Интеграция и деградация: как живет Южная Осетия спустя 10 лет после войны

За десять лет после августовской войны Южная Осетия фактически превратилась в российский регион с российской валютой, паспортами и политической системой. Несмотря на это, оформлять вхождение в состав России никто не спешит — югоосетины и так считают своим президентом Путина, а России не нужны обременительные изменения границ.

Журналисты Би-би-си побывали в Южной Осетии через десять лет после признания независимости и спросили, кем сейчас считают себя жители частично признанного государства.

Обидно, что не как Крым

Граница с Россией — единственное напоминание о том, что Южная Осетия — отдельная территория, независимость которой признана несколькими странами. В небольшой республике живет менее 53 тысяч человек, и российский погранпункт — их самое нелюбимое место.

Перед заставой — вечная пробка, в ней можно провести несколько часов. Пограничники досматривают машины, изучают документы, фуры загоняют на рентген. В очереди перед блокпостом принято показательно газовать и сигналить — так осетины выражают раздражение проверками. "Понторезы", — с презрением говорит о силовиках цхинвалец Тимур Харебов и добавляет: "Ну хорошо, что они здесь, зарплату тут тратят".

Почти у всех югоосетин по два паспорта — России и Южной Осетии. Погранпункт с Россией жители считают глупостью и злятся на медлительность военных. Собственную заставу Южная Осетия, впрочем, тоже построила, но своих пограничников жители ставят в пример — те лишь заглядывают в окна автомобилей посмотреть наличие паспортов. Дополнительной проверки местные могут избежать — достаточно улыбнуться и помахать знакомому военному.

Раздражение существованием границы связано с тем, что большинство жителей республики себя считают россиянами, страну — частью России, а лидером — Владимира Путина, а не президента Южной Осетии Анатолия Бибилова. По крайней мере, это мнение разделяют больше десятка жителей непризнанного государства, с которыми пообщались корреспонденты Би-би-си. "Я тоже считаю лидером Путина, — говорит Би-би-си Бибилов, — лидер, который нас спас". О том, что в 2008 году президентом и главнокомандующим был Дмитрий Медведев, он вспоминает только в ответ на ремарку корреспондента Би-би-си.

Въезжающих в республику на выходе из Рокского тоннеля встречает огромная надпись "Спасибо Россия", выложенная белыми валунами на склоне горы. В Южной Осетии России благодарны и за ввод вооруженных сил в 2008 году, и за прекращение войны, за асфальтовые дороги и за строительство школ, театра, университета. Почти на всех новых зданиях в центре Цхинвали висят таблички "Построено с финансовой помощью Российской Федерации". За последние 10 лет Россия выделила Осетии более 50 миллиардов рублей (790 млн долларов по текущему курсу).

Именно с обещанием присоединения к России в 2017 году на выборах президента Южной Осетии победил Анатолий Бибилов, набрав почти 55% голосов. За три года до этого, еще не будучи президентом, Бибилов также предлагал провести референдум о включении в состав России. "Еще в январе. Еще русской весны не было. Не нашли понимания с властями. Окно возможностей было упущено", — говорит он. Референдум, по данным Би-би-си, тогда не дал провести помощник президента России Владислав Сурков, курирующий в Кремле в том числе и Южную Осетию. Бибилов об этом не упоминает. В том же 2014 году к России присоединился Крым, и Бибилова расстраивает, что его республике не повезло так же: "Обидно, конечно".

Теперь же, возглавив Южную Осетию, бывший военный уверяет: новый референдум будет. Когда — говорить отказывается: "Сроки будет устанавливать бог, но мы были готовы еще вчера". Разговоры о присоединении к России становятся громче раз в несколько лет — зачастую перед президентскими и парламентскими выборами. Новый созыв депутатов в республике изберут в июне 2019 года.

"В Южной Осетии благодаря признанию Россией ее независимости, заключению союзного договора и размещения там российских войск достигнут достаточный уровень геополитической определенности с точки зрения обеспечения безопасности и Южной Осетии, и России", — говорит старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО Николай Силаев. По его словам, дальше вступает в силу логика "от добра добра не ищут".

