Победитель на выборах в Кохтла-Ярве: самый современный оппозиционер, с 20 лет в горсобрании и борется с коррупцией в Рийгикогу
(53)
"Всё проходит. Советский Союз тоже однажды развалился", — сказал в самом начале интервью социал-демократ Эдуард Одинец, занявший первое место на муниципальных выборах в Кохтла-Ярве и, кажется, нарушивший многолетнюю гегемонию центристов.
В Кохтла-Ярве грядут эпохальные изменения. Центристская партия получила 12 мандатов из 25. Теперь им придется формировать коалицию, а возможно, и вовсе оказаться в оппозиции. И это в городе, где поддержка центристов десятилетиями была максимально высокой.
Жители города выразили недовольство местным управлением максимально наглядно. Среди пяти самых популярных кандидатов нет ни одного центриста. Первую строчку занимает Эдуард Одинец, а вторую — гражданский активист Сергей Бучинский, который год назад судился с мэром. Хотя Центристская партия получила 42% от всех голосовавших и победила.
Читайте интервью RusDelfi с главным оппозиционером Кохтла-Ярве про поиски мэра через конкурс, коррупцию власти и любовь к эстонскому языку.
Реально договориться против центристов?
Мы пытаемся. Пытаемся. У центристов 12 мандатов, у всех остальных — 13. Если мы и договоримся, то это будет очень шаткая коалиция. Мы видели все эти варианты, когда людей перекупают. Такая коалиция с четырьмя партнерами, где у двух партий только по два места — это было бы очень сложно организовать. Хотя теоретически возможно. Мы продолжаем обсуждать этот вариант. (Смотрите результаты выборов в Кохтла-Ярве здесь).
Готовы стать мэром города?
Я никогда не хотел стать мэром города. Это все знают. Я никогда не обманывал своих избирателей, не говорил, что у меня есть такие амбиции. У меня есть желание стать председателем городского собрания. Я считаю, что городом должен управлять не мэр, а городское собрание. Городское собрание должно быть сильным, принимать решения, а не просто одобрять предложения мэрии. Мэр должен подчиняться городскому собранию.
В программе социал-демократов написано, что мэр города должен выбираться по публичному конкурсу, это не должен быть политик или член партии, которая вошла в коалицию. Нам кажется, город нуждается в хорошем завхозе, менеджере. Он не должен меняться от выборов к выборам. Да, закон так требует, но мы можем избрать его заново, если он будет справляться. Мэр не должен полностью зависеть от коалиции и быть политической фигурой. Такая практика используется во многих городах Европы.
Кохтла-Ярве может стать первым городом, где примут подобную систему. По конкурсу искали волостных старейшин и находили. Поэтому у нас не было кандидатов в мэры, поэтому мы не говорили, что Одинец станет мэром.
Это можно сравнить с выборами в президенты.
Да, почему бы и нет. Я так об этом не думал. Наверное, так и есть.
Насколько на выборах вам помогло попадание в Рийгикогу? (Эдуард Одинец 11 января 2021 года заменил Катри Райк в парламенте и стал председателем антикоррупционной комиссии — RusDelfi).
Судя по голосованию, мне это особо не помогло. Голосов я получил примерно столько же, даже чуть меньше. В 2017 году 700 голосов, сейчас 613. Сложно сказать. Многие считают, раз ты в Рийгикогу — ты потерян для города. Некоторые даже были не в курсе, что можно совмещать Рийгикогу и местное горсобрание. Уровень политпросвещения у наших людей очень низкий. Это та работа, которую, возможно, мы не доделали.
Я был удивлен, многие неграждане, граждане России не знают, что они могут голосовать на муниципальных выборах. Они говорили, спасибо, что нас зовете, но мы не имеем права голосовать. А они могут! Очень странная позиция. Некоторые просто говорили, что не будут голосовать, ни за Одинца, ни за Янченко, ни за кого. Все это выливается в очень низкую явку — одну из самых низких по всей Эстонии.
Социал-демократы показали неплохой результат отчасти за счет гражданских активистов — Сергей Бучинский занял второе место с 320 голосами.
Я очень рад за ребят. Это показатель работы социал-демократов, работы оппозиционных сил. Я рад, что они согласились баллотироваться с нами, с их стороны, это был правильный шаг. Может, они бы получили одно место со списком ”Новая жизнь”. Но когда ты один в оппозиции — это очень тяжело. Я был один четыре года в оппозиции против 24 центристов.
Тем временем, у мэра Людмилы Янченко 93 голоса. В три раза меньше!
