Кирилл Клаус: ключ к решению всех проблем — единая школа
Руководитель русскоязычного объединения социал-демократов и председатель ласнамяэского отделения партии Кирилл Клаус в беседе с RusDelfi рассказал о том, что такое социал-демократия, почему Эстония сейчас как никогда далека от справедливого общества и что делать с русскоязычным образованием.
Начнем с вашего значка социал-демократов. Это идет от 8 марта? Когда женщины вместе с Розой Люксембург вышли с красными цветами?
На самом деле красная роза стала символом социалистов еще до рождения Люксембург. Но если раньше розу держала рука рабочего, то потом символом социал-демократов во всем мире стала эмблема с красной розой. Так что обращаюсь ко всем –дарите красные розы и несите социал-демократию в массы. Ведь это наиболее справедливая и человечная из политических идеологий. Недаром на каждых выборах все партии, даже правые, вдруг резко становятся социал-демократическими.
В чем это выражается?
В том, что партии, прекрасно понимая, что для людей в первую очередь важна социальная защищенность — рост зарплат и пенсий, повышение пособий, улучшение здравоохранения, борьба с неравенством — в своих предвыборных программах делают акцент именно на это. Чтобы получить как можно больше голосов избирателей. Ну а потом карета превращается в тыкву, и партии благополучно забывают о своих обещаниях до следующих выборов. Вспомните хотя бы недавнее громкое обещание одной из партий резко повысить пенсии. Вы же понимаете, сколько дополнительных голосов это ей принесло…
Есть ощущение, что Эстония вообще социал-демократическая страна, тут и бесплатное высшее образование, в Таллинне даже бесплатный общественный транспорт, много разных льгот, которых нет в других странах. Например, в Америке люди об этом даже мечтать не могут. При этом социал-демократы сейчас не у власти.
Давайте сначала разберемся с самим термином. Социал-демократия — это справедливое общество с равными возможностями для всех людей независимо от их национальности, пола, мировоззрения, уровня доходов и т.д. Общество, в котором никого не бросают в беде и никого не унижают. Конечно, это идеал. Но к идеалу можно приближаться, а можно от него отдаляться. Действительно, в Эстонии, к счастью, есть вторая пенсионная ступень, которая в старости защитит людей от нищеты, есть пособие на лечение зубов, достаточно высокие детские пособия и другие социальные блага, хотя бы частично покрывающие расходы малообеспеченных семей.
Но вот что касается толерантности в обществе, то с этим в последние полтора года есть очень серьезные проблемы. Никогда еще в нашей стране не было столько злобы и ненависти. К власти привели партию, которая призывает наказывать журналистов, осмеливающихся критиковать ее; называет русскоязычных раковой опухолью и циничными приспособленцами, а нерожавших женщин старше 27 лет — общественно опасным элементом. По мнению этой партии — азиатам не место в горсобрании Таллинна, а представителей ЛГБТ и за людей считать нельзя… Так что говорить о том, что наша страна — социал-демократическая, сейчас, к сожалению, не приходится. Наоборот, справедливости, эмпатии, уважения друг к другу становится всё меньше. EKRE ведет себя как шпана, которая терроризирует всю школу, устанавливает свои правила и унижает тех, кто слабее. А директор забился в угол, делает хорошую мину при плохой игре и мечтает только об одном — как бы досидеть до пенсии.
Вы как-то сказали, что у русскоязычных жителей долгое время не было альтернативы — если голосовали, то только за Центристскую партию. А сейчас ситуация поменялась?
В последнее время ситуация очень сильно изменилась. А до этого если у эстонцев всегда была возможность выбрать между несколькими партиями, то у русскоязычных выбор, по сути, сводился только к центристам, поскольку другие партии не уделяли русскоязычному электорату достаточно внимания.
Центристы быстро теряют своих сторонников среди русскоязычных. Этот процесс необратим
Почему? Ведь треть страны — русскоязычные. Да, часть из них с серыми паспортами, часть с российскими. Но ведь на местных выборах голосуют все.
Здесь несколько причин. Во-первых, Центристскую партию в то время возглавлял мощный политик Эдгар Сависаар, которого русскоговорящие уважали за конкретные дела — за тот же бесплатный общественный транспорт, муниципальное жилье или строительство церкви в Ласнамяэ. Остальные партии время от времени что-то пытались сделать на русскоязычном направлении, но у них ничего не получалось. Например, за несколько лет до меня в Социал-демократической партии этой темой занимался Вадим Белобровцев, пока центристы не переманили его должностью старейшины Кристийне. Я никуда не уйду, и мы с моей командой доведем начатое до конца — предложим русскоязычным жителям полноценную альтернативу в лице социал-демократов.
Центристы быстро теряют своих сторонников среди русскоязычных, и я уверен, что этот процесс необратим. Люди вдохнули свободу выбора, и их уже не удастся загнать обратно в советскую однопартийность.
