Украинские дети снова будут учиться в двух школах одновременно? Что думают родители и министерство
„Ситуация сложная“, - так описывает министр социальной защиты Сигне Рийсало положение, в котором оказались родители украинских детей. Продолжать учиться по украинской программе дистанционно, пытаться совмещать с эстонской или полностью уйти из украинской системы образования? С одной стороны - конфликт интересов украинского и эстонского государств в ситуации войны, с другой - сложный выбор без каких-либо гарантий.
„Мы все равно в подвешенном состоянии“
У Татьяны четверо детей, двое младших ходят в детский сад, старший Дима закончил шестой класс, Гриша - второй.
Родной город семьи сейчас оккупирован, и возможности в него вернуться мать семейства не видит. „Даже если его освободят, он все равно разрушенный. Для детей никакого будущего не будет в ближайшие 5 лет, мне кажется, пока все там не восстановят“, - описывает ситуацию Татьяна. Несмотря на то, что дома у семьи в Украине сейчас фактически нет, старшие дети отучились весь прошлый учебный год по обеим школьным программам - эстонской и украинской. В этом году Татьяна намерена продолжить обучение детей в таком же формате.
„Дети после этого первого года, конечно, очень устали, - признается мама. - Я им практически пообещала, что больше не буду мучать, что следующий год они не будут учиться по совмещенной программе. Но за два месяца лета понимаю, что хоть немножко, хоть на троечку, но уж лучше и следующий год они у меня пусть учатся по обеим программам“.
Мама: Я сама в полном замешательстве, что дальше делать
Старший сын Татьяны в украинской школе учился в 7 классе экстерном, на год старше, чем в эстонской. Шестой класс в эстонской школе он прошел еще раз. „В принципе, он легко учился, хотя, конечно, я его дергала, - рассказывает украинка о том, как прошел учебный год ее детей. - А младший сын вообще с боем учился. У него экстерната не было. Возвращался с эстонской школы и приходил на онлайн-занятия в украинской. Хватило его ненадолго. Мы прекратили эти онлайн-занятия и стали выполнять только домашние задания. Под конец года я уже и за него половину заданий каких-то делала, и с учителем договаривалась. Учительница очень хорошая, добрая. Говорит: „Да, я все прекрасно понимаю, не переживайте, аттестуем мы Гришу“. Аттестовали, все нормально“.
„Я, если честно, сама в полном замешательстве, что дальше делать“, - признается Татьяна.
Основная причина, по которой она настаивает на обучении детей по совмещенной программе — это туманное будущее, в котором непонятно, останется ли семья в Эстонии или ей придется возвращаться в Украину. „Мы являлись военными беженцами год, потом нам продлили беженство на второй, до 30 мая следующего года. А что будет дальше - неизвестно. Что Эстония будет дальше делать с военными беженцами - никто не знает. И что потом? Нам придется опять куда-то обратно возвращаться, и мы пропустим эти два года обучения в украинской школе?“ - взволнованно описывает женщина ситуацию.
Сигне Рийсало о дилемме украинцев
„Ситуация сложная, - признает министр социальной защиты. - Если мы говорим о тех молодых людях, чей образовательный путь в Украине был прерван по причине войны, и вероятно, что их жизнь в какой-то момент после войны продолжится в Украине, то в их интересах учиться по украинской программе, в украинской системе образования“.
По словам Рийсало, в интересах Украины, чтобы украинские дети даже за границей продолжали учиться дистанционно в украинской школе. „Я общалась с украинским министром социальных дел, их желание — максимально поддерживать связь украинцев с Украиной, — пересказывает разговор политик. — Это нужно для того, чтобы после окончания войны украинцы вернулись домой. И это абсолютно понятно, ведь им нужно строить свою страну, им нужны молодые люди, которые бы пошли в высшие учебные заведения и позднее заполнили различные ниши на рынке труда. Так что украинская сторона поддерживает получение образования удаленно в украинской системе“.
С другой стороны, рассуждает министр, если дети связаны с украинской системой образования, но при этом никак не связаны с эстонской школой, они остаются здесь в социальной изоляции.
Рийсало подчеркивает, что останутся ли здесь жить украинцы или нет - в первую очередь выбор самих людей.
