Не так страшен черт. Десять лет назад Эстония перешла на евро: что мы имеем сейчас

1 января 2021 года минуло 10 лет с тех пор, как Эстония перешла на общеевропейскую валюту — евро, напоминает "МК-Эстония". Как за это время изменилась экономическая ситуация в стране, что стало с ценами и зарплатами? Обоснованны ли были страхи людей о том, что цены резко вырастут, а зарплаты сократятся?

За десять лет европейская валюта стала для жителей Эстонии вполне привычной и удобной. Уже не надо, отправляясь за границу в пределах ЕС, каждый раз обменивать купюры, делать перерасчеты из одной валюты в другую, совершая покупки в зарубежных онлайн-магазинах. Да и сами еврокупюры уже ”притерлись” в глазах людей — никого не озадачивает, какого номинала они бывают и т. д..

Если поначалу казалось немного странным, что все зарплаты вдруг стали короче на одну цифру, то теперь это уже не кажется ”обманом”. Если в 2010 году средняя зарплата была примерно 12 000 крон, то в 2011 она составила 830 евро. Если работник получал 7000 крон, то в евро это было около 500 евро. Такая смена чисел от большего к меньшему становилась поводом для иронии. Теперь же зарплата в 830 евро уже не кажется такой недостойной по сравнению с прежними 12 000 крон.

Цены повысились не из-за евро

При подготовке к переходу на новую валюту больше всего людей интересовало, что же будет с зарплатами и ценами. Страх, что цены резко округлятся вверх, а зарплаты столь же резко упадут, не был таким уж необоснованным. Цены действительно выросли. Но насколько это связано с приходом евро?

”Резкого повышения цен, связанного с приходом евро, все же не произошло. Темп роста цен в Эстонии действительно был одним из быстрых в еврозоне, но в итоге все же он был умеренным, в среднем по 2% в год. А главной причиной роста цен был рост зарплат”, — говорит экономист Банка Эстонии Сулев Перт.

Он подтверждает, что за последние десять лет сильнее всего в Эстонии поднялись цены на продукты и услуги. За подорожанием услуг стоит рост зарплат, который в свою очередь увеличил затраты предприятий.
Цены на алкоголь и табачные изделия стали в полтора раза выше из-за более высоких акцизов.

Медленнее же всего понимались цены на промышленные товары.
”Сейчас курс обмена евро стабилен. Это делает цены на зарубежные товары выгодными для потребителей”, — добавляет Перт.
Экономист отмечает, что подготовка к переходу на евро выпала на тяжелое время. Эстония, как и другие страны, ощущала жесткие последствия финансового кризиса.

”Государство не могло обеспечить поддержку частному сектору, как это было во время коронакризиса, потому что перспективы получения доступных кредитов практически отсутствовали. В условиях нынешней пандемии членство Эстонии в еврозоне и низкий уровень долга страны предоставляют совершенно другие возможности для борьбы с кризисом”, — добавляет экономист.

Перт также отмечает, что зарплаты в стране в течение десяти лет росли в три раза быстрее. Они поднялись на 78%, в то время как цены — лишь на 26%.

”Хороший результат и в том, что обеспеченных работой людей стало на 20% больше”, — говорит Перт.

Подводя итоги, специалист считает, что первые десять лет с евро для Эстонии прошли удачно, жизнь в стране улучшилась.
”По уровню жизни Эстония добралась до середины среди стран ЕС. Прожиточный уровень поднялся с 66% до 84%. Экономический рост Эстонии был одним из самых быстрых в еврозоне”, — подытоживает экономист Банка Эстонии.

Мы догоняющие

Эксперт по экономике Райво Варе также считает, что от введения евро Эстония получила много плюсов. Если бы в Эстонии продолжали действовать кроны, то в период нынешнего кризиса страна могла бы оказаться жертвой валютных спекуляций.

”Десять лет прошли очень даже нормально. Такие схемы или конструкции с жестко конвертируемой валютой выгодны для малых стран с догоняющей экономикой. Мы, как догоняющие, в любом случае экономически выиграли. Да, существовали некоторые проблемы. Особенно много говорят о росте цен и подорожании жизни. Но на самом деле это естественные процессы, которые опять же связаны с состоянием догоняющей экономики. Об этом люди часто забывают, особенно когда сравнивают с развитыми странами, у которых экономика уже как бы достигла нужного уровня”, — говорит Райво Варе.