Не сомневаюсь, что через какое-то время голоса русскоязычных распределятся примерно поровну между социал-демократами и центристами, а у Партии реформ и EKRE останется лишь маргинальная часть поддержки среди неэстонцев. И это случилось бы намного раньше, если бы центристы из мэрии Таллинна не заказывали себе массированную неприкрытую рекламу на Первом Балтийском канале в виде различных передач и в газете ”Столица”, причем за счет всех налогоплательщиков, в том числе и тех, кто эту власть не поддерживает. Если смерть Кощея была в игле, то Центристской партии — на ПБК и в столичных СМИ.
А как же Eesti 200?
Eesti 200 несмотря на нынешний высокий рейтинг — явление временное. По трем причинам. Во-первых, если партии нет в парламенте, она не может ни на что влиять, от нее ничего не зависит, и интерес избирателей к ней естественным путем угасает. Посмотрите на другие партии, которые не представлены в Рийгикогу. Про них вполне можно сказать ”ни жив ни мертв”. У Eesti 200 был шанс попасть в парламент, но, боюсь, он уже упущен. Эффект новизны и свежести пропал. Во-вторых, у Eesti 200 нет людей — партия зарегистрирована более двух лет назад, но в ней до сих пор менее 620 членов. И в-третьих, крупные партии до сих пор просто не обращали на Eesti 200 особого внимания и не вставляли ей палки в колеса. Но теперь, когда до выборов остался год, ситуация, конечно, изменится. Что касается социал-демократов, то мы относимся к Eesti 200 c симпатией, и я буду рад, если эта партия все-таки проявит себя.
Каждый год в Ekspress Meedia мы определяем 100 главных персон, самых влиятельных людей года. В прошлом году в этот список вошли только пять человек, для которых русский язык родной. Михаил Кылварт, Олег Гросс, Олег Осиновский, Яна Тоом и Денис Бородич. Можно было бы включить кого-нибудь еще, но больше десяти русскоязычных в этом списке все равно не было бы. Почему? Ведь в стране русскоговорящих — целая треть.
К сожалению, до сих пор в политике, общественной жизни и на госслужбе крайне мало русскоязычных людей. Но наше общество не может быть полноценным и справедливым, если русскоязычные будут держаться в стороне от принятия решений. Как раз поэтому два с половиной года назад я и пришел в политику, чтобы попытаться изменить ситуацию. И сейчас наряду с другими объединениями, например, молодежным, женским, мужским и для пенсионеров, у нас есть и полноправное русскоязычное объединение, члены которого всё чаще занимают в партии ответственные должности. Если кто-то думает, что мы делим людей по национальному признаку, то это не так. Объединение нужно для того, чтобы у русскоязычных жителей были максимально комфортные условия для политической и общественной деятельности, была реальная возможность менять жизнь в своей стране к лучшему. У нас можно узнать, что такое социал-демократия, познакомиться с опытными политиками, подучить эстонский язык и, при желании, подготовить себя к началу политической карьеры. Причем членами объединения могут быть и лица без гражданства, которые благодаря этому получают возможность участвовать в жизни партии. Это отличает нас от всех остальных партий, где серопаспортников не ждут. Кстати, примерно треть наших членов — эстонцы, которые вступили в объединение для того, чтобы иметь возможность больше общаться по-русски.
Мы видим раскол между эстонцами и русскоязычными во многих сферах жизни. Как сделать общество более сплоченным?
Поскольку все проблемы тянутся из детства, то ответ на ваш вопрос кроется в сфере образования. Как вы знаете, партии предлагают три подхода. Партия реформ выступает за резкий перевод русскоязычного образования на эстонский язык. Социал-демократы это, естественно, не поддерживают.
Второй путь предлагают центристы устами заместителя председателя партии и министра образования и науки Майлис Репс — заменить русскоязычное образование эстонским, ”но не со дня”. Такой подход мы тоже не поддерживаем. Правда, ряд русскоязычных центристов в угоду своим избирателям говорит о необходимости сохранить русскоязычное образование, но ”забывает” упомянуть, что это невозможно. Совсем скоро учителей для русскоязычных школ не останется — наши вузы давно не готовят их. Пожилые педагоги, которые учили еще меня, держатся из последних сил, но надолго их не хватит. Конечно, можно набирать в школы кого ни попадя, но вряд ли мы хотим для своих детей такого образования.