„Но, если есть украинские семьи, которые хотели бы навсегда остаться жить в Эстонии, - добавляет министр, - наш интерес заключается в том, чтобы они, конечно же, интегрировались и максимально были связаны с Эстонией, учились в эстонской системе образования, что даст им преимущества для продолжения получения образования здесь, а позднее заполнения рынка труда“.
Так что тут, признает она, есть небольшое противостояние интересов. „И это та причина, по которой мы стараемся убедить те украинские семьи, чьи дети учатся только в украинской школе или в двух системах сразу, чтобы они были связаны с местной школой хотя бы настолько, чтобы участвовать отдельных предметах, развивающих какие-то практические навыки, чтобы у них была возможность общаться со сверстниками. Это важно как раз для того, чтобы избежать этой социальной изоляции, для поддержания душевного здоровья“, - объясняет Рийсало.
Родителям сложнее, чем детям?
Если у детей есть возможность интегрироваться и изучать язык в школе, родителям-украинцам зачастую приходится все это делать самостоятельно.
„У меня медицинское образование, я врач, - рассказывает Татьяна, - но, чтобы подтвердить мою квалификацию, мне нужно знать язык на уровень B2. Для этого одного года не хватит. Сколько на это придется потратить времени, я не знаю. До октября месяца я учу эстонский на А2. А надо же еще и B1, и B2. И только потом я могу приступить к практике и теории по своей специальности, чтобы продолжить работать“.
„Вы хотели бы остаться в Эстонии, если предоставят такую возможность?“ - спрашиваю украинку. „Да“, - отвечает она без промедления.
„Пусть даже я безработная, у меня есть прожиточный минимум, муж работает, есть детские пособия, плюс зарплата мужа, и свою семью мы сами обеспечиваем, - описывает Татьяна ситуацию. - Если бы для эстонских властей было достаточно, что мы сами себя обеспечиваем (чтобы остаться в Эстонии), то нас бы это устроило“.
Выучил язык и поступил в эстонскую гимназию
Сын Юлии, проучившись какое-то время по украинской программе и закончив по ней же среднюю школу, освоил эстонский язык и поступил в эстонскую тартускую гимназию. Юлия уверена - учиться по обеим программам - мучать детей. Необходимо выбрать одну школу несмотря на туманное будущее украинских беженцев и трудности родителей.
„Мы приехали в прошлом году в апреле, он учился в 8 классе. Апрель-май, до конца года оставалось немного. Мы не знали, на сколько приехали. Думали, что от силы на две недели, может, на месяц“, - рассказывает Юлия. Сын Максим прозанимался до конца года по украинской программе дистанционно, но маме хотелось, чтобы у него была коммуникация и здоровая атмосфера вокруг, поэтому он начал ходить в эстонскую школу.
„Когда мы приехали в Тарту, мы совершенно никого не знали. Где-то на форумах я прочитала, что есть Аннелинна гимназия, где идет обучение на русском языке. Но он у меня сказал: „Я не хочу учиться на русском“. И в Украине у него никогда не было русского языка“, - рассказывает Юлия. В итоге в службе социальной защиты им сообщили, что по месту жительства им положено ходить в Лууньяскую среднюю школу.
„Я не знаю еще достаточно эстонский, чтобы спокойно общаться, я не понимаю их шуток, их интересов, о чем они говорят“.
Мальчик был закреплен за одним из восьмых классов, но уроки посещал не все, потому что учился дистанционно в украинской школе. „В библиотеке ему выделили место, ноутбук, наушники. Только когда у него были какие-то окна в украинских предметах, он ходил на эстонский язык. Понятное дело, что ничего не понимал, что происходит, потому что в школе на русском языке говорили только два преподавателя. На тот момент в этой эстонской школе было около 10 детей-переселенцев“, - рассказывает Юлия. После окончания учебного года Максим все лето ходил на курсы эстонского языка, который проводили в Ukraina maja. Курс был англо-эстонский, на базе английского. Когда под конец лета семья приняла решение, что возвращаться в Украину им пока некуда, Максим сказал, что не хочет переходить ни в какую русскоязычную школу и остается в Лууньяской.