"Если задачи, которая ставила Россия, решены, зачем создавать дополнительное напряжение в регионе, которое непременно будет, если Осетия включится в состав России", — задается вопросом Силаев. Он считает, что экономической проблемы присоединения Южной Осетии для России нет, но нет в этой перспективе и особых преимуществ для югоосетин: "Существенно в экономиках России и Южной Осетии ничего бы не поменялось. Республика и так очень сильно интегрирована в Россию". В то же время, Силаев допускает, что "в будущем обстоятельства могут измениться".

"Здесь теперь Россия"

К России хотят присоединиться не только этнические осетины, но и многие грузины, оставшиеся жить в республике, несмотря на давний конфликт между двумя народами.

Больше всего грузин в Южной Осетии живет в Ленингорском районе. Такое название он получил еще во времена СССР, в 1991 году Грузия вернула ему исторический топоним Ахалгори. В 2008-м, когда он отошел к Южной Осетии, название вновь поменяли на советское.

По переписи населения 2015 года грузины составляют более половины жителей района (2337 человек из 4209). Большинство машин в районе с грузинскими номерами. У многих местных есть спецпропуска для проезда в Грузию, куда югоосетин пускают редко. Зато у них нет никакого гражданства — ни России, ни Южной Осетии. Одни не стали получать его сами, другие поздно спохватились, когда в югоосетинских законах появилось требование об обязательном проживании в республике 25 лет подряд для получения паспорта, третьим отказали из-за неправильно оформленных документов.

Как и Цхинвали, Ленингорский район прилегает к территории, подконтрольной Тбилиси, но в войне 2008 года почти не пострадал. Грузия контролировала Ахалгори и артиллерией не обстреливала. Небольшие грузинские отряды прошли через деревни лишь в западной части района, в большинство поселений, как и в райцентр, грузинская армия не заходила.

Выглядит он, тем не менее, еще хуже, чем столица республики, которую бомбили. За десять лет в райцентре Ленингори не появилось асфальтовых дорог, в селах до сих пор нет водопровода — жители пользуются колонками. Грузины в Ленингорском районе живут компактно в деревнях — из-за оторванности поселений друг от друга местные зачастую не говорят ни по-осетински, ни по-русски — в ходу только грузинский.

До войны грузинские села были и в Цхинвальском районе, но в 2008 году их уничтожили осетины. Дома снесли бульдозерами, фундаменты выкопали. Грузины вернулись на родину, получив там коттеджи и по 10 тысяч долларов компенсации, и за десять лет на этих местах так никто и не поселился. "Осетины не хотят здесь жить, здесь проклятое место. Говорят же, что бывший хозяин проклинает", — объясняет цхинвалец Тимур Харебов. Он показывает на три новых дома, которые построил после войны у бывшего грузинского села некий осетин, живущий в США: "Года четыре они стоят пустые, никто не купил".

Компенсацию от Грузии смогли получить далеко не все желающие. "Беженцам давали, а мне не дали. До сих пор мне от Грузии ничего не было", — рассказывает житель Ленингорского села Канчавет, 81-летний грузин Роман. В полностью грузинском селе жилыми остались только 20 домов, молодые люди там не живут.

Сам Роман не смог получить осетинский паспорт, хотя и попросил о нем. Он сделал это несколько лет назад, когда правила получения гражданства ужесточили, и неправильно оформил документы. За пенсией и на лечение он периодически ездит в Тбилиси. Как и многие грузины, оставшиеся в Южной Осетии, Роман очень привязан к своему дому: "Куда я пойду — дома нету в Грузии. [Но уезжать нужно] потому что здесь никого нет уже — старики и старушки".

Большинство Ленингорских грузин предпочитают не замечать, что они живут в частично признанной республике. Роман объясняет: "всей целью его жизни" было жить в России, но сейчас она "слишком многого хочет". "Мне все равно, будет здесь Россия или нет, это не мое дело уже", — устало говорит он о перспективах присоединения к России.

