Решится ли Запад открыть Восточный фронт информационной войны?
Исполнительный директор Международного центра обороны и безопасности (ICDS) Дмитрий Теперик поделился с читателями Rus.Delfi своми прогнозами отностительно того, как будут развиваться отношения России и Запада в инфонмационном пространстве.
Почему Запад должен пойти в информационное наступление на Кремль для противодействия пропаганде? Потому что Кремль будет продолжать оказывать влияние, распространяя и усиливая свою враждебную деятельность против западных демократий. Но переместив линию информационного фронта из своего пространства в российское, Запад может получить значимое преимущество с минимальными потерями.
С 2014 года, когда воодушевлённые Кремлём кампании по дезинформации начали показывать значительный рост количества, масштабов, распространения и скорости антизападных нарративов, мы стали их тщательно изучать, усвоили кое-какие новые – или, даже скорее, вспомнили старые уроки, заново изобрели некоторые хорошие практики и коллективно договорились о многих существенных особенностях нашей ответной коммуникации.
Среди множества препятствий для эффективности наших стратегических коммуникаций есть одно, в частности, касающееся запрета некоторых неоднозначных тактик и более смелых подходов к спорным вопросам. Стандартное обоснование этого основывается на часто повторяемых заявлениях о важности принципиального различия между методами, используемыми враждебной (часто иностранной) пропагандой, и нашими собственными контрмерами против такой дезинформации. Эти благородные принципы призваны отражать наши демократические нормы и ценности, а также подчеркивать миролюбие, прозрачность, ответственность и подотчетность, и поэтому они закреплены в различных официальных стратегиях и руководствах по стратегическим коммуникациям. Таким образом мы – свободные граждане свободного мира – предусмотрели нашу собственную защиту от злоупотребляющих силой коммуникативного внушения, подчеркивая наше принципиальное отличие от авторитарной практики “активных мероприятий“ и других навязчивых методов вмешательства.
Хотя ещё не все структурные аспекты и параметры обсуждены до конца, по сути весь этот фундамент носит оборонительный характер, логика которого заключается в следующем. Вредоносные нарративы из чужой страны проникают в наше информационное пространство, которое мы все вместе стараемся защитить любыми способами, включая поддержку различных инициатив по разоблачению лженовостей; более тщательный мониторинг потока публичной информации; защиту свободы, прозрачности и разнообразия местных СМИ и создание альтернативных надежных источники информации для уязвимых групп в нашем обществе. Но даже если все эти защитные меры выполняются качественно и систематически, то, будучи по существу реактивными, они обычно запаздывают или имеют медленный эффект, так что в лучшем случае их достаточно только для поддержания существующего положения в противостоянии, в то время как число дезинформационных атак всё растёт.
Мы пытаемся решить эту проблему сообща путем улучшения координации и сотрудничества и расширения связей между странами, единомышленниками и различными организациями, число которых также увеличивается. В результате весь это процесс приобретает порой некоторые неприятные сходства с изнурительной гонкой.
Бесконечное разоблачение и переизбыток медиаграмотности
На фоне неоспоримой важности проверки фактов и журналистских расследований некоторые эксперты всё чаще высказываются по поводу возрастающей усталости общества в кажущемся бесконечном разоблачении фейков и очевидном переизбытке предложений по обучению медиаграмотности во всем мире. Но что, если это как раз то, чего враждебные иностранные силы терпеливо ожидали в качестве предсказанной реакции с нашей стороны? Что, если посредством рефлексивного контроля и вепонизации информации они заражают наши общества растущим безразличием, за которым следует ожидаемая недооценка опасности враждебных нарративов? В дополнение к запуску информационного хаоса и перенасыщению нашего информационного пространства токсичными бессмыслицами Кремль и его сообщники культивируют понимание новой нормальности, с которой мы, якобы, вынуждены будем смириться – конфронтация в информационной сфере появилась, чтобы остаться навсегда, и линия фронта этой войны должна безоговорочно лежать только в нашем информационном пространстве, на нашей ментальной территории. Но как же можно оспорить или изменить такое положение дел, учитывая все самоограничивающие табу и реактивный принцип наших защитных контрмер, а также выученную беспомощность многих патерналистски настроенных групп в обществе?
Не нужно быть алармистом, чтобы увидеть значительную степень причинно-следственной связи между продолжающимся потоком дезинформации и неупорядоченным медиапотреблением с одной стороны, и запутанными ответами на когнитивный терроризм и угасанием воли к сопротивлению в сфере информации и коммуникации с другой стороны. Хотя Кремль и может вдохновить своих агентов и последователей на враждебные вредоносные действия, направленные на ослабление, унижение, истощение и оскорбление граждан западных стран, он, тем не менее, удивительно бессилен в своей посредственности создавать новые позитивные смыслы, привлекательные нарративы и оптимистические прогнозы. Как будто кремлевские манипуляторы остаются до сих пор ментальными заложниками советского мультфильма, в котором одна вредная старуха пела, что «хорошими делами прославиться нельзя!».
