„Так они реально хотят выйти из Советского Союза?“ Профессор из Таллинна вспоминает, каким был Михаил Горбачев

Адъюнкт-профессор университета Восточной Финляндии Андрей Белый, живущий в Таллинне, поделился личной историей своей семьи, связанной с Михаилом Горбачевым.

Мой отец, Вячеслав Белый, лично познакомился с Горбачевым где-то в январе 1992 года, меньше чем через месяц после отставки Михаила Сергеевича с поста президента СССР. Уйдя из политики, Горбачев открыл благотворительный фонд, Фонд Горбачева, который, среди прочего, поддерживал научные связи России с Европой. Отец работал в научной сфере и имел контакты с нобелевским лауреатом по химии Ильей Пригожиным, который тогда был директором Сольвеевского института в Брюсселе. В конце 1991 года Пригожин приехал в Москву. Вместе с моим отцом они обратились в Фонд Горбачева для установления сотрудничества. Михаил Сергеевич с удовольствием согласился на встречу с учеными. Он сам очень хотел познакомиться с бельгийским нобелевским лауреатом российского происхождения.

Встреча прошла в теплой атмосфере. На фотографии видно, как отец рассказывает что-то интересное, а Горбачев слушает расслабленно, смеется. Контакт был установлен, позднее Сольвеевский институт открыл целую программу по научному сотрудничеству с российскими учеными по междисциплинарной теме сложных систем. Помню, Пригожин иронизировал, что российские ученые лучше многих понимают его концепцию „порядок из хаоса“, учитывая социально-политический контекст того времени. Горбачев как бы олицетворял этот период хаоса, связанного с распадом СССР. Он не сразу почувствовал настроения в обществе. Например, после решения ввести танки в Вильнюс, где российским войскам был дан отпор и пролилась кровь граждан, Горбачев собрал силовиков. По рассказам, во время разговора с ними он долго размышлял и в конце задал вопрос: „Так они реально хотят выйти из Советского Союза?“. Нужно отдать должное, Горбачев сумел признать наличие положительного ответа на свой же вопрос. Хотя его фигура остается во многом противоречивой, он открыл эпоху, положившую конец коммунистическому тоталитаризму.

Мой отец ощутил это на личном опыте. В 1983 году он принимал Пригожина в Москве в рамках научного обмена с Бельгией. Пригожин хотел встретиться со своей дальней родственницей из Москвы, и отец помог организовать им совместную поездку в Сергиев Посад. Но встреча должна была быть согласована с Первым отделом КГБ, который курировал научные связи. Мой отец не стал этого делать, скорее всего, даже не подумал об этом. Для него человеческое желание Пригожина стояло выше формальностей. Хотя визит в Сергиев Посад и состоялся по плану, Первый отдел запретил моему отцу контакты с западными учеными и закрыл возможность покидать страну. Тоталитарная система была такова, что даже цветные фотографии из Бельгии могли восприниматься как пропаганда капитализма. Приход Горбачева к власти в 1985 году изменил ход событий, страна начала открываться, и отец снова стал „выездным“. А Пригожин не забыл человеческий подход моего отца, и они продолжили сотрудничество.

Именно при перестройке возникли условия, которые открыли возможность для переосмысления политических репрессий коммунизма, а также Пакта Молотова-Риббентропа, который при Горбачеве был осужден Верховным Советом СССР. Все эти события создали необходимые условия для политической конкуренции, для эмансипации народов СССР. Примечательно, что в том же 1992 году в одной беседе мой отец и Пригожин обсуждали риски посткоммуниситческого реванша. И эта дискуссия оказалась пророческой.