Март Хельме: я критичен в отношении наших спецслужб - они исполняют политический заказ. Враждебную деятельность соседних государств надо ограничить

* Заступающий на пост министра внутренних дел председатель EKRE Март Хельме надеется взять под контроль спецслужбы.

* Он ищет возможности по пресечению российской пропаганды и усилению контроля над владеющими гостайной русскоязычными.

* Местным стартапам обещает, что проблем с наймом сотрудников из развитых стран не возникнет.

Вы уже в довольно солидном возрасте. Выдержите ли, если нужно будет на посту министра неделями работать по 12 часов в день?

- Уже несколько месяцев я работаю как минимум по 10 часов в день, как во время избирательной кампании, так и коалиционных консультаций. Руководство партией, общение — не могу пожаловаться, что у меня были проблемы с выносливостью.

Поняли ли Вы на сегодня, кому подчиняется Полиция безопасности — эстонскому государству или Европейской Комиссии?

- Дела разведки сложны. Вопрос задан с иронией, но в действительности в сфере ответственности МВД находятся не только КАПО, но и криминальная полиция, а в более широком плане Департамент полиции и погранохраны все-таки является частью общеевропейской и международной сети, в которой идет очень тесный, порой также весьма секретный обмен информацией, которая не может стать доступной широкой общественности.

Разумеется, все эти службы являются эстонскими, но естественно, что все они учитывают более глобальные события, необходимость сотрудничества и порой также казания, поступающие в связи с сотрудничеством.

Как бы Вы объяснили свои прошлые высказывания о том, что спецслужбы Эстонии работают на Европейскую Комиссию?

- На самом деле я говорил, что они работают, исходя из провозглашенной Европейской Комиссией единственно правильной идеологии, которой придерживаются как политической линии. Согласно ей, любые национальные силы обозначены как угроза. Этим наши спецслужбы не должны заниматься. Они не должны заниматься политикой, но мы видим, что необходимо следовать всем догмам либеральной демократии, а если им оппонировать, то ты сразу диссидент.

Подобной ”охоты на ведьм”, присваивания людям ярлыков, раскола общества, которые мы наблюдаем в последне время, я не припомню даже в далекие советские времена, которые я далеко не идеализирую. Наоборот, я всей душой ненавидел советский строй.

Все, что происходит в Европе, попытки криминализовать разжигающие ненависть высказывания, разделение людей на правильных и непавильных по политическим предпочтениям — это пугает, ужасает, с этим нельзя согласиться. В этой части я критически отношусь к нашим спецслужбам. К сожалению, они исполняют политический заказ. Это тема, которую я буду обязательно обсуждать, когда буду министром.

Какие спецслужы?

- Ну что мы будем уточнять.

Полиция безопасности, Департамент внешней разведки?

- В ходе работы обязательно посмотрим. Внешняя разведка подчиняется не Министеству внутренних дел, а Министерству обороны.

Как КАПО вмешивается в политику?

- Это провокационный вопрос. Прочитайте книги о том, как работали спецслужбы во все времена. Как выстраивается и используется агентура, как ее используют для достижения политических целей. Читайте умные книги и тогда, воспользовавшись дедуктивным методом, вы сможете сделать выводы насчет того, как действуют спецслужбы у нас и шире в Европе, опираясь на старые опробованные штампы. На сегодня добавились еще электронные возможности, которые делают слежку за человеком гораздо более легкой.

Вы очень остро критикуете КАПО которая теперь в вашей сфере ответственности…

- Я критиковал раньше. Когда стану министром, встречусь с людьми, поговорю с ними, объясню им, что я думаю о том, другом и о третьем. Выслушаю их объяснения и тогда посмотрим, как будет дальше продолжаться наше сотрудничество.

Вы говорили, что у спецслужб есть агенты в политике, журналистике и публичном секторе. Кто эти агенты?

- Если бы я видел трудовые договоры или платежные ведомости, то тогда мог бы утверждать со 100-процентной уверенностью. Сейчас же я могу опираться лишь на свои наблюдения, которые простираются на довольно обширный срок. Это визуальное наблюдение оставило подобное впечатление о некоторых людях как среди политиков, так и журналистов.

Если кто-то считает, что это теория заговора, то почитайте умные книги, где описано, как вербуют агентов, агентов влияния, как апеллируют к человеческому тщеславию, жадности и наивности, чтобы воспользоваться ими для достижений некий целей. Спецслужба, у которой нет агентурной сети, не спецслужба.

Понятно, что у каждой спецслужбы должна быть сеть информаторов, по возможности обширная информация обо всем, что происходит в обществе и что мжет представлять угрозу для общества. Совершенно ясно, что такие сети есть, но они засекречены.

Вы считаете, что будучи министром найдете в здании КАПО папки с делами агентов, где подшиты документы о согласии сотрудничать, значатся их имена и псевдонимы, платежные ведомости?