Новая линия фронта
Все эти условия создают для нас множество возможностей, так что даже в этом пессимистически враждебном контексте переход в наступление будет полезен для эффективности наших стратегических коммуникаций, потому что такой шаг не только расширит возможности и арсенал борцов с дезинформацией в демократических странах, но потенциально может поддержать и усилить тех, кто противостоит Кремлю в пределах самой России. Предполагается, что один из ключевых вопросов – где же провести новую линию фронта? Сопротивляясь более шести лет террористическим вторжениям Кремля в наше информационное и когнитивное пространство, мы должны в конечном итоге прийти к неутешительному выводу о бездонности и беспринципности этого источника дезинформации. Его оппортунистический подход к созданию и злоупотреблению информационного хаоса был вновь полностью подтвержден во время пандемии Covid-19. Поскольку пока не существует четких механизмов санкций, которые смогли бы покарать Кремль за тщательно расследованные и точно приписанные дезинформационные атаки, он будет продолжать распространять влияние и усиливать свою враждебную деятельность против западных демократий. В плане репутации в глазах Кремля обществам на Западе уже нечего терять, но они могут получить значимое преимущество, переместив линию информационного фронта из своего пространства в российское.
Безжалостная истина
Пока нет общего консенсуса по многим практическим вопросам и возможным последствиям предполагаемой наступательной коммуникации против Кремля. Но одно предельно ясно: она должна основываться исключительно на правде и должна безжалостно проецировать ее на российский народ без всякий удобных компромиссов, упущений или комфортных корректировок. Нас не должна особенно заботить наша репутация в глазах россиян, не говоря уж о Кремле, поскольку, во-первых, она уже и так слишком низкая, а во-вторых, мы защищаем свои собственные ценности и свободы, занимая твердую позицию против постоянно нападающей стороны, но уже в изменившихся обстоятельствах. Чтобы добиться успеха, мы должны, среди прочего, сделать два важных допущения для устранения некоторых необоснованных табу и препятствий.
Во-первых, мы должны признать, что не у всех русскоязычных людей мозги промыты пропагандой, и не все они – поклонники Кремля или его политики и мышления. Поскольку у Москвы нет и не может быть монополии на русский язык, ее способность формировать мировоззрение и устанавливать моральный компас русскоязычных во всем мире весьма ограничена. Таким образом, битва за их сердца и умы не может быть проиграна. Во-вторых, мы должны прекратить чрезмерную стигматизацию русского языка в стратегических коммуникациях. Конечно, понятен соблазн производить резонирующий контент и различный материал на английском и других языках, но одно же не исключает другого.
Важно помнить, что главный источник обсуждаемой проблемы – в Москве, а не в Риге, Киеве или Берлине. В этом отношении, понимание национального кода, геополитических амбиций, культурных привычек, ментальных ритуалов, этнопсихологических характеристик и социологических нюансов России делает страны Балтии, Украину и, возможно, даже Беларуси, теми, которые способны внести реальный вклад в противодействие дезинформация Кремля уже на новой линии фронта.
Русский язык – сильный инструмент, а не показатель лояльности
Нежелание или полный отказ от использования русского языка в наступательных коммуникациях против Кремля выглядит зачастую очень нелепо, если даже не глупо. Недавно несколько знаменитых проукраинских видео-блогеров заявили о своей гордости тем, среди их аудитории есть только ничтожно малый процент зрителей из России. Со стороны это выглядело как странное соревнование, как если бы меньшее количество русскоязычной аудитории было показателем успешности сам по себе или могло бы доказать кому-то их сильный патриотизм.
Современные виртуальные авторитеты и лидеры мнений, конечно, имеют свою собственную логику, поскольку они превращают популярность в своего рода легитимность и псевдо-авторитет без какой-либо реальной ответственности перед своими фолловерами. Внешнее внимание – их валюта, и они стремятся монетизировать охват и вовлечение зрителей. Однако, даже учитывая проукраинский контекст и всё содержание, сам факт выходит за рамки разумного объяснения – почему же блогеру нужно испытывать глубокий стыд только из-за того, что у него есть русские зрители?
На фоне этого неправильного суждения об истинной ценности российской аудитории, можете ли вы представить себе счастье и искреннюю гордость, например, BBC, Радио Свободная Европа или Голос Америки, если у них было, скажем, 17% или 24% русскоязычной аудитории СССР во время холодной войны? Будем надеяться, что альтернативный взгляд поможет нашим стратегическим коммуникаторам, виртуальным авторитетам и лидерам мнений переосмыслить свое отношение, пересмотреть свои ограничивающие установки и, возможно, изменить свое представление о необходимости профессионально адаптированной русскоязычной коммуникации. Это несомненно внесёт большой вклад в победу на нашем Восточном фронте против кремлёвской пропаганды.