Гайоз раньше жил в грузинском Поти, но переехал в родной Ленингор к пожилой матери. Из документов у него только грузинский спецпропуск. Пенсию он получает тоже в Грузии. Там же живут и дети Гайоза, в Осетию они приехать не могут. "Здесь теперь Россия", — говорит он. Гайоз предпочел бы, чтобы Южная Осетия официально стала российской. "И половина Грузии хочет в Россию", — смеется он.

Другой житель Ленингора, грузин Вано Гидебашвили тоже проголосовал бы за присоединение к России. "Рабочие люди не любят ни войну, ни политику. Но если бы не Россия, здесь ничего бы не было — ни воды, ни канализации", — говорит он, хотя водопровод в Ленингоре только прокладывают, а газ так и не появился. Десять лет назад газ в Ленингорский район проводила Грузия, остались и части газопровода, но закончить работы не успели из-за войны. Тем не менее даже грузины уверены, что без России у них бы блага цивилизации не появились. У Вано Гидебашвили есть и осетинский паспорт, и грузинский спецпропуск. Его жена — осетинка. Своим президентом он считает Путина, но за пенсией и продуктами ездит в Грузию на Мерседесе с грузинскими номерами.

Осетинка Тегиз работает директором грузинской школы в селе Ахмадз у самой границы. Ученика три — по одному в 7, 8 и 9 классе. Муж Тегиз — грузин, преподает в той же школе математику. Учителей семеро. Всего в селе остались 35 человек, почти все пожилые.

"Ничего не изменилось после войны, — рассказывает Тегиз. — Только люди стали уезжать". Она ездит в Грузию несколько раз в месяц к дочери, за продуктами, за одеждой — в Южной Осетии все дороже. Там же живет и ее дочь. Уезжать насовсем Тегиз не захотела: "Где мой дом, там и останусь". Будет ли территория ее дома Грузией, Южной Осетией или Россией — ей не важно. Соседка Тегиз, молодая блондинка, общаться с корреспондентами Би-би-си отказывается. На вопрос, ездит ли она в Грузию, отвечает коротко: нет. На вопрос, чей же стоит джип "мицубиси" с грузинскими номерами, говорит, что ее. Машина доверху загружена упаковками с постельным бельем из Грузии, на каждой ценник.

Работницу Ленингорского ЗАГСа осетинку Майю соседство с грузинами, живущими в Южной Осетии, раздражает: "С нами они особо не хотят дружить. У них больше полномочий и права слова, чем у нас. Они хорошо себя здесь чувствуют".

Грузины, считает Майя, наживаются на Южной Осетии — некоторые жители района закупают продукты и продовольствие в Грузии, а затем перепродают в Осетии. "Они даже российское время называют "ихнее", а не "наше", — жалуется она. Южная Осетия живет по одному часовому времени с Москвой, а не с Тбилиси, где время идет на час вперед.

Одно из немногих мест в Ленингорском районе, где побывали вооруженные силы Грузии десять лет назад — осетинское село Амдзарин, окруженное грузинской границей с трех сторон. "Люди увидели [что армия готовится к наступлению], подворно обходили всех, кричали, чтобы в лес бежали, прятались. Мы почему-то остались до утра", — вспоминает события 7-8 августа 2008 жительница села Тина Хубулова.

Ее семья бросила дом, только когда в село вошли войска: "Они цепочкой шли, солдаты в черной форме. Мы боялись, но убивать они никого не убивали". Заняв село, грузинские военные поселились в домах местных жителей. "Через трое суток пришли российские войска, они [грузины], как услышали, все побросали и убежали", — рассказывает о войне Хубулова. По ее словам, многие солдаты признавались, что не хотят воевать с осетинами.

Впрочем, эхо войны не мешает другим жителям Амдзарина ходить через границу в Грузию, зачастую нелегально. Например, за пенсиями. Это не так сложно — российские военные патрулируют границу раз в несколько часов, а не охраняют ее круглосуточно. "[Осетины] пенсию там получали грузинскую до войны и ходят за ней до сих пор. Они и российскую пенсию получают", — говорит Хубулова.

