Год ”мягкой силы”. Кто будет в итоге интегрировать Донбасс?
В Европе конфликт в Донбассе уже пару лет как принято относить к категории ”замороженных”. На днях о том, что ”ситуация приобретает характер замороженного конфликта” сказал и Владимир Путин. Президенту России в этом вопросе можно верить, как эксперту — Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия — большинство замороженных еще с 90-х годов конфликтов нашего континента находятся на периферии именно его страны.
При этом экспертам, журналистам и просто информированным людям, живущим в Донецкой и Луганской областях, слова про ”замороженный конфликт” слушать неприятно. Ведь в Донбассе за прошлый год прошли тектонические сдвиги, основательно меняющие среднесрочные прогнозы и подходы к возможному мирному урегулированию конфликта, заставляющие говорить о том, что, судя по всему, интегрировать Донбасс в 2017 году уже начала Россия.
Политический итог 2017-го
Как известно, Россия и остальной мир разошлись в понимании последовательности шагов на пути к мирном урегулированию согласно Минских соглашений. Россия настаивает на широкой амнистии как военных, так и гражданских сторонников ЛДНР, закреплении особого статуса территорий в Конституции Украины и проведении местных выборов в ДНР и ЛНР, и только потом может быть передан полный контроль над внешней границей Украине. При этом вооруженные формирования ЛДНР превращались бы в народную милицию, структуру которой должны определять местные власти, а они, в свою очередь, кроме культурной и экономической автономии получали бы еще и свою прокуратуру и суды.
Украина же настаивает на решении вопросов безопасности вначале и только потом амнистии и проведении выборов ”по стандартам ОБСЕ” — то есть с контролем за выборами украинской ЦИК, допуске к ним всех легальных украинских политических партий и СМИ, и обеспечении участия в них 1,5 миллиона вынужденных переселенцев. Контроль над территорией и границей могут осуществлять и миротворцы ООН, а управлять регионом в переходный период может международная администрация. Причем, ”международная” — это обязательно ”без россиян и их сателлитов”.
В Украине общим местом стало считать, что любой демонтаж силовой составляющей автоматически приведет к краху политической системы самопровозглашенных республик, а любые свободные конкурентные выборы в регионе приведут к победе условной ”партии мира”, выстроенной вернувшейся в регион бывшей элитой Донбасса. И эту будущую ”партию мира” в Киеве готовы считать условно украинской.
Судя по всему, к таким же выводам пришли и в Москве, и отсюда отсутствие какого-либо прогресса в переговорах Суркова и Волкера по миротворцам. Как известно, Москва согласна на размещение миротворцев исключительно вдоль линии соприкосновения бойцов ЛДНР и подразделений ВСУ, а Украина и США — на внешней границе с Россией и по всей территории самопровозглашенных республик.
О том, что фронт ”надо забетонировать” и вернуться к каким-либо мирным переговорам когда уйдет ненависть лет через 20 как Приднестровье и Молдова” еще в мае начал говорить в Донецке бывший командир бригады ”Восток” и глава Совета безопасности ДНР Александр Ходаковский, давший по этому поводу обстоятельное интервью ”МК”.
В Москве же всегда существует несколько сценариев развития ситуации, но по итогам 2017 года можно твердо констатировать, что победил сценарий заморозки конфликта и интеграции Донбасса с Россией как части территории, от которой нельзя отказаться по внутриполитическим причинам в первую очередь.
”Ситуация проста, — пояснял в декабре 2017 в Москве корреспонденту ”Спектра” источник, близкий к администрации президента России. — Мы разорвали в Крыму и Донбассе все технологические цепочки с Украиной, строится Керченский мост и дороги на Донбассе, местная промышленность Донбасса медленно умирает. Еще через пару лет Украине нечего будет требовать возвращать!”.
”Что получит Россия, если уйдет из Донбасса, — пояснял тот же источник. — Экономию нескольких миллиардов долларов? Это несущественно для нас. А что получит Украина? Украина без Крыма пойдет в НАТО! Это неприемлемый компромисс!”
Пока в Украине тяжело обсуждают варианты реинтеграции и границы компромиссов при амнистии для воевавших за ЛДНР и массово готовит специалистов по конфликтологии и медиации ”для работы в освобожденных городах”, самопровозглашенные республики за последний год занимались процессами разрыва всех возможных связей с Украиной и фактической интеграцией в российское экономическое пространство.