„Но когда мы приехали в сентябре в школу, оказалось, что из украинских детей остался только Максим и еще одна маленькая девочка из пятого класса. Все остальные ушли в русскоязычные школы - Пушкина и Аннелинна гимназию“, - вспоминает мама. Макс в итоге остался учиться там же, пережил, по словам мамы, все сложные этапы адаптации. „В 8 классе ему 14–15, а его одноклассникам 15–16 лет. И, конечно, это уже коллектив устоявшийся, они с первого класса вместе. И у Максима был такой момент, когда он говорил: „Я не знаю еще достаточно эстонский, чтобы спокойно общаться, я не понимаю их шуток, их интересов, о чем они говорят“. Мы остались дистанционно учиться в украинской школе, нам разрешили не посещать уроки. То есть он просто брал домашнее задание и отправлял выполненное. На уроки он стал полноценно ходить в эстонскую школу“, - рассказывает Юлия.
Экзамен по эстонскому языку сдавал для носителей языка
Весь 9 класс Максим учился в двух школах одновременно. „Было важно закончить 9 класс, чтобы получить аттестат о неполном среднем образовании и в Украине на случай, если нам придется вернуться“, - объясняет мама.
Будни школьника выглядели следующим образом: мальчик приходил со школы, ходил на спорт, возвращался, делал эстонские уроки, ночью делал украинские и ложился спать в 2 или 3 часа ночи. В школу вставал в семь утра. „Мне его было жалко, я его просила: пожалуйста, дотяни 9 класс, получим это свидетельство об окончании школы, и 10 класс я тебя уже не буду мучать, мы выбираем одну школу, и все“, - делится мама.
Экзамены по окончанию средней школы Максим сдавал на общем основании, получил высокие баллы по всем предметам, кроме эстонского языка, поскольку экзамен был для носителей. „Он (Макс) хочет учиться, он сам поступил в эстонскую гимназию в Тарту, - гордо рассказывает Юлия. - Он там единственный украинец“.
„Работа в Тарту у меня просто ужасная“
Остаться учиться в Эстонии было в первую очередь желанием сына. „Несмотря на то, что уверенности в будущем дне нет, как-то сложились обстоятельства, что все-таки решили здесь жить. Я поддерживаю его желание, решение, вижу, что он хочет учиться. Конечно, это идет вразрез с моими интересами, потому что я потеряла работу, работа в Тарту у меня просто ужасная“, - делится Юлия.
„Война научила жить без планов, - говорит женщина. - Раньше я всегда знала, что у меня будет через полгода - какие-то поездки, планы, обучение. Сейчас мы живем как будто одним днем, как бабочки-однодневки“.
Все мы, говорит Юлия, попали в ситуацию, когда нужно делать какой-то странный выбор, и никто не может поделиться своей практикой. „Мы - первые, кому нужно принять это решение, в какой школе остаться. Но я хочу сказать, что заставлять ребенка учиться в двух школах, это бессмысленное насилие. Нужно сделать выбор, упор на одну школу и не мучать детей“, - уверена она.
Сейчас мы живем как будто одним днем, как бабочки-однодневки.
Юлия считает, что даже если после учебы в эстонской школе семья вернется в Украину, вряд ли возникнут серьезные проблемы с продолжением образовательного пути там. „Он же учился. Ну хорошо, в каких-то предметах он будет немножко отставать по темам. Но в других предметах он будет сильнее, - приводит в пример она. - Тот же английский или немецкий, например. Здесь преподавание качественно другое. Я не верю, что если дети приедут обратно, то в украинской школе скажут „нет, мы вас взять не можем“. Это ерунда, такого не будет“.
Сигне Рийсало: у людей должна быть свобода выбора
„Если мы говорим о детях, то сюда приехали украинцы совершенно разных возрастов. Начинать учиться с первого класса — это одно. А учиться, допустим, в выпускном классе — это совсем другая ситуация“, — объясняет министр сложность ситуации.
„Я тоже общалась с разными украинскими семьями и молодежью, - приводит она пример, - например, я встречалась с такими молодыми людьми, которые в начале этого лета закончили обучение по украинской программе и вернулись в Украину, в Киев, чтобы там поступить в университет. В такой ситуации совершенно естественно, что рекомендуется последние годы школы учиться по украинской программе“.
