"Времени не было, я уходил". Предприниматель Энн Вескимяги рассказал, как чуть не умер от коронавируса
Известный предприниматель мебельного производства Энн Вескимяги стал в Эстонской Республике коронавирусным пациентом № 1. К счастью, не жертвой короны, пишет Эстонский Экспресс.
Вескимяги (72) подхватил коронавирус одним из первых в Эстонии, в начале марта, и полтора месяца провел в больнице. Из них несколько недель буквально на последнем издыхании. Бизнесмен стал примером борьбы с вирусом. О состоянии его здоровья говорили на заседаниях правительства и в телепередаче ”Очевидец” („Pealtnägija”). Отснятые в больнице кадры воздействовали острее и убедительнее, чем предостережения докторов и ученых.
Врачи творили чудеса, крепкий спортивный Вескимяги не сдавался и вышел из борьбы победителем. Борьба в данном контексте означает лишь выживание, ведь после болезни ему пришлось заново учиться сидеть, ходить и есть.
Вескимяги, как всегда, загорелый и в хорошей форме. Кажется, что борьба со смертельным вирусом никак на него не повлияла. Но это впечатление обманчиво. Сейчас он проходит серьезное восстановительное лечение, которое продлится до следующего лета.
В первой длинной беседе после болезни говорим, естественно, о коронавирусе, который вновь набирает обороты. Однако затрагиваем и другие вещи, которые заботят опытного бизнесмена.
Как долго вы раздумывали над предложением телепередачи ”Очевидец”, сделать о вас сюжет как о пациенте № 1?
Думал долго и все не решался. Но передачу поддерживали и врачи, чтобы предупредить людей, ведь COVID-19 не просто себе заболевание. Взвесив все, решил, что должен об этом рассказать, ведь и среди моих знакомых были те, кто считал болезнь выдумкой. Даже семья слышала, мол, все это ерунда.
Передачу потом отсматривали?
Смотрел, когда уже шла в эфире.
И какие были ощущения?
Я заранее видел клипы и давал подпись на разрешении к эфиру. Первые эмоции к тому времени прошли. Многие мне звонили после передачи, реакция была очень позитивной. Первым позвонил Тынис Мяги, с которым мы много общались в 1970–1980-е, я его поклонник. Мы долго потом не пересекались и он сказал: ”Энн, я не поверил, что это ты!”. Многие звонившие не были близкими друзьями. Одноклассники присылали сообщения. Их приятно было читать.
Я понял тогда, что недаром рискнул, ведь многие потом изменили привычки и поведение. Люди поняли, с какими рисками сталкивались врачи.
Все ли попало на экран, что было бы для зрителей уже слишком?
Вопрос в том и состоял, что и как показывать. Если не показывать самое страшное, то суровая действительность до народа и не дойдет. Каким я был в коме, как выглядел, когда очнулся, как я выгляжу сегодня — все это было показано.
Неприятных ощущений не возникло? Выглядели вы далеко не лучшим образом…
Когда телекоманда уже упаковывали свои вещи, пришел врач и стал выговаривать медсестрам за то, что меня не причесали и не надели более приличную одежду. Но, может, в таком состоянии как раз и было важно выглядеть аутентично. Мне ничего никому не надо объяснять. Кроме того, что люди спрашивают, восстановился ли я уже, все ли в порядке?
Так все ли в порядке?
Еще не совсем. В больнице я думал и сказал врачам, что постараюсь вернуться в прежнюю форму к Рождеству, мне же ответили: ”Рассчитывай на год”. А я: ”Но у меня же сила воли!” Теперь я согласен с врачами, что нужен год. Восстановление идет буквально по миллиметру. Это постоянный труд, мне предписаны физиотерапевтические упражнения, занятия с малыми тяжестями в спортзале. Каждый день стараюсь немного кататься на велосипеде, это тоже часть программы восстановления.
Через неделю после выхода из комы мне в палату интенсивной терапии принесли велосипед. Прикрепили его к кровати, и я мог крутить педали, лежа на спине. Сначала по пять минут, потом семь, десять. Поначалу сил было совсем мало. Через три недели после выхода из комы научился передвигаться с каталкой. Когда уже смог не упираться локтями в рулатор, то принесли костыли.
