ВИДЕО ”Инсайт”: Помилованный президентом Николаев: будем продолжать жить, наверстывать упущенное
В конце марта президент Керсти Кальюлайд помиловала Анатолия Николаева, который в 1998 году был осужден за первое в истории Эстонии четверное убийство. В деле Николаева много противоречий, а в его виновность не верили ни близкие жертв, ни даже прокурор. Программа “Инсайт” взяла первое и единственное интервью у человека, который провел за решеткой 20 лет.
Историю Анатолия Николаева ”Инсайт” подробно рассказывал в прошлом году. В 1998 году мужчина был осужден за первое в истории Эстонии четверное убийство. Однако, стоило взять в руки дело, возникал вопрос — действительно ли за решеткой оказался настоящий преступник?
Дело Николаева стало объектом широкого внимания в 2012 году после публикации в газете Eesti Ekspress. В статье указывалось, что в виновность Николаева не верят даже близкие жертв. ”Прочитав материалы дела от корки до корки, могу сказать только то, что ничто не говорит о том, что он совершил это преступление. Возможно он это сделал, но в материалах дела это не подтверждается. Вот мой ответ”, — прокомментировал автор публикации Янар Филипов.
В связи с приговором Николаеву было и остается три самых больших вопроса. Во-первых, прокурор, Сергей Травников, отказался от обвинений прямо в зале суда. По словам присяжного адвоката Анти Аасмаа, чьим клиентов является Николаев, сейчас это означало бы автоматическое признание невиновности, но в то время законы были другими.
Во-вторых, написанное самим Анатолием Николаевым чистосердечное признание содержит противоречивые детали. Например, он написал, что выстрелы были произведены из пистолета с глушителем, однако судебная экспертиза этого не подтвердила. Это ставит само признание под сомнение.
В-третьих, ключевой свидетель, ныне покойный Илья Сёмик, в беседе с Янаром Филиповым признал, что давал ложные показания.
Николаев: Керсти Кальюлайд, в отличие от президентов-мужчин, взяла на себя ответственность
Несмотря на все вышеизложенное, Анатолий Николаев был осужден на пожизненное заключение. Но 26 марта этого года случилось то, чего никто не ожидал: президент Керсти Кальюлайд помиловала 64-х летнего мужчину. В своем первом и единственном телевизионном интервью Анатолий сам рассказал, каково это — стать свободным человеком спустя двадцать лет после начала заключения.
Анатолий, давайте начнем с того самого дня, когда вы получили новость о том, что президент удовлетворил вашу просьбу.
Утром ко мне подошел контактер, и вызвал меня к себе в кабинет. И говорит, что хочет сообщить радостную новость. В моем понимании радостная новость состояла только в одном — что я написал президенту.
И когда она сообщила, что, действительно, пришло сопроводительное письмо о вашем помиловании, у меня, конечно, сразу такое состояние было в голове… какие-то мурашки, такое щипание…Я даже не могу объяснить это. Ну я не ожидал этого, конечно.
Когда к вам пришло понимание того, что это — правда?
Когда я вышел из тюрьмы. За ворота. И когда меня встретила Эва Юпрус (опорное лицо заключенных — прим. ред.). Тогда я понял, что я — на свободе.
Уже вечером этого же дня вы увиделись со своей семьей.
С сестрой я встретился практически сразу, через час, наверное. С дочкой, внуком я встретился чуть позже. Они ничего не знали и когда им сообщили, они приехали… Это была знатная встреча.
Что вы отметили для себя, когда, выйдя из одноцветных стен, попали в Эстонию 20 лет спустя?
В первую очередь, когда мы ехали из тюрьмы, я наслаждался воздухом, если честно. Потом деревьями — в окно смотрел. Смотрел далеко-далеко, потому что глазомер в тюрьме очень ограниченный. Я видел солнце, видел небо, видел облака, видел лес, который я очень люблю, видел красиво одетых людей. Видел хорошие дороги, видел новые машины, которые, можно сказать, практически летают. Вот что я видел в первый день.
А когда я попал в цифровые информационные поля — то, извините, я там вообще потерялся. Ноль.
Был ли момент, когда вы почти потеряли надежду на освобождение?
Был, да. Это был, вроде бы, 2004 год. Я писал практически везде, и последнее письмо я написал в КаПо. Мне пришел негативный ответ, что у вас есть судебное решение и…ну, не беспокой ты нас больше. У меня надежды рухнули вообще. Как так? Ну хотя бы прислушались бы, что ли?