Человеческий фактор
Ровно год назад, в январе 2017 года Кабинет Министров Украины принял распоряжение за номером 8-р, больше известное как ”План действий по применению ”мягкой силы””. Идеологом прорывного для своего времени документа было украинское Министерство по делам оккупированных территорий и перемещенных лиц (МинТОТ).
Если кратко, то план предусматривал максимальную либерализацию пропускного режима на блокпостах на линии соприкосновения, чтобы через линию фронта ездило как можно больше людей. Одновременно при этом план предусматривает сохранение товарной блокады и запрета торговли с ”террористическими организациями ДНР и ЛНР”. В соответствии с этим распоряжением были увеличены нормы провоза продуктов и товаров первой необходимости через линию соприкосновения до 75 кг на одного человека — это максимум, который можно перетащить на себе через линию фронта.
Отдельно предполагалось всемерное развитие человеческих контактов между людьми на неконтролируемых и контролируемых Киевом территориях. Последний пункт исключал любые контакты с властями непризнанных республик, но поощрял работу по линии оставшихся религиозных, профсоюзных, общественных, спортивных организаций, еще сохраняющих условную украинскую юрисдикцию. Широкий перечень мероприятий был направлен на старшеклассников и абитуриентов — для детей с неподконтрольных территорий выстраивалась упрощенная схема поступления в украинские вузы и система онлайн-подготовки по основным предметам с возможностью сдачи итогового независимого тестирования в школах городов Донецкой и Луганской области, находящихся на контролируемой Украиной территории. (Отчет о ходе выполнения гуманитарной части плана в 2017 году есть в распоряжении ”Спектра”).
На начало 2017 года в ЛДНР насчитывалось около 150 тыс. человек, получавших заработную плату в гривне и более миллиона пенсионеров, большинство из которых тоже продолжали получать свои пенсии в гривне. Вадим Черныш, министр МинТОТ, предлагал зачесть всех этих людей, вместе с челноками, ”которые ездят за свининой для себя и своих ближайших друзей в украинскую Волноваху и меняют для этого гривну” в ”провайдеры украинского влияния на неподконтрольных территориях”.
Цели плана МинТОТ лаконично изложил сам министр: ”Мы должны прилагать все силы для сохранения контактов с людьми на неподконтрольных территориях и их преумножения. Так случилось, что мы разделены сейчас, но как только мы туда вернемся, они (жители неподконтрольных территорий — прим. ”Спектра”) должны органично влиться в украинское общество!”
При этом больше всего противодействия План встретил в Киеве. С одной стороны, украинское же министерство социальной политики повело непримиримую борьбу с ”пенсионным туризмом” и сразу отключило от пенсий около 400 тыс. человек (по данным комиссариата ООН по делам беженцев различные проблемы с выплатами пенсий в 2017 году испытывали 660 тысяч пенсионеров с неподконтрольных территорий).
Дело в том, что пенсионер из Донецка или Луганска может получать свою пенсию только если зарегистрируется ”переселенцем” на подконтрольной Украине территории. Хрестоматийной стала история с Пенсионным фондом небольшого шахтерского городка Доброполье — около 6 тыс. пенсионеров указали как свой ”домашний адрес” улицу и дом здания фонда. Всем им отключили выплату пенсий. Остальным отключают, если при проверке пенсионер не оказывается проживающим по указанному при регистрации адресу. Кроме того, введенные нормы министерства социальной политики Украины предполагают, что пенсионер не должен находиться на неподконтрольной территории больше 60 дней. И теперь пенсионеры вынуждены массово перемещаться через блокпосты раз в 50 дней, чтобы попасть в электронные базы данных пограничников.
Подготовка такого постановления правительства процесс публичный, и обсуждение его началось еще с августа 2016 года. В Донецке и Луганске к этим процессам отнеслись очень серьезно и сразу начали готовить меры противодействия. Начиная с ноября позапрошлого года, в Донецке были запущены программы приграничных связей с российскими регионами, которым был дан абсолютный приоритет в местных СМИ: им было предписано освещать любое событие с участием россиян, какого бы масштаба оно ни было.
Кроме того, украинский ”План действий” сочли попыткой подрыва основ лояльности населения властям самопровозглашенных республик и для противодействия ему разработали целую специальную программу. 17 февраля 2017 последовало синхронное заявление глав самопровозглашенных республик в Донецке и Луганске о запуске ”Гуманитарной программы по воссоединению народа Донбасса”.
