ИЗ АРХИВА: Раньше ходить по ягоды можно было только с разрешения властей и по расписанию. Это провоцировало ”массовый психоз”

Семь лет тому назад Maaleht писала о том, как бывшие лесники с ужасом вспоминали те времена, когда собирать ягоды в лесах и на болотах можно было только после официального объявления об открытии ягодного сезона. В свете начавшегося ягодного сезона публикуем этот материал заново.

В Советской Эстонии леса становились доступными горожанам в специально назначенный день августа, и то же самое происходило с болотами во вторые выходные сентября. Только после наступления сакральной даты ягодники могли брать свои кто корзины, кто вёдра и отправляться собирать ”лесной урожай”. К сожалению, со стороны это было похоже как бы на массовый психоз.

”Тогда в лес отправлялись даже те, кто в обычной жизни не пошли бы собирать ягоды, — вспоминает старший научный сотрудник Эстонского университета естественных наук, специалист по лесной ботанике Тайми Пааль. — Если ты не ездил за клюквой-брусникой, то, считай, тебя не было вовсе, ты был не человек”.

Ягодное безумие выражалось и в том, что собирали недозрелые ягоды, поскольку боялись вовсе остаться с пустыми корзинами.

Уже с самого раннего утра благословенного дня машины и автобусы ягодников заполняли лесные дороги. А самые настырные начинали сбор урожая ещё ночью при свете карманных фонариков. Приезжали организованным порядком целыми коллективами. В Нываском лесничестве однажды на дороге длиной 3,5 километра насчитали 80 машин, при этом большинство — автобусы.

”А один дедуля рассказывал, что в день сбора ягод движение в его деревне было такое, что ему, чтобы перейти со своей коровкой дорогу, приходилось стоять на обочине полтора часа”, — усмехается бывший мастер Нываского лесничества Силья Сильвер.

Людские массы затаптывали ягоды

На самом деле тут было не до шуток. В Нываских лесах ягоды созревали позже, чем в южных районах, а дату открытия сезона определяли, вероятно, по среднестатистическим показателям, поэтому орды ягодников просто затаптывали большую часть недозревших ягод.
”Народ просто не брал их во внимание и шёл напролом. Потом-то получалась картина — без слёз не взглянешь, поскольку только через пару недель растения оправлялись и с них можно было собирать ягоды”, — вспоминает Силья Сильвер.

Леса и болота наполнялись возгласами и перекрикиванием ягодников. Если сейчас в леса отправляются послушать тишину и проникнуться его покоем, то в те годы, ягодники старались наоборот, подчеркнуть присутствие в лесу людей.

Для воспрепятствования варварскому методу собрания ягод в Ныва внедриоли свою для того времени очень даже новаторскую систему: для того чтобы попасть в лес, необходимо было зайти в административное здание лесничества, и за небольшую плату получить там руководство, в котором было указано, какие ягоды в это время можно собирать в окрестных лесах.

По обочинам лесных дорог устроили небольшие парковки, которые используются и по сей день.

Нываские леса находились в приграничной зоне, и в них проще было устанавливать специальные правила, нежели в зелёных кладовых центральной Эстонии. Как вспоминает Тайми Пааль, многие старались приурочить свои отпуска именно к началу ягодного сезона.
”Так поступали многие мои коллеги, теперь они уже очень известные люди. А тогда и учёные в советское время жили плохо, и сбором ягод можно было заработать 3-4 зарплаты дополнительно”, — уточняет госпожа Пааль.

Она считает, что интерес людей к сбору ягод обратно пропорционален их социально-экономическому положению. Во время войны, в самые трудные годы советской оккупации, а также, например, летом после реформы 1992 года, лесные дары собирали особенно активно. А в последующие, более благополучные годы, в лесах горбатились только те, кто действительно любил собирать ягоды или те, для кого они были важным источником дохода.

”В последние два года ягодников снова стало заметно больше”, — отмечает госпожа Пааль, намекая на то, что экономический кризис отражается и на лесных полянах. С другой стороны надо помнить и том, что люди стали настороженнее относиться к магазинным овощам и фруктам, которые ”богаты” химикатами.

Комбайн не так уж и плох

По оценке госпожи Сильвер, которая среди прочего изучала в Нываском лесничестве экономику ягодного хозяйства, во время массового психоза собирали треть урожая ягод, вторую треть затаптывали, а последняя треть доставалась птицам.

Поэтому под воздействием защитников природы в итоге отменили день ”выпуска стада на природу”. Ягодники, пребывая в лесу по ”скользящему графику” дают намного меньшую нагрузку на лес.

По данным госпожи Сельвер, рекордный урожай брусники составил 1200 килограммов с гектара, черники — от 400 до 800 килограммов с гектара. А средний урожай клюквы по результатам исследования Хенна Вильбасте составлял 250 килограммов с гектара.

Биологические запасы клюквы, по данным Тайми Пааль, оцениваются примерно в 6000 тонн в год. ”Черники в наших лесах при средней урожайности можно реально собрать до 2150 тонн, брусники — 120 тонн в год”, — пишет она в статье ”Сбор и использование лесных ягод и грибов в Эстонии”.

Используя ”комбайн”, можно собирать до 30 килограммов ягод в день. Если исходить из скупочной цены, то даже в наши дни сбор ягод вполне может быть источником дохода.
Использование комбайнов, которые были запрещены в советское время в силу потенциального вреда, госпожа Пааль не порицает.

”Комбайны”, разработанные в Финляндии и Швеции, не повреждают растений, их можно с божьей помощью использовать вполне себе спокойно, — говорит специалист по лесным ягодам. — Даже при ручном сборе человек волей-неволей выдернет одно или другое растение, а исследования ученых показали, что ”комбайн” не наносит растениям большего вреда”.

Другое дело — клюква, которую собирать с помощью ”комбайна” нельзя: он приподнимает стебельки на воздух, и зимой они повреждаются.