Организатор акций возле посольства РФ в Эстонии: поддержку Путину высказывают только пожилые русскоязычные мужчины

Политический активист, одна из организаторов пикетов возле Посольства Рф В Эстонии, резидент Reforum Space Tallinn Сана Безменова делится с RusDelfi мыслями, почему нужно выходить на пикеты, и объясняет, кто именно подходит к протестующим: с критикой, даже руганью или наоборот, словами поддержки.

Последние пару-тройку месяцев мы с несколькими единомышленниками регулярно выходим на пикеты к российскому посольству. С осуждением войны и обстрелов украинских территорий, в поддержку ЛГБТК+, с вопросами „Где Навальный?“, „Где Горинов?“, в поддержку всех политзаключенных. Мы стоим по часу несмотря на погоду, и за это время мимо нас проходят сотни людей. Кто-то проходит равнодушно, кто-то показывает палец вверх – класс! Кто-то бурчит под нос, что вот, украинцы опять стоят. Кто-то подходит и говорит, что „Путин – молодец“. Кто-то фотографируется вместе с нами. Ну, а нас фотографируют, наверное, не меньше чем достопримечательности Таллинна. С Алексеем Павловым, с которым мы стоим чаще всего, даже сложилась своеобразная традиция: мы считаем, сколько в этот раз мы получим „дизлайков“, – так мы называем явную поддержку Путина, когда человек подходит и прямо об этом говорит, – а сколько „лайков“, когда люди проходят мимо и показывают „класс“. Фотографии мы считаем сохранением в закладки. Такая вот аналитика офлайн.

Мне часто задают вопрос: а зачем вы выходите? Разве это что-то дает? Чего вы добились? Когда мы в очередной раз стояли с плакатами „Где Навальный?“ и „Где Горинов?“ и прямо в этот момент пришла новость, что Навального нашли, а буквально ночью поступила информация, что и Горинова обнаружили в больнице, то в эти моменты думаешь, что все не зря. Что и ты своим, пусть и крохотным, голосом как-то помог, как-то повлиял.

Но все-таки дело не только в этом. На последнем в прошедшем году пикете 31 декабря к нам подошли трое парней из Финляндии и не только сфотографировали нас, не только показали „лайк“, а стали спрашивать нас о России. О том, правда ли в России могут посадить, если выйдешь с плакатом, правда ли, что нельзя выступать против войны, правда ли, что вообще есть такие люди, которые против войны. В их головах никак не укладывалось, что в тюрьме может оказаться человек, который никого не убил, не ограбил, который не призывал к насилию, а просто вышел с плакатом „НЕТ ВОЙНЕ“ или разместил в магазине пять антивоенных ценников. И этот разговор натолкнул на некоторые размышления.

Я не претендую на научность, прекрасно понимаю, что и выборка не очень репрезентативная, но мне показалось это интересным. Кто эти люди, которые проходят мимо нас?

Не считаем самих сотрудников посольства, которые время от времени выходят и снимают нас на телефон. Эстонскую полицию, которая чинно фланирует мимо, время от времени спрашивая, не собираемся ли мы сворачиваться. Кстати, почему-то каждый наш пикет начинается с одного и того же диалога с полицией:

– Мы в пикете час постоим.

– Вам надо было получить разрешение заранее...

– Но до 20 человек и без выступлений можно без согласования.

– Сейчас уточним у начальства...

Затем они по рации разговаривают с начальством и, – вуаля! – мы получаем разрешение постоять. Кому-то это может показаться излишним, ведь мы не обязаны подходить к ним и спрашивать. Но мне даже нравится, т.к. я очень хорошо помню полицию на протестах в России. И поболтать с этими милыми людьми здесь, в Эстонии, уже само по себе приятно. И каждый раз мы повторяем один и тот же, уже ставший ритуальным диалог, с разницей разве что в языке – иногда на русском, иногда на эстонском, иногда на английском, в зависимости от нашего состава и предпочтений полицейских.

И мы встаем, разворачиваем плакаты, флаги, растяжки, словом, все то, что у нас на сегодня приготовлено. И начинаем свой подсчет. Вот идет мимо весьма пожилая дама. Она показывает нам „лайк“, мы киваем в ответ. Вот еще одна дама с энтузиазмом подбегает и говорит на английском с явным американским произношением, что она знает Навального, что она поддерживает его и переживает за него. Мы не стразу ее понимаем, но потом вместе фотографируемся. Еще две старушки подходят и говорят, что они - баски. Они благодарят нас и тоже фотографируются с нами. Вот идет группа туристов, их сопровождает гид, одетый в какую-то средневековую одежду с накидкой из шкуры. Мы его часто видим, он водит экскурсии каждые выходные. Туристы останавливаются, начинают шумно нас фотографировать, кто-то показывает „лайк“.

А вот идет группа школьников, мы переглядываемся и смеемся: опять школьников в политику вовлекаем, какой ужас! Один пацан лет десяти подходит и спрашивает, почему мы считаем Путина убийцей, ведь Зеленский тоже хорош. Да-да, именно так и сказал, именно такими словами. Я отвечаю, что Зеленский не начал в 4 утра бомбить соседнее государство, так что разница все-таки есть. Пацан не находит что ответить и исчезает.