Близкие к руководству непризнанной республики источники в Донецке не скрывали, что ”Гуманитарная программа” практически зеркальная копия постановления украинского правительства. В Донецке заработала, к примеру, реальная программа медицинской помощи для людей с подконтрольной Киеву территории Донецкой области: все университетские клиники и областные больницы остались в Донецке и по семи основным медицинским направлениям людям ”с той стороны” была обеспечена квалифицированная бесплатная медицинская помощь в столице ДНР. С 2018 года медицинская гумпрограмма была еще расширена за счет двух новых направлений — ”Имплантации интраокулярных линз” и ”Оперативного лечения дегенеративных заболеваний и травм позвоночника”.
На подконтрольной Украине территории до сих пор альтернативы областным больницам Донецка не создано, начали правда создавать такой медицинский центр в Мариуполе с января 2017 года, но пока процесс застыл на этапе ремонта зданий бывшей 2-й городской больницы.
Производственные связи
Кроме того, министерство собиралось максимально помогать выживанию и работе крупного частного и государственного бизнеса на неконтролируемых территориях. Да, в самопровозглашенных ЛДНР на тот момент свободно работали государственные украинские компании: ”Укрэнерго”, ”Вода Донбасса” и структуры Донецкой железной дороги, в которых были задействованы десятки тысяч человек.
На начало 2017 года ДНР и ЛНР представляли собой военно-гражданские образования, которые силой оружия контролировали территорию, но тогда не имели еще решающего влияния на функционирование крупного бизнеса и жизненно необходимых потоков электроэнергии и пресной воды.
Все крупные промышленные предприятия региона работали в украинской юрисдикции и платили все налоги, включая введенный в 2014 году военный сбор, в украинский бюджет. Зарплату своим работникам крупнейшие шахты и заводы региона платили в гривне на карты, эмитированные украинскими банками.
Мало того, все крупнейшие заводы, предприятия и организации, включая даже и футбольные клубы, перерегистрировались в города на подконтрольной территории и отчисления с зарплат рабочих Енакиевского металлургического завода, к примеру, шли в местный бюджет Мариуполя.
Футбольные клубы отдельная песня — ФК ”Шахтер” (Донецк) всем своим бразильским звездам платит ”белые” зарплаты, и отчисления в местный бюджет с этих выплат выливались в серьезные деньги. В Донецке ”Шахтер” был вторым плательщиком налогов в местный бюджет после Донецкого металлургического завода. Ожидается, что в 2018 году клуб заплатит 250 млн гривен (около 9 млн евро) налогов уже в городской бюджет Мариуполя, куда клуб ”юридически” переехал из Киева в этом году.
Для сторонников ДНР в Донецке и России рассказы о реальной ежедневной экономической жизни самопровозглашенных республик звучали откровенно бредово, а цифры, которые озвучивали украинские военно-гражданские администрации (55% налогов Донецкой области собирались с неподконтрольных территорий, а в Луганской области 86% таможенных сборов обеспечивал один Алчевский металлургический комбинат располагавшийся на территории контролируемой ЛНР) вызывали откровенное раздражение.
С другой стороны, в украинском политикуме нашлись силы, выступающие за жесткую экономическую блокаду оккупированных территорий и разрыв всех отношений с Россией. Эти силы были тем громче, чем дальше их базовые районы находились от очага конфликта. Самой непримиримой в Верховной Раде традиционно выступает фракция партии ”Самопомощь” с лидером в лице мэра Львова Андрея Садового.
Депутаты этой партии возглавили гражданскую блокаду Донбасса, стартовавшую в феврале и потребовавшую прекратить ”торговлю на крови”. Железнодорожных перегонов было пять, ветеранов АТО под флагами блокады никогда не было больше сотни, блокировать таким малым количеством ветеранов в итоге они смогли два переезда — в районе города Счастье в Луганской области и под Бахмутом в Донецкой — и одну малозначимую автомобильную дорогу в селе Бугас под Волновахой, но результат они получили оглушительный. Все промышленные предприятия под юрисдикцией Украины с марта перешли под контроль самопровозглашенных республик.
Ровно через год ситуация в Донбассе изменилась кардинально. Украина больше не имеет крупной промышленности на неконтролируемой территории, на все крупнейшие предприятия металлургии, машиностроения и угольной промышленности зашла и работает ”внешняя государственная администрация ДНР”.
