Тревожные звоночки есть: руководитель благотворительного фонда о кризисе, психологическом здоровье и положении матерей-одиночек

Руководитель благотворительного фонда MamaAbi Анна Оганесова рассказала RusDelfi о том, почему часть людей в Эстонии живет не по средствам и как кризис уже начал сказываться на малозащищенных слоях населения и работе организации.

На сайте фонда сказано: „стабильность жизни — иллюзия. Шаткость положения обнаруживается тогда, когда меньше всего ждешь. MamaAbi помогает удержаться на ногах“. Иными словами, организация помогает пережить кризисные моменты людям, оставшимся без поддержки.

Так, в „перечне услуг“ MamaAbi помощь жертвам насилия и абьюза, реабилитация женщин, потерявших супругов, доставка продуктов, одежды и других товаров малоимущим и многодетным и поиск выхода из других сложных ситуаций. Анна Оганесова с радостью рассказала нам о том, как устроена организация и кто может обратиться за помощью.

Как и когда пришла идея создать MamaAbi?

Мы открылись прошлым летом. Началось все с моей личной волонтерской деятельности – более пяти лет я помогала организациям, которые занимаются проектами помощи детям, малоимущим семьям. По одному из образований я психотерапевт, и в какой-то момент я вывела для себя некую закономерность, что волонтерская деятельность хоть и приносит результат, но краткосрочный.

Мне же хотелось вывести семьи на новый уровень. Чтобы они могли сами справляться с проблемами, стать независимыми от помощи организаций.

Да, ты вкладываешься, ты помогаешь, но человек остается на том же уровне развития. Если говорить о психическом здоровье, то эти вещи напрямую связаны. Если ты живешь не на те деньги, которые у тебя есть, то так или иначе в долгосрочной перспективе получается, что ты будешь в долгах.

Например, возьмем семью, где девушка зарабатывает около 700 евро – допустим, она работает на полставки в магазине. Живет же она на большее - в кредит или занимает у кого-то. Я знаю девушек, которые даже делают пластические операции в кредит – увеличивают губы. Есть, разумеется, и другие мотивы, по которым берутся кредиты.

Если же рассматривать первопричину происходящего – у нас просто нет культуры психологического здоровья. Люди часто пытаются внешними атрибутами компенсировать какие-то внутренние напряжение. И общая черта всех тех, кто ведет подобный образ жизни – это какое-либо недовольство своей жизнью . А финансовая часть вопроса - это всего лишь отражение. Большинство из них как будто чего-то ждут от внешнего мира, не понимая, что мир ничего им не должен. Находясь в такой позиции, очень сложно изменить свою жизнь, ведь только сам человек можем повлиять на то, каким будет его будущее. Бережно с поддержкой наша команда в этом помогает.

Именно поэтому у меня возникла идея организовать некую группу людей, которые разделяют со мной эту идею. Вместе же мы можем оказать ту поддержку женщине, в которой она нуждается – на психологическом уровне в том числе. К счастью у нас много единомышленников.

Личный опыт и травмирующее детство

Но почему все-таки вы решились на такой серьезный шаг – создание целой организации? Может быть, что-то в вашей биографии к этому подтолкнуло?

Я сама в детстве жила очень бедно – у меня был травмирующее положение. Будучи маленькой, я никогда не могла понять, почему ребенок должен страдать, почему взрослые не могут обеспечить - ребенку – минимальный уровень жизни. Мы жили в общежитии, комната была 12 метров. Часто бывало так, что не было денег вообще ни на что. Ощущение детской беспомощности и справедливый вопрос – при чем здесь я, ребенок? Потому я не понаслышке знаю, как страдают такие дети и в чем они нуждаются. В первую очередь в закрытие базовых потребностях, в любви, поддержке.

В итоге, сейчас я - тот родитель который старается помочь близким и тем кто нуждается. Сегодня я очень понимаю этих детей, этих мам, которые тоже ни в чем не виноваты. И главная моя миссия сейчас – защитить эти семьи.

Как это работает?

А кто может обратиться к вам за помощью? Только мамы-одиночки?

В целом, мы не сфокусировали внимание на том, чтобы принимать только мам-одиночек. У нас больше про то, что мы детям помогаем. Просто мамы часто остаются одни с детьми – у нас так принято обществом. Хотя у нас бывало, что и папы оставались с детьми. Мы им тоже помогаем и никак не исключаем. Был случай, когда мама погибла от ковида, и папа остался один. Мы в такой ситуации тоже стараемся помочь – няню найти, что-то еще. Наши помощники – это невероятные люди с большим сердцем. Наша волонтер полгода заменяла восьмимесячному малышу маму – теперь они практически не расстаются. Получается, в каком-то смысле мы даже создаем семьи. Грустно, с одной стороны, а с другой, нужно идти дальше, что-то строить.

Часто очень к нам обращаются мамы с детьми после развода – многие даже не знают, как правильно оформить документы, как получить алименты. Со стороны может показаться, что это – элементарные вещи, но для них бывает сложно в одиночку справляться с трудностями. Понимание того, что „меня бросили, я теперь одна“ еще больше фрустрирует и человек глубже погружается, а свои проблемы, не решая их.