Подходит очень пожилой мужчина, спрашивает откуда мы. Узнав, что из России, тычет клюкой в растяжку „Путин – убийца“ и говорит, что нам должно быть стыдно. Я удивляюсь и спрашиваю: то есть быть убийцей не стыдно, а говорить об этом должно быть стыдно? Дед разворачивается и уходит, видно, что он что-то еще бормочет, но слов не разобрать.

Появляются две женщины. Они стоят и смотрят на витрину кондитерского магазина позади нас. Одна другой говорит: смотри какая витрина, но жаль, что плохо видно. При этом выразительно смотрит на нас, как бы показывая, что наша растяжка, которую мы с Алексеем держим на уровне пояса, застит им божий свет и витрину. Мы усмехаемся, опускаем растяжку ниже и так же выразительно смотрим на женщин. Они дергают плечами, хмыкают и уходят. Мы не сговариваясь записываем этот жест в „дизлайки“. Внезапно из этой самой кондитерской появляется парень, предлагает купить для нас горячий кофе. А надо сказать, что в тот день было довольно холодно. Это получился даже не „лайк“, а уже какое-то „суперспасибо“. Мы вежливо отказываемся, но ужасно благодарны ему. Однажды подошел мужчина и начал с нами дискуссию по поводу того, что не только Путин виноват, что надо было написать не „Путин – убийца“, а „Режим – убийца“. На что Алексей ответил, что у каждого преступления есть фамилия, имя и даже дата рождения.

Вижу, что нас фотографирует какой-то человек, но в нем есть-то странное, такое уже замечается со временем. Оказалось, что это коллега Алексея. Этот коллега злорадно пообещал рассказать на работе о его „поведении“. Видимо, слава „четырех миллионов доносчиков“ не дает спать по ночам, тоже хочется примкнуть.

Иногда подходят украинцы, их слышно по выговору, пусть и часто незначительному. Это всегда момент напряжения. Вот три женщины. Спрашивают, откуда мы, узнают, что из России, повисает пауза. Потом представляются – одна из Харькова, вторая из Одессы, третья из Херсона. Алексей начинает рассказывать, как он бывал в Одессе. Вместе с одесситкой они вспоминают какие-то улицы, какие-то места, завязывается разговор. Выдох.

17 января 2024 года. Первый пикет в новом году. И приходится он на третью годовщину возвращения Алексея Навального в Россию и его ареста прямо в аэропорту. Мы с Алексеем Павловым, как обычно, подходим к полиции, совершаем наш ритуал и разворачиваем растяжку. А вот и еще двое участников. Итого нас четверо. Холодно, ветренно, людей немного. Но все же есть.

К нам подходят две пожилые женщины, это эстонки. Несмотря на мой пока еще плохой эстонский, мы понимаем друг друга. Оказывается, бабушка одной из женщин бежала от наступления советской армии, как и десятки тысяч других эстонских беженцев.

Группа туристов. Они внимательно читают надписи на плакатах, одобрительно гудят, одна из женщин весьма эмоционально говорит. Оказалось, что она знает где теперь Навальный, следит за его судьбой. Засчитываем как однозначный „лайк“.

Подошел мужчина, он представился французским журналистом. Долго спрашивает нас о жизни в Эстонии, об отношении к нам со стороны эстонских властей, жителей.

Первый раз за все время полицейские попросили нас предъявить документы. Они записали наши данные, но сделали это как бы извиняясь, предупредив, что они ни в коем случае не поддерживают Путина, а „даже совсем наоборот“. Даже не знаю, считать ли это за „лайк“.

17 января в России, в Башкортостане начались протесты, перешедшие в столкновения с полицией. Жители города Баймак пришли требовать освобождения своего земляка, которого власти признали экстремистом за его экологическую деятельность, а силовики ответили слезоточивым газом, дубинками, свето-шумовыми гранатами. И я вспоминаю 17 января 2021 года в аэропорту Внуково, когда вот так же полиция избивала нас, пришедших встречать Навального.

Ну а теперь – та самая ненаучная статистика. Поддержку Путину высказывают, за исключением одного пацаненка, только пожилые русскоязычные люди, в основном мужчины. Старушки если и показывают недовольство, то фырканьем. За час, который мы стоим, в среднем таких людей от двух до пяти. А вот демонстрируют явную поддержку в основном англоязычные. Их примерно 50% от всех проходящих, это и понятно, ведь кругом туристический Старый город. Эстонцев совсем мало, но тем кто выразил свою поддержку - огромное спасибо. Остальные люди молча проходят мимо. Мы не знаем кто они. Хотя у некоторых такие лица, что так и подмывает спросить: а что случилось?

Вы спросите, какой из этого вывод? А очень простой: надо выходить, надо показывать, что не все русские за войну. Надо разрушать эту иллюзию, какой бы сладкой она кому-то ни казалась. Так мы повышаем наши шансы на Прекрасную Россию будущего.