Все приходилось начинать с нуля: учился сидеть, учился есть. На первой неделе меня кормили, на второй дали ложку, и я должен был пробовать есть сам. Не получалось, каша разлеталась по сторонам. Мне не удавалось ложку в руке удержать. Так что стал учиться есть заново!
Вы в передаче выглядели очень похудевшим. Сколько веса вы потеряли?
Один из докторов, под наблюдением которого я нахожусь, сказал прямо: ”Энн, ты теперь малыш и должен есть шесть раз в сутки, чтобы восстановить вес”. Я потерял 16 кг, это 20 % от моего прежнего веса. Вес ушел только за счет мышц, никакого жира не было. Когда я вышел из больницы, то самым толстым местом на ноге были колени, а ноги словно макаронины. На сегодня уже снова набрал 9 кг. Так что к следующему Иванову дню надеюсь восстановиться.
Из больницы я вышел 8 мая и тогда впервые увидел себя в зеркале. В больнице был весь на проводах, много ходить не получалось. Тренировался ходить по три раза в день в коридоре. Сам брал в углу костыли. Но сразу возникла проблема, кто же потом вновь подсоединит мои провода. Далеко не все медсестры это умели.
А стоя перед зеркалом, думали…?
Да уж видел я, что радостного ничего не было. 12 дней восстановительного лечения были позитивные: каждый день разные упражнения или процедуры с 9 до 15 часов. Некоторые пациенты могли даже плавать. А я не мог, потому что на спине были пролежни, которые заживают до сих пор.
Как же в такой приличной больнице могли довести до пролежней?
Врачи говорят, иногда достаточно всего четырех часов в одном положении. На спине из-за бактерий образовалась дырка 6 на 6 см. Теперь она залечена, но рана долго затягивается. Пролежни у меня также на виске, на животе и ногах. Постепенно они уходят. Но из-за нервных повреждений ступня еще плохо функционирует.
Так что перенести COVID — значит не только повреждение легких, поражения болезни гораздо обширнее?
У меня эти последствия появились из-за коматозного состояния. И на фоне этого факт, о котором я не хотел рассказывать. Когда я сам себе вызвал скорую, то попросил отвезти в PERH (Северо-эстонскую больницу). Сам был уже как зомби, высокая температура больше 39. Но оказался почему-то в инфекционной больнице Merimetsa. Там пробыл неделю. Помню, мне постоянно меняли капельницы. Когда жена позвонила в больницу, ей сказали только, что я стабилен. Потом однажды утром жене позвонили, что у меня проблемы с дыханием, и меня отправили в PERH.
Один мой лечащий врач сказал правду: в PERH была для меня палата и они несколько дней требовали меня сюда перевезти. И меня не привозили туда! Перевели, только когда сказали, что возникли проблемы с дыханием. Врач сообщил, что меня перевозили не на скорой, а на реанимобиле, где были все средства для оживления. Затем подключили к аппарату искусственной вентиляции легких, одежду просто разрезали прямо на мне. Времени не было, я уходил. Врач сказал: уже минут через десять меня бы уже не спасли. В PERH меня привезли 27 марта, а проснулся я только 24 апреля.
Часто ли вы думали: не пойди я на тот ужин, где заразился..?
Как говорится, знал бы, где упадешь, соломки бы подстелил. И ведь человек, что принес вирус за стол, не знал в тот момент об этом. Тех полутора часов, когда партнер из Италии присоединился к нашему столику, вполне хватило. Заразились и наш, и соседний столики.
Позже мне позвонил знакомый, первым сделавший тест, — примерно через пять дней после ужина. Сказал, что позитивен. На следующий день позвонили из Департамента здоровья и пригласили сделать тест. Я получил позитивный результат, но особенных признаков не было. Семью отправил в наш летний дом. Прошли еще одни выходные, пока появилась температура. Поначалу даже не мог предположить, что это связано с COVID. Подумал, а от чего температура? Может, простудился, катаясь на велосипеде? Но температура не спадала, через 10–12 дней пропал вкус еды. Я и раньше покупал только салат, но теперь он показался просто опилками. Ну, а дальше стало пропадать сознание.