"Больное войной поколение"

Грузино-осетинский конфликт продолжается с 1989 года. Осетины на вопросы о боях в 2008-м начинают рассказ о 20-ти годах войны с Грузией. Осетинский народ разделен — большинство осетин (450 тысяч человек) живут в России, в Северной Осетии, а в самопровозглашенной Южной Осетии осталось лишь 50 тысяч и несколько тысяч российских военных и пограничников. Почти в каждом крупном поселении на границе с Грузией расположена российская военная база.

Главным успехом Южной Осетии президент Бибилов называет "достижение мира". На уточнение о том, что его помогли достичь российские военные, а не страна самостоятельно, а с этого момента прошло уже десять лет, Бибилов взахлеб рассказывает, как с 1989 года Осетию бомбили грузины, "убивали детей и стариков".

"Мы каждый день вспоминаем войну. Куда ни посмотришь — перед лицом дыры от снарядов, разрушенные дома. Конечно, все напоминает о войне. Помириться [с грузинами], наверное, будет трудно", — говорит сотрудница минобороны Южной Осетии Мая Бестаева.

На многих цхинвальских улицах стоят заброшенные и разрушенные здания, на домах остались следы от снарядов. У входа в местный минюст лежит замурованная в цоколь башня танка. Повсюду в городе стоят обелиски в память о погибших в августе 2008 года жителях и висят плакаты с напоминаниями о войне.

Многие югоосетины до сих пор нелегально хранят дома оружие на случай, если снова придется защищать свою территорию. "У меня не было эйфории от того, что я пойду убивать грузин, я был в ужасе от того, что мне надо было это делать. Но я каждый день готов на это, если нужно будет еще раз", — говорит житель Цхинвали Тимур Гаглоев. "Я за то, чтоб у нас в каждом доме было оружие. У нас за счет этого убийств нет. У нас, у осетин, исторически так — мы любим оружие", — поясняет другой горожанин по имени Батраз.

У людей сохраняется ощущение, что они живут войной, считает осетинский врач, депутат парламента и глава оппозиционной партии "Народная" Александр Плиев. "Поколение, которое должно было сделать экономический скачок — люди 25-35 лет — выросли в войне и ничего абсолютно не умели делать, кроме как стрелять. Это больное войной поколение", — сокрушается он. Люди, которые поднимут экономику, вырастут только спустя еще одно поколение, говорит Плиев.

Без семимильных шагов и волшебной палочки

Десять лет без войны и десятки миллиардов рублей от России не помогли Южной Осетии построить собственную экономику. В Цхинвали многие дома так и не восстановили после 2008 года. Жилищную проблему признает и президент Бибилов "Жилье, замена кровли, по разным вопросам приходят люди на прием, они считают, что решить вопрос может только президент, что жилье должен раздавать он же лично", — говорит Бибилов. Доходило до самовольных захватов отремонтированных домов. "Забегали, оборону выставляли и говорили: "Все! Это теперь мое!" — рассказывает президент.

Жители, по его словам, "хотят, чтобы все было [сделано] в течение короткого времени, как по мановению волшебной палочки". Бибилов при этом соглашается: "Мы не можем сказать, что идем семимильными шагами".

Ветеран войны 2008 года, министр экономики Геннадий Кокоев тоже считает, что "успехи оставляют желать лучшего". "Те средства, которые выделили после 2008 года на восстановление, должны были освоить более эффективно", — ругает он своих предшественников.

"Посмотрите, похожа Южная Осетия на территорию, в которую вложили десятки миллиардов рублей?", — задается риторическим вопросом министр.

Кокоев, впрочем, с гордостью отмечает, что за десять лет выросла доля собственных средств в бюджете республики. Теперь она составляет 13,5%. В 2008-м, сразу после войны, бюджет был на 99% российский.