И тут на помощь приходим мы. Часто человек находится в таком состоянии, что винит всех вокруг – иногда и нам достается. Но это – нормальная история. Бывают случаи, когда нам говорят „муж меня бросил с детьми, надо его судить! Надо отобрать детей, чтобы он их никогда не видел!“. Тогда мы объясняем, что мы – не инструмент мести. Мы не ищем правых и виноватых. Если человек находится в сложной ситуации, он сам ее создал так или иначе. Наша задача сказать: „ты в эту точку пришла сама, давай разучимся это делать и научимся по-другому“.

Хотя я больше придерживаюсь мнению, что если есть возможность спасти отношения где есть дети, то лучше это делать. В нашей команде есть коуч специализирующийся на семейных отношениях. Такая практика у нас тоже имеется.

Как работает механизм помощи женщине? Допустим, она попадает в трудное положение, без денег и с ребенком, и ей рассказывают о вас. Она связывается с вами. Что дальше?

Женщина нам пишет или звонит, ее отправляют на анкетирование. Там она знакомится с условиями, которые мы просим выполнять. В анкете мы запрашиваем данные, так как хотим понимать, кто к нам обращается. Можем попросить подтверждение этих данных какими-то документами.

То есть, вы можете и отказать?

Да, мы помогаем тем, кто хочет что-то менять в себе. Если к нам обращаются с позиции „делайте что-нибудь за меня“ или „отомстите моему мужу“, то мы на такие провокации не ведемся. Зачем нам тратить время на людей, которые не хотят ничего менять? Мы не хотим быть использованными! Мы все-таки хотим помогать именно тем, кто по-настоящему в этой помощи нуждается. Но у нас такая репутация, что к нам такие люди не обращаются.

Именно на этапе анкетирования такие люди зачастую отсекаются – как минимум, ее надо заполнить и подписать дигитально, а это уже какое-то действие. Большинство тех, кто хочет просто „нажиться“ - пропадают.

С теми же, кто готов менять свою жизнь, мы проводим консультацию. Если у человека проблемы с деньгами, мы предлагаем консультацию по финансовой грамотности, стараемся найти какое-то решение. Был даже случай, когда у женщины была задолженность 12 тысяч и нам получилось ее списать. Если у нас есть возможность, мы можем даже дать маме какое-то образование. Например, недавно проходил коучинг и СММ. То есть, наши мамы начинают работать. Даже тем, кто развелся и вынужден сидеть дома с маленьким ребенком, мы предоставляем возможность хоть какого-то заработка.

У нас есть мамочка, например, которая шьет пеленочки и таким образом что-то зарабатывает. То есть, мы хотим, чтобы наши подопечные становились, автономными и не зависели бы от нас. В дальнейшем же, если женщина будет самодостаточной, то она и партнера себе такого же самодостаточного найдет, не с целью, чтобы ее содержали, а чтобы это было действительно по любви.

Есть у нас и психологическая помощь – недавно была ситуация, когда мама потеряла ребенка. Это – очень тяжело, поэтому у нас есть и психиатр, и психотерапевт, которые в таких случаях помогают.

А вообще много людей к вам обращается?

У нас есть статистика, за этот год у нас было 67 семей – это те, кто нас нашли, прошли анкетирование и получают помощь. Это достаточно большое количество. Вообще у нас есть правило – у нас „на сборе“ можно находиться три месяца раз в год. Это правило дает возможность получить за три месяца от нас все возможное, но при этом мы никого не содержим бесконечно.

За эти три месяца мы создаем почву, план на будущее. После мы остаемся в режиме поддержки, но отстраняясь, как бы говоря женщине: „теперь давай сама“. И следующий год она пробует наладить свою жизнь сама. Некоторые потом возвращаются, но таких немного, и это говорит о том, что мы нашли тот подход, который работает – а пробовали мы много.

Вас, наверное, благодарят бывшие „подопечные“? Истории успеха рассказывают?

Да, безумно приятно получать обратную связь, когда говорят: „теперь и я вам начну помогать! И вообще, жизнь стала классной“. Такие люди потом приходят к нам с сильным желанием тоже кому-то помочь. Многие говорят: „как можно было вообще раньше так жить, мне теперь все стало понятно, какая я дура была! Теперь у меня по-другому все!

И это классно. Ради этого стоит это делать. То, что мы видим такие результаты - просто невероятно!

„Люди могут быть немного отдалены от государственной помощи в силу определенного психологического барьера“

Но ведь есть еще и государство, его программы, пособия. Чем вы отличаетесь от государственных структур, которые тоже пытаются по-своему решить ту же самую проблему?

Мы стараемся решить проблему конкретного человека комплексно, системно. У нас есть душевная поддержка. Плюс люди, как мы их любя называем, „мамаабивцы“, - это люди определенного характера, они имеют сострадание и эмпатию. В них, конечно, и есть весь секрет успеха Мамааби. Никто так не может нести добро, как человек с открытым сердцем.