Нужно понять, что мэр не сделал, чтобы набрать такое количество голосов. У нее нет харизмы, нет новых идей, нет инноваций в ее управлении. 93 голоса — это оценка избирателей.
Почему активисты в городе стали такими популярными?
Они из народа. Они говорят нормальным языком. Используют социальные сети. Плюс, помогла борьба с химзаводом. Это новые лица, а не те, кто сидит в горсобрании и ничего не делает годами.
Что необходимо изменить в городе? С чего начать?
С культуры управления городом. Нужно учитывать мнение оппозиции, горожан. Прозрачность бюджета, открытые заседания. Почитайте протоколы заседаний. Вы там не найдете ничего. Записи засекречены, их можно послушать только в течение полугода. Ознакомиться с записями можно только с личного разрешения председателя городского собрания только в помещении горсобрания. И все это под присмотром сотрудников горсобрания. С этого все и начинается. Это отражается на людях. В ревизионную комиссию входят люди, которые все подчиняются мэру. Как это возможно в XXI веке? Таллиннским людям это кажется невероятным, но мы так живем.
Почему местные политики не понимают, что так не должно быть?
Они повязаны родственными и дружескими связями. Они все зависят друг от друга. Им сложно возражать друг другу. Когда 25 лет одни и те же люди у власти, то очень сложно разорвать эти связи.
Поэтому в город не хочется ехать новым жителям, бизнесмены не хотят открывать что-то новое. Детальные планировки рассматриваются по три года. Какой бизнес будет столько ждать? Пускай будет да или нет, но быстро и прозрачно.
Зато недвижимость в городе дешевая!
Слишком дешевая. Ее нельзя даже использовать как залог для кредита.
Эдуард, о вас говорят только хорошее. Почему? Вы же политик.
Политиком можно быть разным. Можно быть честным, можно быть не совсем. Можно быть открытым, можно быть не совсем. Справедливым и нет. Я всегда придерживался того, что я должен быть максимально этичен, честен, открыт. Когда мы в воскресенье ждали результаты голосования, я поблагодарил наших кандидатов за честную компанию социал-демократов в Кохтла-Ярве.
Вы впервые стали депутатом горсобрания в 1996 году. Вам тогда было 20 лет. Как в 20 лет стать депутатом?
Работать. Я получил тогда 120 голосов. Тогда еше не закрывали подъезды, в той части города, где я живу в Кохтла-Ярве — в Ахтмеской части, я обошел все квартиры. Общался с людьми, говорил: здравствуйте, вот я, молодой кандидат. Многим хочется поддержать молодых людей, я уже тогда неплохо знал эстонский. Люди доверились. Это мне помогло тогда. Сейчас я не ходил по квартирам. Это очень сложно, занимает много времени и уже не совсем эффективно. В этот раз я потратил огромное количество времени на уличную агитацию. Мы стояли у палаток в любую погоду, постоянно.
В 23 года вы стали советником министра народонаселений. Как?
Я работал в газете ”Северное побережье”. Руководил проектом, который был посвящен темам интеграции, изучению языка, объединению. Тогда, в 1999 году, это была очень популярная тема. Государство разрабатывало первые программы по интеграции.
Министр Катрин Сакс искала кого-то из Ида-Вирумаа с родным русским языком. Искала и нашла меня. Пригласила меня к себе советником. Тогда министр народонаселения был министром без портфеля. У него не было министерства, было лишь бюро с советниками. Когда я пришел у нас было два таких министра — по региональным делам и министр народонаселения. Мы занимались вопросами интеграции и рождаемости. Я курировал вопросы Ида-Вирумаа. Через три года правительство Марта Лаара ушло в отставку, также ушли и все советники министров.
Через год я присоединился к Социал-демократической партии. Тогда эта партия называлась ”Умеренные”. Понятно, если ты каждый день работаешь с министром, то ты все больше разбираешься в идеологии партии. Работа с ней и повлияла на мой выбор.
С 2007 по 2013 года работал в Фонде интеграции. В 2013 перешел в Министерство культуры. Больше семи лет управлял европейскими проектами, направленными на изучение языка. Очень интересная работа была.
Вы сказали, что в 20 лет уже знали эстонский.
В 17 лет я поехал учиться в Таллинн на учителя эстонского языка. Учеба была на эстонском, так и выучил. Проучился три года, но так и не закончил. Через 15 лет закончил Тартуский университет по специальности управление местными самоуправлениями. После этого вернулся в Таллиннский университет сразу в магистратуру и получил диплом учителя эстонского языка.
Мы дома не разговаривали на эстонском. Как и любой советский ребенок я учил эстонский с третьего класса два раза в неделю. Даже не с первого класса. Родители у меня до сих пор не знают эстонский язык.
