Кто виноват в том, что Россия начала войну? Путинская элита или "ментальность российского народа"?

Война в Украине затягивается, число жертв (в том числе среди российских военных) растет — а поддержка Владимира Путина все равно увеличивается. Сама война, судя по всему, тоже довольно популярна. На этом фоне политический режим в России становится все жестче, приобретая черты тоталитарного. ”Медуза” поговорила c политологом, профессором Королевского колледжа в Лондоне Гульназ Шарафутдиновой о том, как российская власть планомерно готовила общество к войне.

В 2021 году вышла книга Шарафутдиновой ”Красное зеркало: Путинское лидерство и хрупкая идентичность России” (”The Red Mirror Putinʼs Leadership and Russiaʼs Insecure Identity”), в которой она объясняет, что Россия могла пойти и по другому пути.

— Наш разговор хочется начать с названия вашей новой книги. Что именно отражается в ”Красном зеркале”?

— Эта книга была написана для понимания России в контексте того общественного подъема, который возник после присоединения Крыма. Пропасть в понимании между Западом и Россией ширилась уже с 2006-го, когда Сурков говорил о том, что у нас в России демократия и это навсегда, а Freedom House одновременно констатировал, что в России демократия сворачивается и все катится к авторитаризму. Но после 2014 года эта пропасть стала громадной. Весь Запад тогда смотрел в сторону России со страхом и недоумением, а там [в России] тем временем рекордно росли оценки благополучия, улучшения общественного самочувствия и так далее. Это был очень непонятный момент, казалось, что Россия живет в каком-то другом мире.

В 1990-е Борис Ельцин был президентом той же самой страны, что есть сейчас. Но он делал ставку на реформы, на трансформацию, на другое видение России будущего и на другое видение прошлого России. Ельцин фокусировался на том, чем Россия может стать, а Кремль сегодняшнего дня сделал ставку на то, чем Россия была. И это не попытка вернуться к прошлому, нет, это попытка закрепить власть сегодня, используя психологические приемы манипулирования прошлым.

Мой аргумент состоит в том, что элиты и политические лидеры несут ответственность за манипулирование историей, а также за проведение политики коллективной идентичности. Той политики, которая сегодня привела общество в состояние агрессивной антизападной консолидации.

— Когда же российское общество проснется для трансформаций?

— Война в Украине, развязанная российским государством, не оставила сейчас возможности ни для проговаривания этих коллективных эмоций, ни для полноценной реакции со стороны гражданского общества. Много людей в России сейчас заняли агрессивно-оборонительную позицию, оправдывая и защищая преступное решение российского президента. Я не вижу, как Россия может выиграть эту несправедливую войну, и могу только надеяться на то, чтобы она закончилась как можно скорее.

Конечно, социальная трансформация в России уже шла в последние 10–15 лет. Мы наблюдали рост локального активизма, были подвижки в гражданском сознании и вовлеченности молодых россиян в коллективное действие. Не зря мы видели усиливающиеся репрессии в последние два года. Но общественная трансформация обычно опирается на экономическое развитие страны. Для того чтобы люди становились более граждански осознанными, нужен какой-то минимальный уровень экономического благополучия: чем беднее общество и чем больше борьба за выживание, тем тяжелее думать о том, как менять институты в стране. Вопросы выживания все-таки всегда первичны. В России экономическое благополучие повышалось где-то до 2013 года, и после десяти лет развития у нас были протесты 2011–2012-го, которые, как мне кажется, стали в какой-то степени отражением как раз трансформации развития экономического в социальное и политическое.

После 2013-го экономика в России стагнировала. Вторжение в Украину, кроме всего прочего, показало, что Кремль хочет видеть Россию бедной страной. Милитаризованное государство может легко держать общество на коленях, не опасаясь политической мобилизации и роста оппозиции. Подобная ситуация в принципе может поддерживаться очень долго, многие государства живут в такой депрессии многие годы.

Но в ближайшее время просвета я пока не вижу. Иногда вообще кажется, что война забрала последние надежды. Но надежда умирает последней. Так что жду конца войны.

Читайте интерьвю целиком на сайте "Медузы"