Профессор Руутсоо - помощнику Яны Тоом: вместо поддержки интеграции вы сами наносите ущерб интересам русских

Рейн Руутсоо, почетный профессор Таллиннского университета, один из авторов „Письма сорока“, отвечает Николаю Караеву, помощнику Яны Тоом, который провел параллели с „Письмом сорока“ в статье о репортаже Kanal2, вызвавшем большой общественный резонанс.

Любимый полемический прием Николая Караева – проводить вводящие в заблуждение параллели и тем самым переворачивать эстонскую политику с ног на голову. Например, в одном из своих сочинений он поставил колониализм и расизм английских колонистов в Индии в один ряд с Эстонской Республикой, из-за ее предпринятых несколько лет назад робких попыток наконец начать языковую деколонизацию Нарвы. Одному из ведущих журналистов Эстонии, который (после колебаний) все же решил обратиться к массажисту санатория Нарва-Йыэсуу за услугами на эстонском языке, он написал фразу „Понимаете! Пришел белый мужчина и хочет массаж“. Похожий набор приемов можно увидеть и в недавно опубликованной статье Караева. Ставить в один ряд интеграционную политику Эстонской Республики и политику русификации страны, оккупировавшей Эстонию, со ссылкой на письмо 40 интеллектуалов, составленное в 1980 году, является сознательной демагогией.

Целенаправленные требования русификации СССР, оккупировавшего Эстонию, обеспечивали колониальную политику, включая превосходство иммигрантов над так называемыми коренными жителями. Государственный язык Эстонской Республики, который уничтожали завоеватели, был научным и административным языком страны, эквивалентным языкам европейских народов. Единственным мотивом для навязывания русского языка как единственного „полноценного“ культурного и научного языка в аннексированной Эстонии было увековечение русификации. То, что территория Эстонии была исконным и единственным местом расселения народа, говорившего на нашем языке, в глазах империи не представлялось никаким аргументом или ценностью. По образному выражению президента Леннарта Мери, культура родного языка была „последним патроном“ усилий народа по выживанию, затолкнутым под пяту завоевателя. В самом широком смысле „Письмо сорока“ было протестом эстонцев против жестокой иностранной державы в целом.