- Естественно, такие вещи есть. Не только папки. Я считаю, что электронные базы данных есть и на тех людей, кто не является непосредственными сотрудниками, но их подозревают, за ними следят, их определили как возможные источники угроз. В этом и есть их работа. Если они этого не делают, то зачем мы им платим?

Корень зла не в том, что у них есть сети, что они следят за людьми и пребывают в курсе того, что происходит, часто даже в головах у людей, но в том, когда это начинают использовать для достижения неких политических целей, для влияния на внутреннюю и внешнюю политику государства. Это не позволено ни одной спецслужбе. В число их обязанностей не входит формирование политики. Я хочу достичь ясности, надеюсь, что ее добьюсь, если они этого не сделают. Мне будет только приятно, если я, как министр, буду на 100 процентов уверен, что они этого не делают.

Вы считаете, что у КАПО могут быть свои секретные сотрудники в партиях, в том числе и в EKRE?

- Разумеется. Это их элементарное рабочее задание.

Если в EKRE могут быть шпионы, то занималсь ли вы в партии контрразведкой?

- У нас нет ни разведки, ни контрразведки, нет своих вооруженных подразделений, нет отрядов бойцов, ничего такого, в чем пресса пыталась нас обвинить. Ведь и партия не столь велика, чтобы порой не заметить каких-то деталей поведения активной действующих членов партии.

На что главный редактор газеты Eesti Päevaleht смотреть, если он подозревает, что кто-то из подчиненных — сотрудник КАПО? Есть ли какие-то признаки?

- Да, есть. Довольно типичные. В случае повторяющегося поведения очень ясно видно, как все начинается и куда это все ведет. Да, своя модель имеется, я это несколько раз в своей жизни испытал, неоднократно и в партийной работе, но я не стану сейчас вам об этом рассказывать. Догадайтесь сами.

Может, Вы и меня считаете сотрудником КАПО?

- Может, Вы и есть, откуда мне знать.

Ваши политические конкуренты могут быть уверены, что Вы не станете злоупотреблять всеми этими спецслужбами, властью и информацией?

- Они могут быть в этом уверены. Я не стану этим злоупотреблять, как я не стал злоупотреблять возможностью оклеветать своих политических оппонентов так же, как мои политические оппоненты очерняют меня и нашу партию. Мы ни на кого не клевещем, мы обвиняли их в конкретных проступках, глупости и в том, что они злоупотребляют имеющейся у них информацией.

Ваш веб-сайт Uued Uudised (Новые Новости) использует весьма цветистую лексику. Вы уверены, что портал никогда не переходил границ в отношении каких-либо ваших оппонентов?

- Что мы считаем нарушением границ? Может быть, по части использования каких-либо жестких слов — да, но не в части перевирания сказанного и клеветы, чем ежедневно пользуется также и ваша медиа-группа.

В коалиционном договоре сказано, что полезную для экономики миграцию не ограничат. Кто этот полезный мигрант?

- Даже не мигрант, а специалист. Я бы не называл специалистов мигрантами, потому что люди, являющиеся специалистами в своей области и приезжающие сюда официальным путем, предусмотренным законами, полностью здесь акцептируемы. Численность этих людей не несет опасности Эстонии и с точки зрения демографии. Мы критичы в отношении массового ввоза дешевой рабочей силы. Высококвалифицированные люди приветствуются, потому что они способствуют той экономической модели, которую мы хотим видеть — высокотехнологичную экономику с высокой долей добавленной стоимости.

Могут ли стартапы, зависящие от иностранных специалистов, быть уверены, что их бизнес-модель не пострадает, потому что они не смогут привозить сюда нужных специалистов?

- Они ведь могут привозить. На здоровье, в Европейском Союзе свобода передвижения рабочей силы. У нас такая свобода и в отношении США, Канады, Австралии, Японии. Найти там для себя высококвалифицированных людей должно быть абсолютно возможно для стартапов. Для нас как экономически, так и демографически опасна дешевая рабочая сила, которая снижает зарплаты, часто не платит налоги государству и преимущественно поставляет новый контингент в русскоязычное сообщество.

В коалиционном договоре есть пункт о препятствии враждебному влиянию. Что это за враждебное влияние и как ему препятствовать?

- Враждебное влияние, например, — это телеканалы одного нашего соседнего государства, где изо дня в день говорят неправду о нашей стране и о нашем народе, подначивая местных русских. Эта тема обсуждалась. Конкретные шаги по ограничению подобной деятельности будут сделаны в ходе работы.

Теперь, когда Вы стали министром внутренних дел, тех русскоязычных, кто владеет гостайной, ждет более жесткий контроль безопасности, как Вы обещали осенью?

Министр внутренних дел не может этого в одиночку добиться, мы должны достичь консенсус в коалиции. Как вновь показали недавние аресты — бывший сотрудник КАПО, снова русскоязычный человек, который ушел со службы, потому что не был способен или не захотел выучить эстонский язык.

Очередной пример того, как один человек с родным русским языком оказался нелояльным к эстонскому государству. Проблема как таковая имеется. Что мы будем с ней делать, как ее решать — об этом нужно договариваться в коалиции.