Процесс отъема предприятий продолжается и теперь, например, самый дорогой и модернизированный украинский металлургический актив — металлургический комбинат, коксохимический завод и ЧАО ”Экоэнергия” в Алчевске — ”ушел” от собственников только в декабре 2017 года. Корпорация ”Индустриальный союз Донбасса” сообщила о фактической потере контроля над своими предприятиями только 18 декабря уже прошлого года.
В результате полноценно возобновить производство ни на одном крупном активе ни в ДНР ни в ЛНР так пока и не смогли. И дело не только в том, что крупнейшие металлургические комплексы в принципе не могут работать на экспорт вне легального правового поля. Рентабельность и прибыльность металлургического комплекса единого Донбасса держалась на выстроенной цепочке ”уголь-кокс-металл” внутри вертикально интегрированных холдингов и на близком расположении угольных, железнорудных и металлургических активов друг от друга, а также и от торгового порта в Мариуполе. ”Короткое плечо” поставок продукции и сырья (самая ”дальняя” руда ехала 220 км от Криворожского месторождения в Днепропетровской области) вместе со специальными железнодорожными тарифами делали цены на продукцию Донбасса конкурентоспособными на внешних рынках.
Эту истину знали все заинтересованные лица по обе стороны линии фронта. Сейчас, когда железорудные окатыши идут на металлургические предприятия Донбасса из Карелии как ”гуманитарная помощь”, а все поставки металлургической продукции на экспорт и украинским смежникам прекращены, заводы медленно умирают.
По поводу того же Алчевского металлургического комбината хорошо информированный Александр Ходаковский сказал в предновогоднем интервью ”Московскому комсомольцу”, что запуск предприятия в полную мощность невозможен из-за нехватки электроэнергии.
Ситуацию с экономикой ДНР и ЛНР Ходаковский признал ”плохой” и сообщил, что по его данным ”90 процентов покрытия донецкого бюджета осуществляется за счет российских внебюджетных источников”.
Коммуникации и связь
Донбасс — крайне связанный коммуникациями и технологическими цепочками регион. Металлургия не может выживать без источника воды, и пресную воду через весь регион по каналу Северский Донец-Донбасс поставляет компания ”Вода Донбасса”. Канал сначала снабжает водой север Донецкой области, потом контролируемые ДНР города центра и после них снова украинские Мариуполь, Покровск, Волноваху.
Крупные ТЭС тоже разлеглись в Донецкой области поровну по обе стороны линии фронта со счетом 3:2 в пользу подконтрольной части. В Луганской области крупнейшая ТЭС практически в пригороде Луганска, городке Счастье, находится под контролем ВСУ, но уголь получала из территории ЛНР, а электроэнергией обеспечивала больше потребителей на неподконтрольной территории. Диспетчеризация всех потоков электроэнергии осуществлялась при этом из Киева.
Россия через структуры-посредники обеспечивала ЛДНР только природным газом, включая прокачанные объемы в баланс Украины, которая, разумеется, их не признавала.
Для того чтобы технологические цепочки между предприятиями на подконтрольной и неподконтрольной территориях работали так же ритмично, как и до войны, должна была работать железная дорога. Через линию фронта существовало пять согласованных железнодорожных перегонов, по которым шли потоки грузов, утвержденные в созданном специальном центре СБУ (заметьте, не МГБ ДНР).
”Все эти предприятия имеют возможность исключительно на железнодорожном транспорте завозить туда сырье и комплектующие, — так год назад о порядке передвижении грузов по железной дороге через линию соприкосновения рассказывал министр МинТОТ Вадим Черныш. — Под контролем силовых органов, разумеется — созданы специальные группы при Антитеррористическом центре из представителей военных, фискалов, сотрудников СБУ. Есть такой 415-й приказ СБУ, который регулирует передвижение и людей, и грузов через линию соприкосновения. Каждая поставка туда сырья или комплектующих рассматривается отдельно”.
Ополченцы ДНР из бывшей бригады ”Восток” рассказывали корреспонденту ”Спектра”, как на перегоне Ясиноватая-Скотоватая по гудку тепловоза (из-за обрывов контактных линий через фронт составы с углем и металлом таскали дизельные машины) перед проходом поезда прекращались все перестрелки.
Теперь железнодорожное сообщение между контролируемыми Украиной территориями и самопровозглашенными республиками отсутствует. Еще летом прерван переток электроэнергии с ДНР, а ЛНР полностью перешла на потребление российской электроэнергии. Кроме того, к Луганску, по данным источников ”Спектра” в ЛНР начали строить со стороны России отдельный водовод для поставок пресной воды.