Что касается неуверенности в будущем, министр социальной защиты Сигне Рийсало объясняет, что обеспечить стабильность в нынешних обстоятельствах чрезвычайно сложно, поскольку никто не знает, как именно и сколько продлится война.
„Мы знаем, что есть европейская директива, согласно которой год с возможностью продления обеспечена временная защита, что является довольно новым правовым статусом, - объясняет министр. - Раньше существовала только международная защита и возможность запросить убежище. Сейчас временная защита существует для всех украинцев в упрощенном порядке. Если человек прожил здесь два года, адаптировался, нашел работу, дети получают образование на эстонском языке, конечно же, у них есть возможность и дальше ходатайствовать о получении временного вида на жительство“.
При этом, подчеркивает Рийсало, эстонское государство „не может сказать всем приехавшим из Украины людям, что вот есть только такая возможность“. „Скорее всего, когда закончится война, этот вопрос будет решаться в зависимости от каждого случая. Пока идет война, никто не гонит украинцев в Украину. Особенно матерей с детьми, ведь им необходимо образование, стабильность, нормальные условия жизни“, - уверяет она.
Получение постоянного ВНЖ - действительно сложный процесс, и, по словам министра, у людей из третьих стран могут быть совершенно разные для этого основания. „У молодежи это, например, заключение брака, работа, учеба. И самое важное ведь то, что, если украинцы хотят остаться жить в Эстонии, у них сейчас должна образоваться эта связь с ней. Это еще одна причина, почему мы содействуем обучению на эстонском языке“, - объясняет Рийсало необходимость связи с эстонскими школами.
В Эстонии все люди школьного возраста по закону обязаны учиться. „Поэтому мы как государство очень заинтересованы в том, чтобы украинцы были занесены в регистры местного самоуправления, - уточняет Рийсало, - поскольку благодаря этому они получают от местного самоуправления поддержку и помощь. Например, при получении места в детском саду. Точно так же в случае с детьми школьного возраста, если семья действительно хочет, чтобы ребенок продолжил обучение по украинской системе образования, возможно переговорить с местной школой, в каком виде конкретного ребенка можно поддерживать в эстонской образовательной системе. Эти возможности у местных самоуправлений есть. И не только через образовательную систему, но и через социальную систему, и систему охраны детства (Lаstekaitse), а также благодаря молодежной работе, чтобы ребенок не оставался один, чтобы он не был в изоляции. Потому что это по-прежнему самый большой риск для этих детей“.
Видит ли министр какой-то компромисс между эстонским и украинским государствами, учитывая конфликт интересов в области образования украинских беженцев?
У эстонского государства, на самом деле, прекрасное сотрудничество с украинскими коллегами.
На это министр отвечает, что мы живем в демократическом государстве, где у людей есть свобода выбора, в том числе у родителей есть свобода выбирать школу для своих детей - как у эстонских родителей, так и украинских. „Это означает, что мы можем сделать эту среду максимально дружелюбной и поддерживающей, но в действительности мы не можем заставить людей сделать какой-то выбор“, - объясняет она.
По словам министра, у эстонского государства, на самом деле, прекрасное сотрудничество с украинскими коллегами как на уровне правительства, так и на более широком экспертном. „Я верю, что если мы говорим о конкретном ребенке и конкретной семье, то эта поддержка исходит с обеих сторон, ищут самое лучшее решение, - уверена министр. - А очень конкретное межгосударственное соглашение в такой динамичной и сложной военной обстановке заключить сложно. Я думаю, что в такой форме оно и не нужно, поскольку мы, еще раз, должны оставить людям свободу выбора“.
Министр подчеркивает: каждая семья должна сама определить, каким образом она хочет жить сейчас и в будущем - есть ли твердое желание вернуться в Украину, остаться в Эстонии или же эти вопросы пока остаются без ответа? Но в какой-то момент, уверена Рийсало, под влиянием обстоятельств эти ответы найдутся. И в такой ситуации людям важно дать возможность принимать решение самостоятельно.
