норма и необходимости в госпитализации нет. Ночь Лариса провела, мучаясь болями.
Источник Delfi в скорой помощи, комментируя эту ситуацию, отмечал: „Болевой порог – вещь субъективная. Здесь мы имеем дело с человеком, который только несколько часов назад перенес операцию, и любое хирургическое вмешательство сопровождается постоперативным болевым синдромом. В таком случае рекомендуется прием обезболивающих средств и покой. Скорая помощь не забирает пациента с болью после операционного вмешательства, обычно повышается доза болеутоляющих препаратов. Если же поступает повторный вызов, то пациента, как правило, отвозят в больницу. Фельдшер не мог предполагать, что хирург при проведении операции задел другие органы“.
По словам родных умершей женщины, хирург, проводивший операцию накануне, заступил на смену в 8 утра следующего дня. Лариса должна была явиться на послеоперационный осмотр. Она связалась с ним по телефону, пожаловавшись на плохое самочувствие, и объяснила, что не может прийти на прием.
„У нее были такие сильные боли, что она не могла ходить, ноги отказывали, сознание путалось, – рассказывала Юлия. – Но хирург сказал, мол, хорошо, не приходите сегодня, выпишу вам еще обезболивающее, придете в понедельник“.
Она считает, что хирург должен быть сразу заподозрить, что что‑то пошло не так: „Нас заверили, что это простая операция, что пациенты восстанавливаются на следующий день. Почему же тогда при таком болевом синдроме врач не насторожился и ничего не предпринял?“
С красным триажем ждала два часа
Тем временем состояние женщины все ухудшалось, и вторая бригада скорой помощи в итоге приняла решение доставить Ларису в больницу.
„Ей пришлось ждать несколько часов в машине скорой помощи, прежде чем ее зарегистрировали в ЭМО, представляете? И это при том, что у нее был красный триаж! (Триаж – система цветовых кодов, соответствующая состоянию пациента, – прим. ред.) Скорая забрала ее в пять часов вечера, а в приемный покой она попала в семь, – возмущалась Анна. – Врачи больницы никаких документов мне не дали, сказали, что они не регулируют деятельность скорой помощи“. Юлия добавляет: „Вот только тогда‑то они поняли, что случилось: из-за перфорации толстой кишки каловые массы стали проходить в брюшную полость, начался сепсис. Маме давали антибиотики, она ждала очереди на компьютерное обследование, потом – на операцию. В двенадцать часов ночи доктор провел повторную операцию“.
На следующий день дочерям стало известно, что состояние Ларисы ухудшилось, организм получил септический шок, что привело к отказу внутренних органов. В воскресенье было проведено еще три операции, сепсисный очаг был найден. Во время одной из операций был также обнаружен тромб в печеночной артерии, однако врачам не удалось удалить его полностью, что привело к печеночной недостаточности.
„Аппарат поддерживал ее дыхание, она была на диализе. Уже стало понятно, что она не выкарабкается“, – вспоминала Анна. Врач интенсива, которая боролась за жизнь Ларисы, отвечает, что в случае сепсиса время играет огромную роль. Каждый потерянный час уменьшал шансы пациента на выживание.
Доказательство врачебной ошибки – сложная задача
Сотрудник правоохранительных органов, пожелавший остаться анонимным, посоветовал близким родственникам скончавшейся обратиться с письменной жалобой в свободной форме в экспертную комиссию по качеству услуг здравоохранения (Tervishoiuteenuse kvaliteedi ekspertkomisjon). В жалобе следует подробно изложить все обстоятельства произошедшего. Комиссия вынесет заключение, и, если придет к выводу, что правила оказания медицинской помощи были нарушены, родственники имеют право написать заявление в прокуратуру.
„Нужно понимать, что даже если экспертная комиссия решит, что действительно была допущена врачебная ошибка или халатность, это не значит, что прокуратура, заведя дело, непременно передаст его в суд. Делопроизводство может быть остановлено на любом этапе ввиду недостаточности доказательств и сложности их приведения. Доказательство врачебной ошибки – одна из самых сложных задач в юриспруденции. Здесь много нюансов, мы не знаем, действовал ли медработник с умыслом или это произошло непреднамеренно. Сложно наложить запрет на профессию медицинскому работнику. По-человечески я понимаю горе семьи и считаю, что обращаться в экспертную комиссию обязательно нужно. Нельзя оставлять такие происшествия без внимания. Даже сам факт того, что какая‑то работа ведется, что родственники написали жалобы и заявления, что медработник должен будет давать объяснения, возможно, заставит его осмыслить свои действия“, – отметил он.