За год за счет ”внешнего финансирования” построены отличные дороги к российской границе из Донецка на пограничный пункт Успенка, дороги в районе Дебальцево, Иловайска и Углегорска, идет ремонт дороги из Донецка на пограничный переход в Новоазовске. В Москве обсуждаются проекты запуска пассажирского железнодорожного сообщения между Донецком и новым аэропортом Ростова-на-Дону к 2020 году.
Отдельная и самая горячая история — сотовая связь. 2017 год начался с захвата министерством связи ДНР контроля над технической инфраструктурой украинского мобильного оператора ”Lifecell”, в марте ”внешняя государственная администрация” вошла в офис донецкого ”Укртелекома”. Итогом этих операций стало прекращение проводной связи донецких абонентов ”Укртелекома” с остальной Украиной и миром и отключение их от интернета, разумеется, прекратил работу на неподконтрольных территориях и оператор ”Lifecell”.
А через год, 11 января 2018 года, прекратил работу в Донецке и Луганске последний украинский мобильный оператор ”Водафон”. Связь с родственниками в Украине потеряли все жители ДНР и ЛНР. В Донецке выстроились очереди за карточками местного оператора ”Феникс”, который работает на захваченном оборудовании украинских операторов и за исключением России с внешним миром связь не обеспечивает.
Заместитель министра по делам оккупированных территорий Георгий Тука обвинил власти самопровозглашенной ДНР в рейдерском захвате части оборудования ”Водафона”. Александр Захарченко обвинил Киев в прекращении работы оператора и пригрозил ”ввести внешнее управление на эту сеть”.
Сама сеть крайне дипломатично просит допустить ремонтные бригады к месту аварии в серой зоне все заинтересованные стороны. На 16 января связи еще не было.
Катастрофу с мобильной связью в самопровозглашенных республиках невозможно переоценить. Миллионы людей лишились связи с родственниками по обе стороны линии соприкосновения. Ситуация с ”Водафоном” продемонстрировала, как истончилась цепочка связей между Украиной и ее неконтролируемыми территориями и как легко она рвется.
Что осталось общего теперь
Что осталось у контролируемых Киевом и неподконтрольных ему территорий Донбасса общего на начало 2018 года? Линия соприкосновения, четыре крупных автомобильных перехода через нее и один пешеходный; действующий канал Северский Донец-Донбасс; Донецкая фильтровальная станция на нейтральной территории между позициями сторон, очищающая воду как для украинской Авдеевки, так и для подконтрольной ДНР Ясиноватой и северных районов Донецка и …люди.
В 2017 году, по данным МинТОТ, в зоне АТО был поставлен новый рекорд: за год линию соприкосновения пересекли более 11,331 миллиона раз, причем цифры с начала года росли от месяца к месяцу, и рекордным стал август, в котором КПВВ в обе стороны пересекли 1 млн 118 тысяч раз. По оценке ООН, на территориях самопровозглашенных республик проживает 2,8 млн человек, по оценке украинского МинТОТ, 3,2 млн, статистические управления ДНР и ЛНР за последний год подняли оценку численности своего населения с 3,5 до 3,7 млн человек.
Миллионные ежемесячные обороты людей через украинские КПВВ в ЛДНР воспринимают как наиболее реальную угрозу социально-политической стабильности внутри самопровозглашенных республик, и этот канал с Украиной они вероятнее всего будут стараться ограничить всеми доступными способами. О чем свидетельствует и крайне жесткий указ Александра Захарченко от 15 января, который ”временно” запретил всем государственным служащим самопровозглашенной ДНР выезжать ”на подконтрольную Киеву территорию из-за угрозы их вербовки со стороны украинских спецслужб”.
В самопровозглашенных республиках бюджетники — вторая по массовости категория населения после пенсионеров, работа в этих местах чаще всего есть как раз в госслужбе, и сейчас врачи, медицинские сестры, учителя, социальные работники и коммунальщики оказались перед реальностью запрета поездок к детям, родственникам, за документами, справками, пенсиями, социальными выплатами и прочими целями. Теперь бюджетников обещают не пропускать через блокпосты ДНР. Это однозначно снизит поток людей через линию соприкосновения и значительно затруднит реализацию планов украинского МинТОТ по применению ”мягкой силы” посредством человеческих контактов в обеих частях разделенного Донбасса.