А потом я начал по новой. Ну, дней через 10 или 15, может, через месяц — я точно не помню. Но я продолжил борьбу.
Вы 20 лет писали письма. Не только президенту. Что давало вам силы?
Первое время — родные, особенно Алексей (сын Анатолия Николаева — прим. ред.). Алексей мне давал очень много сил. Я ему обещал, что я встречусь с ним, что мы с ним сделаем очень много дел и…не дождался он меня.
А потом внук давал силы. Бороться, чтобы увидеться. Родные помогали мне очень.
Будучи в тюрьме, Анатолий не смог попасть на похороны своих родителей. Единственный раз, когда он под конвоем покинул тюремные стены — похороны сына Алексея. Анатолий Николаев называет этот день самым тяжелым в своей жизни. После смерти Алексея он начал вести дневник.
Анатолий: Для меня это закрытая тема. Я ее очень плохо переношу. Я его очень любил, этого мальчишку. Я и письма ему писал, и чего только не делал. Но получилось так. Ушел он от меня. Не по своей воле, конечно, но так случилось.
Я так хотел выйти и вытащить его оттуда, куда он попал. Но нет, я не успел. Хотя оттуда трудно спасаться, все-равно какая-то возможность была. Он меня так ждал.
В тот день, когда он умер, я занимался там рукоделием: делал книжечки, блокнотики с кожаным переплетом. Я как раз сделал блокнот толстый, когда он умер. И это побудило меня писать в этот блокнот.
Вы писали письмо президенту в третий раз. До этого вы дважды получали отказ. Когда мы с вами последний раз общались по телефону, вы говорили, что не хотите писать в третий раз. Что изменило ваше решение?
Если честно — то, что стал другой президент. Я очень много наблюдал за новым президентом по телевизору. За ее словами, за ее эмоциями и тем, как она ведет себя. И я понял, что она — живет в Эстонии. Не где-то там, в Америке, а в Эстонии. Во всяком случае, она ездит по Эстонии, живет с народом вместе. Как и должно быть.
Президентская канцелярия обычно не объясняет своих решений. Как вы думаете, почему именно в этот раз получилось?
Ответа нет. Приняла. Женщина приняла. Она взяла ответственность на себя. Большую ответственность. Я благодарен ей. И я могу ей обещать, что я выполню то, что я там написал. Я очень благодарен. Правда.
Она, в отличие от президентов-мужчин, взяла такую ответственность на себя. Женщина. Вот, что я могу сказать. А что там происходило — я понятия не имею.
После амнистии свой комментарий на страницах издания Postimees опубликовал экс-полицейский Александр Жегулов, причастный к следствию по делу Николаева. По словам Жегулова, он до сих пор не сомневается в вине Николаева, а ни о каком обмане, а тем более, выбивании показаний, не было и речи.
Анатолий: Злости никакой не было. Зачем врать на всю страну? Если ты забылся — не выступай ты тогда, и все. Я-то вот как раз помню все. Я 20 лет держал в себе все это.
Я хочу забыть, а мне не дается, не забывается. Устал от этого. Эта каша все время варилась в моей башке. Это очень трудно. Я понимаю человека, который совершил преступление. Он как-то переживает, он может кричать ”простите”, ”извините”. Ну не правильно он сделал, ошибся. Я не знаю как объяснить [чувство], когда ты вообще ничего не сделал, сказал им правду, и они сказали что нет.
Вы всегда хотели, чтобы вас оправдали. Но когда президент выдает помилование, это не оправдывает человека. В глазах закона вы остаетесь человеком, которого приговорили к заключению. Какие у вас эмоции по этому поводу?
Не хочется мне на этот вопрос отвечать. Честно. Я хочу, но я один и не могу.
Что вы бы хотели делать дальше?
Возможностей много, предложений много. Уже и работу мне предлагали. Я сделал все документы, и в ближайшее время буду думать. Я сейчас не могу с точностью на сто процентов сказать, что я буду делать. Но то, что я внуком буду заниматься — это сто процентов.
Вы упомянули, что не смогли долго сидеть без дела и практически сразу начали работать. И вы начали..
Ремонт. Купили внуку стеночку, собрали с ним стеночку. Теперь у него очень хорошо и красиво. Светло и приятно. И сидит он уроки делает. За красивым, новым столом. Радость неописуемая.
Так что… будем продолжать жить, наверстывать упущенное.