Собственного крупного бизнеса в республике почти нет. Филиал российской фирмы "Евродон" Вадима Ванеева построил в Осетии колбасный завод, бывший гендиректор "Балтики", осетин Тимур Боллоев, открыл швейную фабрику БТК — отделение своей российской компании. В отсутствии собственного бизнеса у республики министр Кокоев винит прошлых руководителей — "не хватило инициативы".

30-летний предприниматель из Цхинвала Алан уже несколько лет не может заняться собственным производством, о чем давно мечтает, и ругает за это местное руководство. "Торгов публичных нет, строительный бизнес монополизирован государством. Власть не хочет открываться, идти на поддержку бизнесменов". Руководство республики ведет себя так, опасаясь, что появятся сильные предприниматели, которые "вдруг захотят стать президентами, депутатами, менеджерами", считает Алан. "А куда же тогда действующим свою братву девать?" — смеется он.

"Без России мы никто"

Финансовая зависимость от России за минувшие десять лет превратилась и в идеологическую. Тем не менее, у идеи об объединении с Россией есть и свои противники.

"Мы провозгласили независимость, это не предполагает, что мы должны сложить руки и ждать, что когда-то нас присоединят. Мы — суверенная республика и должны что-то делать, чтобы это оправдывать", — говорит 30-летний Тимур Кокоев, бывший сотрудник осетинской таможни. Он опасается, что возможное вхождение в состав России подорвет право осетин на "самоопределение от Грузии". По его словам, присоединение Южной Осетии к России в глазах остального мира только подтвердит, что в 2008 году Москва аннексировала грузинскую территорию.

"Никто нам ничем не обязан, ни Россия, ни Грузия. В первую очередь, мы должны работать, и если мы себя провозгласили независимыми членами международного сообщества, то мы должны на себя принять эту ответственность за свою судьбу", — говорит Тимур Кокоев.

Алле Джиоевой 70 лет, она живет в небольшом доме в центре Цхинвали, работает репетитором по русскому и занимается огородом. Семь лет назад она выиграла президентские выборы в республике. Нынешний глава Южной Осетии Бибилов уступил ей во втором туре. Стать президентом Джиоевой так и не дали. После ее победы в Цхинвали приехал Владислав Сурков, тогда еще работавший зампредом правительства России. Джиоева рассказывает, как положила на стол "куратору" постановление ЦИКа о признании ее президентом республики. Сурков тогда лишь промолчал, вспоминает она. После этого Верховный суд Южной Осетии постановил, что сторонники Джиоевой помешали свободному волеизлиянию граждан и отменил итоги выборов.

"Это глумление над всем народом — вот так растоптать в одночасье его выбор", — говорит Джиоева. Она рассказывает, как один из московских чиновников назвал ее "не соответствующей роли президента" Южной Осетии.

Джиоева — сторонница независимой республики и заявления о скором объединении двух Осетий путем присоединения Южной к России называет "провокационными". Тем не менее, она признает: "Нас уже очень мало, поэтому с точки зрения выживания нации объединение с Северной — это, наверное, единственный результативный шаг".

Так и не ставшая президентом Джиоева считает, что прежним руководителям республики нечем гордиться. "Мы неоднократно слышали из уст российской власти, что в Осетию вбухали кучу денег на восстановление, но восстановления не было. Никто не знает, где эти деньги", — говорит она. Нынешний президент, Бибилов, по ее словам, тоже выиграл выборы благодаря финансовой помощи России.

При таких финансовых вливаниях Южная Осетия могла бы стать "витриной российской политики", считает Джиоева. При этом она убеждена: деньги из Москвы — это одна из главных причин, по которой за десять лет Южная Осетия не смогла ни восстановиться после войны, ни обрести хоть какую-то финансовую и политическую независимость. Денежную помощь от России она называет "развратителем народа".

"Одно дело, когда помогаешь страждущему человеку не упасть в пропасть, другое дело — когда народ отучается трудиться, достигать целей, — говорит Джиоева. — Это ведет не к достижению высот, а к медленной деградации".