Удивительно, что болезнь настолько вас потрепала, хотя вы были здоровы и в очень хорошей форме. Как это объясняли врачи?
Просто лечение не было начато вовремя. В отношении болезни все зависит от того, куда ты попадаешь. Я попал сначала не в ту больницу, это мне подтвердили и доктора. А врачи PERH вернули меня обратно. Если бы я остался в Merimetsa еще хоть на один день, меня бы уже и не надо было переводить в PERH. Врачи сказали, когда меня перевели в их больницу, то все необходимые средства уже были подготовлены, ничего не нужно было искать.
По словам врачей, я сумел пережить болезнь благодаря стойкости. Ведь я находился в возрастной группе COVID-риска, но в то же время не имел ни одного хронического заболевания, которое повлияло бы на течение болезни.
А как часто вы до этого посещали семейного врача?
Расскажу одну историю. Я выписался из больницы 8 мая. Когда накануне Иванова дня стал просматривать свой банковский счет, куда поступали деньги за больничный, то их не оказалось. Но я знал, что бухгалтер все четко оформил и отправил в Больничную кассу. Позвонил в Больничную кассу и спросил, в чем дело. Там обещали разобраться, перезвонили и оказалось, что у них вообще нет моих данных. Я никогда не был на больничном! Тогда я заполнил в Интернете какую-то форму, меня взяли на учет и деньги перевели.
За время новой Эстонской Республики, т. е. в последние 29 лет я никогда не болел! Так что к семейному врачу обращаюсь крайне редко, например, когда нужна медсправка для водительских прав.
А вообще я тщательно слежу за своим здоровьем. Раз в год прихожу в спортивный медцентр Audentes. Прохожу все тесты на нагрузки с анализами, поэтому надобности посещать семейного врача у меня и не было. Теперь, конечно, да, ведь только семейный врач может меня направить на восстановительное лечение.
Что по-вашему может спасти нас от коронавируса?
Было бы, конечно, очень хорошо, если бы создали лекарство и вакцину. А самое лучшее, если бы это заболевание вообще исчезло. На экономике это оставило глубокий след. Сегодня мы не знаем, что будет дальше. Список карантинных стран снова растет. Пойдет ли так дальше или остановится? Никто не знает ответа, пока нет вакцины и конкретного лекарства. Но все-таки кажется, что нынешние заболевания стали относительно легкими. На сегодня у врачей, к счастью, намного больше опыта.
Для моей семьи это было намного тяжелее, ведь я был в коме и полная неизвестность. Они пережили много беспокойства и боли за это длительное время.
Как продвигается восстановление?
С восстановительным лечением просто, план действий расписан по дням. Мышцы от велосипедных прогулок восстанавливаются быстрее всего, легкие работают, сердце особо не пострадало. Наблюдаю за велокомпмьютером, чтобы не переусердствовать. Каждую неделю прихожу на контроль в больницу Magdaleena и PERH, результаты все время улучшаются.
Надо точно соблюдать все рекомендации врачей. Физиотерапевт посоветовал в выходные сделать шесть шагов по ступенькам, но я подумал, что этого мало, сделал десять и так три серии подряд. На велоэргометре проехал полчаса. И следующие два дня уже не мог подняться. Регулирование нагрузок должно быть точным, перенапрягаться нельзя. Год — достаточно продолжительный период, чтобы распределить нагрузки. Вот такой получил урок.
Насколько серьезно за вас опасалась семья?
Они очень сильно переживали. Дочь сказала, что напряжение возрастало к двум часам дня, когда с 14 до 15 часов был сеанс связи с больницей. Если не поступало хороших новостей, то в следующие 24 часа была депрессия и переживания. Для семьи это были очень трудные времена, ведь я в коме и ничего не известно. Они натерпелись и это тянулось довольно долгое время.