С точки зрения макроэкономической стабильности и повышения конкурентоспособности евро для нас выгодно, так как Эстония страна с очень малой экономикой и малым денежным рынком.

”Среди громадного передвижения денег по всему миру в связи с борьбой с кризисом, мы бы сейчас оказались во власти спекуляции против нашей валюты, если бы это был не евро. Против евро нет смысла спекулировать, это слишком стабильная единица, а вот крона сто процентов была бы под ударом. Сейчас деньги настолько дешевые, что искушение для валютных спекулянтов атаковать малые валюты возросло бы многократно. Особенно в таких странах, как мы”, — говорит Варе.

Вписались в критерии

Экономист также считает, что время для перехода на евро в Эстонии было выбрано оптимально.

”Нам надо было втиснуться в критерии. В конце 2000 года мы не соответствовали им. И, если бы мы пропустили новый момент, я не уверен, что мы потом бы еще втиснулись. Я имею в виду инфляционные критерии, которые тогда были. У малых стран с догоняющей экономикой инфляция всегда выше просто по определению. Поэтому мы бы могли оказаться в ситуации, где просто не прошли бы критерии. Для нас никакого исключения делать бы не стали”, — объясняет Варе.

Если бы в Эстонии по-прежнему оставались кроны, то, по словам Варе, неизвестно, поднялись бы цены так же, как с евро, или нет.

”В условиях маленькой валютной системы и догоняющей экономики… а тут еще и новый кризис… Бог его знает, что бы произошло”, — говорит специалист.

По его мнению, сейчас Эстония при евро как за каменной стеной, хотя и должна выполнять все связанные с этим условия.

”Мне, например, тоже не нравится, что мы должны в рамках солидарности помогать южноевропейским странам, которые в свое время не соблюдали финансовую дисциплину. Да, это не совсем справедливо, но по-другому не получится, потому что система едина”, — отмечает экономист.
Он добавляет, что часто Эстонию ставят в один ряд со странами, которые несравнимы с ней. Например, со Швецией, Норвегией, Швейцарией.
”Двести лет дайте нам. Если бы мы их выдержали, то, может быть, тоже были бы Швейцарией со своей валютой. А сравнивать нас можно с азиатскими странами, латиноамериканскими или с другими странами Восточно-Центральной Европы. Хотя и там уже почти нет стран, которые не хотели бы войти в зону евро или уже не вошли”, — отмечает Варе.

Зависим не от евро, а от Европы

С точки зрения валютного механизма, по словам специалиста, в ближайшие десять лет ничего не изменится. А с точки зрения макроэкономического влияния все зависит от того, как будут идти дела у Европы в целом.

”Если ЕС сможет продолжать развиваться нормально, то и мы получим свои дивиденды. А если не получится, что связано прежде всего с падением конкурентоспособности европейской продукции на международных рынках, то и у нас будут проблемы. Мы связаны не через валюту, а через принадлежность к европейскому рынку. Так что это уже не денежная тема. То есть мы будем зависеть от того, как будут идти дела у крупных игроков на международных рынках, а не от самой валюты”, — объясняет специалист.

На сегодняшний же день, по словам Варе, Европа растеряла свое глобальное конкурентное преимущество, которое у нее было раньше.

”Теперь нам надо поднатужиться, чтобы конкурентоспособность не падала еще ниже. В первую очередь это связано с тем, что Юго-Восточная Азия значительно поднялась. Но кризис немного ”подчистил” атмосферу международной торговли, и это хорошие новости. Поэтому очень возможно, что в Европе появится ”новое дыхание” в промышленном производстве. А это как раз то, что нам подходит”, — считает Варе.
Вирус показал, что жизненно важные логистические цепочки должны быть, так сказать, ближе к телу. Если раньше европейские компании практически все производили в Азии, то теперь они вынуждены переносить наиболее важные этапы производства ближе к своему региону.

”Сейчас выгодно вернуть обратно производства, которые были направлены в Азию. А это подстегнет и промышленный потенциал, и конкурентоспособность Европы. Вполне допускаю, что это будет интересно с точки зрения перегруппировки производственной сферы именно в восточно-центрально-европейском регионе, то есть и у нас”, — считает специалист.