На самом деле, государство у нас очень много делает. Я знаю, что сейчас есть даже программа по работе с абьюзами, например. Но дело в том, что количество нуждающихся больше, чем можно охватить. И государство на своем уровне, на котором оно может решить эту проблему – ее решает.

Мы достаточно преуспеваем в этой сфере, по сравнению даже с другими странами. У нас действительно есть хорошие программы.

Может быть, люди немного отдалены от государственной помощи в силу определенного психологического барьера. Она может казаться какой-то недосягаемой, есть страх, что откажут или, может быть, нагрубят. Может быть и языковой барьер. А у нас люди чувствуют себя „своими“, чувствуют, что они дома. Они видят, что здесь работают такие же люди, как и они.

А есть ли какая-то тенденция, кто к вам чаще обращается, русскоговорящие или эстоноговорящие?

У нас нет какой-то четкой тенденции. Но за все время работы мы не увидели ни одного русского паспорта. К нам все-таки обращаются граждане нашей страны.

Мы сейчас работаем над тем, чтобы активнее переводить наши соцсети еще и на эстонский язык. Сейчас это мы это делаем не так часто, как хотелось бы, это просто дело времени.

Эстонцы к нам также обращаются и все переписки мы ведем в таком случае на эстонском, но хотелось бы сделать для них этот процесс еще более комфортным.

В Facebook можно встретить комментарии в духе: „государство так много тратит на беженцев, так помогает им. А про своих граждан, которые в тяжелом положении - забыло“. Вы не согласны с такой критикой?

Дело в том, что у нас в какой-то мере отсутствует понимание структуры государственной деятельности. Есть, скажем так, зона ответственности, в которой занимаются помощью беженцам, на нее идут одни средства, в ней задействованы определенные люди. Есть зона, которая занимается социальными делами внутри страны, на нее тоже отдельно выделяются средства и в ней заняты отдельные люди. Если вы сегодня спросите у самих беженцев, качественно ли вы получили помощь, то, наверное, среди них тоже будут те, кто на что-то пожалуется. Нам всегда хочется большего – это наш психологический паттерн, нам кажется, что нам чего-то „недодали“. И не важно, речь идет о государстве, или муже, соседе, родственнике.

Я считаю, мы живем в очень хорошей стране с прекрасными возможностями. Есть у нее и свои минусы, но это везде так.

При этом я понимаю, что я не имею профильного образования и специальных знаний для того, чтобы обсуждать государственную деятельность. Я же могу заниматься своей жизнью и проблемами города или страны на доступном мне уровне. И если я смогу улучшить жизнь хотя бы какому-то количеству человек, я буду это делать.

Благотворительность и кризис

Сейчас мы понемногу начинаем ощущать на себе последствия кризиса. Скажите, это как-то отражается на вашей деятельности? Стало ли больше людей обращаться к вам за помощью? Есть ли тревожные звоночки?

Тревожные звоночки, безусловно, есть. Сейчас, конечно, оттого что растут цены, запросов стало больше – у людей растут задолженности. Но говорят, что счета за электричество будут индексироваться, поэтому пока что я не вижу критической проблемы на данный момент. Однако мы только вступаем в этот кризис, как мы будем жить дальше – сложно сказать. Сейчас такое нестабильное время, и единственное, на что мы можем надеяться – так это на человеческое отношение друг к другу.

Сложно будет всем, никто не останется „на коне“, это действительно сейчас нужно понять людям. Мы все в сложной ситуации, и если мы еще и друг друга будем „грызть“, нам всем будет от этого только хуже. И пусть на политическом уровне происходит все, что угодно – простой народ не виноват, он не участвует во всех принятых решениях, но почему-то страдает больше всех. И это – грустно.

Поэтому я призываю не обосабливаться, не закрываться. Бедой тоже нужно делиться, так ее легче пережить.

Кстати, о помощи друг другу. Как простой человек может вам помочь? Вам нужны волонтеры?

Помочь можно разными способами. Конечно, я не буду отрицать, что на что-то мы существуем. Это – помощь организаций, которые стараются нас поддерживать, пожертвования. У нас есть помещения, за которые мы платим, есть счета. За последнюю неделю мы отправили 174 посылки размера М. В них – вещи и продукты, то, что необходимо каждой семье. Мы сейчас готовим детей к зиме, активно отправляем теплые вещи. Я иногда в шутку говорю, что это у вас по двое-трое детей, а у меня их в десятки раз больше. Близкие смеются, называют меня народной мамкой.

Так что мы тоже за многое платим, плюс сейчас идет повышение цен.

Что же касается помощи нам – сделать это можно как угодно – через сайт, либо если человек обладает какой-то специальностью, он может помочь по профессии. Если это психолог – давать какие-то консультации людям, если это стилист – рассказывать, как собрать базовый гардероб недорого. Недавно нам писала даже женщина-аниматор. Если остались какие-то вещи в хорошем состоянии, можно приносить их нам. Можно присоединиться к нам как волонтер, можно собирать и отправлять посылки. Крупные же компании помогают нам финансово, жертвуют какие-то суммы. Мы очень благодарны за любую помощь. В целом, любой человек может найти применение в нашей организации. Мы открыты для всех и ждем всех, кто разделяет наши ценности.