Я вышел из комы 24 апреля, и тогда врачи устроили сеанс с семьей по Скайпу. Я увидел их в первый раз после того как заболел. Сначала даже толком ничего не понял, был в полудреме. После сеанса спал. Через пару дней состояние уже намного улучшилось, и тогда врачи разрешили новый сеанс, когда я мог уже нормально общаться. До меня дошло, что у меня есть дети, семья, дом. Врачи сказали, что сеансы по Скайпу надо бы проводить в больницах чаще. На моем примере увидели, что и как действует. Я словно становился другим человеком.
А как сейчас дела у Standard?
Сегодня ситуация такова, что проекты, для которых мы могли бы готовить производство, заказчик поставил на паузу. Например, два крупных отеля в Швеции. Для оснащения интерьера одного отеля от начала переговоров и до того, как заработают пилы, уходит от трех до шести месяцев. Мировой туристический сектор сильно пострадал. До конца года как-то протянем, но что будет в будущем году, сегодня никто сейчас сказать не может. 70 % нашего объема — это бизнес гостиничной мебели. В Эстонии мы такие одни и немногие в Балтийских странах, у кого есть договоры с крупными сетями гостиниц. Многие отели пользуются моментом затишья и обновляются. В Англии у нас в работе два крупных отеля, в Германии, Бельгии, Голландии…
Что будет дальше, неизвестно. Мы очень надеемся, что ситуация не ухудшится и не будет, так сказать, новой волны. Это затронуло бы многих, в том числе, и Standard. Сейчас то, что происходит на рынках Европы, для нас важнее происходящего в Эстонии. Для крупных фирм рынок Эстонии маловат. Самое важное — экспорт. 71 % экспорта Эстонии дает перерабатывающая промышленность, но, как это ни странно, у нас в министерстве экономики даже нет должности вице-канцлера по промышленности. Как предприниматели мы общаемся и изучаем обстановку за рубежом самостоятельно.
А насколько правительство Эстонии поддерживает предпринимателей?
Мне трудно это оценить. На сегодня премьер-министр собрал одну т. н. группу экспертов, в которой 15 человек и предпринимательство представляют шестеро. Мы встречались и обсуждали, как быть дальше, если ситуация ухудшится и наступит второй кризис. Все эти меры более или менее проработали, и этот документ у правительства уже с начала сентября. Теперь все зависит от того, насколько серьезно правительство использует этот документ.
Если пойдут кредиты и пособия, чрезвычайно важно их разумно распределять. А не так, что на развитие недвижимости выделяется 40 миллионов. По-моему, это было неадекватное решение — недвижимость ведь не унесешь. Если у собственника заканчиваются деньги, приходит кто-то другой и доводит дело до конца. Но подобное решение было глупым и в результате уволился руководитель Kredex — из-за щекотливого решения, которое его заставили принять.
Несколько лет назад вы были удостоены Ордена дружбы России за развитие эстонско-российской бизнес-дипломатии.
Да, я довольно тесно общаюсь с руководителями работодателей России, Украины и Латвии. Девять лет возглавлял Центральный Союз работодателей и контакты складывались в течение 20 лет. И сейчас бываю на ежегодных конференциях работодателей. Вот только вчера беседовал с президентом Союза работодателей России, должке был ехать к ним на конгресс, но как раз в тот день заболел. Информация о моей болезни, размещенная на каком-то русскоязычном портале, принесла мне много откликов из Москвы, Петербурга и даже с Кавказа, не говоря уже о Балтийских странах. Мне выражали огромную поддержку и даже молились за меня.
"Эстонский экспресс" — ежемесячная русскоязычная газета, которая знакомит читателей с самыми важными публикациями Eesti Päevaleht, Maaleht и других изданий холдинга Ekspress Meedia. Цена одного экземпляра — 1,49 евро.
Кстати, все актуальные новости от RusDelfi теперь и в Telegram: подписывайтесь и будьте в курсе событий страны и мира.
Еще больше новостей про коронавирус читайте ЗДЕСЬ.