И третий подход — так называемую единую школу — предлагают социал-демократы. Это модель, при которой русскоязычные и эстонские ребята учатся вместе. Часть предметов на одном языке, часть — на другом, какие-то уроки ведут сразу два учителя. Конечно, такая школа должна учитывать региональные особенности. Понятно, что в Таллинне, Нарве и Тарту единая школа будет выглядеть по-разному, но общий вектор — объединение, а не разъединение школьников. Ведь смотрите что получается — подавляющее большинство выпускников русскоязычных школ, даже те, кто закончил с золотой медалью и свободно говорит по-эстонски, сталкиваются с серьезной проблемой — отсутствием контактной сети среди эстонцев. Нет друзей, нет знакомых. В какой-то мере это можно компенсировать дальнейшей учебой в вузе, но это все равно не то же самое, что учиться в одном классе с будущим министром или депутатом. Начинать наведение мостов нужно с детства, иначе барьер останется обязательно. Другими словами, возможностей и шансов добиться в жизни успеха у русскоязычных ребят, которые закончили эстоноязычную школу, намного больше. Да, учиться на чужом языке сложнее, но кто сказал, что жизнь должна быть легкая?
Безусловно, никаких резких телодвижений в сфере образования совершать ни в коем случае нельзя. И поэтому мы пообещали, когда придем к власти, построить несколько пилотных школ по этой модели. Родители сами будут решать, отдавать детей в эти или обычные школы. Ну а через какое-то время подведем первые итоги — если ребята, родители и учителя останутся довольны, можно будет двигаться дальше. Кстати, кто не знает, в Таллинне уже есть такая школа, правда, частная. Все от нее в восторге.
Завозить учителей из России? Для этого хотя бы одна партия должна этого захотеть
Для чего русским говорить по-эстонски — абсолютно понятно, но зачем эстонцам знать русский?
Не скажите. Многие в качестве иностранного выбирают как раз русский. Потом у многих бабушки-дедушки и родители владеют русским и хотели бы, чтобы и дети говорили на языке, который является родным для трети жителей страны. Помимо этого, соседство с огромной Россией тоже вызывает интерес к изучению языка. И вы знаете, сколько сейчас среди молодежи смешанных пар? Например, эстонский парень и русскоязычная девушка. И наоборот. Очень много! К счастью, молодые люди в значительно большей мере открыты миру, чем люди старшего поколения. Конечно, не все эстонцы захотят учиться в такой школе. Так же как и не все русскоязычные ребята. Люди вообще не любят покидать зону комфорта и что-то менять в своей жизни. Вот для этого и нужны пилотные школы.
А если учителей завозить из России?
Можно, конечно. Но для этого хотя бы одна партия должна захотеть этого. Правые партии отпадают, центристы тоже, ведь, как я уже упоминал, они выступают за постепенный перевод образования на эстонский. Социал-демократы предлагают единую школу, для которой учителей будут готовить все же в Эстонии. Я уже не говорю о том, что в Рийгикогу не удастся заручиться поддержкой большинства, чтобы сохранить в Эстонии русскоязычное образование. И потом, назовите хоть один довод в пользу этого!
Может быть, просто чтобы сохранить традиции русского языка, русской нации даже?
По-вашему, все ребята, которые сейчас заканчивают русскоязычные школы, хорошо владеют устным и письменным русским? Хорошо знают русскую литературу, живопись, музыку, историю России? Сохранять традиции русской культуры и отлично владеть родным языком необходимо, но для этого есть много эффективных способов. Например, чтение книг.
Вам не кажется, что модель единой школы сложнее объяснить, и поэтому она, может быть, не так популярна?
Так и есть. И нам нужно намного активнее рассказывать о плюсах этой модели, привлекая к этому специалистов сферы образования. Да, запустить пилотные школы будет непросто, но если все хорошо продумать вместе с родителями и учителями, то все получится. Не боги горшки обжигают.
В Финляндии шведов гораздо меньше, чем русских в Эстонии в процентном соотношении. При этом шведский — один из двух государственных языков, шведская партия входит не просто в парламент, но и в правящую коалицию. Почему в Эстонии нет русской партии? Не маргинальной, а представленной в Рийгикогу?
Когда-то у нас была Русская партия Эстонии, но несколько лет назад она объединилась с Социал-демократической партией. Потому что у людей больше не было потребности в чисто национальной партии. Кстати, Объединенная левая партия Эстонии несмотря на то, что в ней немало эстонцев, по сути является не просто национальной, а, на мой взгляд, радикальной русской партией. На последних парламентских выборах за нее проголосовали 511 человек, то есть 0,1% избирателей. При этом в ОЛПЭ около 1750 членов. То есть партию не поддержали даже ее собственные члены, не говоря уже об остальных. Время нишевых партий — национальных, тематических и проектных — прошло. Ведь людей обычно интересует достаточно широкий круг вопросов. Возьмите, к примеру, нашу Партию зеленых. Люди не голосуют за нее, поскольку для них помимо экологии важны и другие вещи. Если бы не представленные в Рийгикогу партии поставили интересы страны и ее жителей выше собственных амбиций и объединились с той или иной крупной партией, от этого выиграли бы все. Пять-шесть партий для такой маленькой страны как Эстония — более чем достаточно.