Как жителям Кохтла-Ярве выучить эстонский язык?
Общаться. Общаться и только общаться.
С кем?
Да неважно с кем. В наше время это не проблема. Сразу вспоминаю период локдауна, когда Фонд интеграции начал проект ”Языковой друг”. Тогда моментально нашли 800 человек, которые готовы общаться на эстонском языке, чтобы помочь другим его лучше выучить. Я тоже участвовал в этом проекте. До сих пор общаюсь с Андреем, которого никогда не видел вживую. Мы до сих пор два раза в месяц разговариваем по Skype на эстонском языке. У него получается все лучше и лучше. Он стал смотреть новости на эстонском, слушать эстонское радио. Таких возможностей очень много. Можно читать упаковки товаров в магазине. Искать любые варианты для общения.
Штудировать учебники по грамматике — не поможет?
Нет. Это не работает. Мы все знаем, что эстонский язык очень сложный. Нас всегда пугают, что в нем 14 падежей. Я всегда говорю, что в эстонском языке только три падежа. Остальное не так важно. Тебе не нужно знать названия всех 14 падежей. В эстонском языке нет гендера. Все слова читаются так, как и пишутся. Во всех словах ударение на первый слог. Построение предложений всегда одинаковое: подлежащее, сказуемое, дополнение. По-другому быть не может. Эстонский очень простой.
Важна мотивация. Когда мы говорим про изучение языка, мотивация бывает двух типов: инструментальная и интегративная. Государство и мы создаем предпосылки в основном для инструментальной мотивации. Язык — это инструмент, тебе он нужен на работе, для образования, тебе ставят условия — ты должен знать язык для чего-то.
Интегративная мотивация — когда тебе самому хочется, когда сердце поет. Когда ты хочешь быть частью Эстонии, иметь эстонских друзей, встречаться с эстонскими девушками, читать литературу в оригинале. Мне бы хотелось, чтобы наши люди изучали язык именно так, это будет быстрее и лучше. Такая модель мотивации больше мотивирует, чем инструментальная.
Вы председатель антикоррупционной комиссии в парламенте. Эстония в мире на 17 месте по Индексу восприятия коррупции Transparency International. Мы лучшие в Восточной Европе, но уступаем Финляндии, Швеции, Норвегии.
Это очень хороший показатель. Нет ни одной страны в мире, где индекс был бы равен нулю. Мы на хорошем месте. У нас нет коррупции на бытовом уровне. Нам не нужно платить полицейским, врачам, учителям. У нас это было в первые годы после восстановления независимости. Теперь этого нет. Но у нас существует коррупция в бизнесе, новости о ней редко доходят до общественности. Например, руководитель отдела поставок частной фирмы отдал поставки своим друзьям.
Больше всего людей интересует коррупция в политике. О ней много говорят. И причем это не деньги в конверте, это торговля влиянием. Получение выгодных для тебя решений, привязывание партийной конторы к инвестициям. Этими вещами мы должны заниматься.
Сейчас ввели Регистр лобби. Скоро Министерство юстиции должно рассказать, как он работает. Там будет информация, с кем и когда встречались высшие государственные чиновники, кто лоббирует какие-то интересы.
Я вижу свою роль в изменении культуры. В вопросах коррупции очень много завязано на личной этике. Я хочу, чтобы и в Рийгикогу появился Регистр лобби. Об этом нужно больше говорить. После скандала с Майлис Репс я сделал заявление, что сами люди, чиновники должны больше замечать, что происходит вокруг и сообщать об этом. Все всё видели и знали, но никто не сообщал об этом.
Зачем она забрала кофемашину из министерства?
Я не знаком с ее уголовным делом и не могу сказать, забрала она или нет. Я не могу это комментировать.
Чем занимается антикоррупционная комиссия?
Надо понимать — мы не полиция, мы не расследуем. Мы выслушиваем чиновников. Если видим, что есть нарушение закона — то сообщаем в полицию. И на этом наше дело заканчивается. Мы политическая структура. Наша задача создать среду, в которой не будет коррупции. Нужно ли менять какие-то законы, когда необходимо поднимать внимание общественности. Плюс мы можем вызывать политиков на беседу. Однако у чиновников есть право к нам не приходить, и это проблема. Майлис Репс отказалась к нам приходить. Юри Ратас пришел сразу же на следующий день. Аннели Отть сказала, что у нее отпуск и она придет попозже. Прошлым летом Мартин Хельме отказался прийти. Это тоже показатель культуры. Я бы очень хотел, чтобы произошли изменения в вопросах этичности и прозрачности.
