Почему президентом России не может быть женщина?

8 марта считается «международным женским днем», хотя он отмечается преимущественно лишь в странах постсоветского пространства. Многие и в Эстонии по привычке его празднуют, хотя он давно уже не является официальным. Его заменил День матери, отмечаемый во многих странах во второе воскресенье мая.

Однако в России 8 марта продолжает оставаться государственным праздником и широко отмечается. Хотя он давно уже не имеет идеологического смысла борьбы за социальные права женщин, который ассоциировался с этой датой в начале ХХ века. Сегодня это сугубо гендерный праздник, когда мужчины дарят женщинам первые весенние цветы.

На первый взгляд, в органах власти России женщины занимают довольно высокое место. Например, спикером Совета федерации (верхней палаты российского парламента) является Валентина Матвиенко, а Центральный банк России возглавляет Эльвира Набиуллина.

Но если прислушаться к заявлениям российских женщин-политиков, можно заметить, что многие из них занимают очень консервативную позицию, отвергающую европейские ценности свободы и равноправия.

Например, вице-спикер Государственной думы Ирина Яровая получила известность как автор целого ряда репрессивных законов — об ужесточении правил проведения митингов, о защите ”исторической памяти”, что фактически сделало советскую версию истории единственно допустимой в России, об ”иностранных агентах”, которыми теперь должны называться все некоммерческие организации, сотрудничающие с зарубежными партнерами.

Но наибольший резонанс вызвал ее закон 2016 года, который обязал интернет-провайдеров и операторов мобильной связи хранить все передаваемые пользователями данные в течение 3 лет и сообщать о них в ФСБ, под предлогом ”борьбы с экстремизмом и терроризмом”.

Другая известная российская законодательница, депутат Госдумы и впоследствии член Совета федерации Елена Мизулина ”прославилась” не менее скандальными законами — например, о запрете усыновления российских детей-сирот гражданами США, о борьбе с абортами, ”гей-пропагандой” и т.д.

Громкие заявления этих двух персон создают впечатление, будто российские женщины-политики традиционно придерживаются архаично-репрессивных взглядов и склонны противопоставлять свою страну Европе. Однако это заблуждение. Самая известная российская императрица Екатерина II, правившая с 1762 по 1796 год, напротив, отличалась весьма прогрессивными взглядами по меркам своего времени и стремилась к европеизации России.

Но это, конечно, совсем другая эпоха. Хотя в постсоветской России 1990-х годов также начинал складываться тип независимой и волевой business-woman (его ярким представителем была Ирина Хакамада), но впоследствии он не получил массового продолжения. С 2000-х годов, при Путине, сложился совершенно обратный тренд — у женщин (за исключением узкого слоя шоу-бизнеса) стало модным ”особо не выделяться”. И кстати — семейное положение самого российского президента фактически засекречено, что невозможно представить в европейских странах, где публичные политики не делают из этого тайны.

Можно проследить определенную взаимосвязь — чем более ”патриотической” становилась российская пропаганда, тем более закрытым и консервативным делался образ российской женщины, какой ее хочет видеть государство. И сегодня этот идеальный образ уже практически полностью соответствует слогану ”Kinder, Küche, Kirche” (дети, кухня, церковь), принятому в нацистской Германии, несмотря на то, что официальная Россия любит громко заявлять о своем ”антифашизме”.

Среднестатистическая российская женщина, как правило, зарабатывает меньше мужчины, чаще всего никогда не бывала за границей (загранпаспорта имеют только 28% россиян), не считает положение дел в стране идеальным, но при этом стабильно голосует за действующую власть. В чем здесь загадка?

Российская пропаганда эпохи ”гибридной войны”, игнорируя факты, расчетливо давит на эмоции ее потребителей. А поскольку эмоциональная сфера у женщин развита сильнее, чем у мужчин, они оказываются главными жертвами этой пропаганды. Информационные фейки вроде ”распятого мальчика в Донецке” или ”морального кризиса в Европе” вызывают у российских женщин острую реакцию, которая оборачивается безусловным доверием к собственному государству. Философ Николай Бердяев заметил этот феномен более 100 лет назад, назвав его ”вечно бабьим в русской душе”. ”Женское” смирение народа словно бы дополняет и оправдывает ”мужскую”, имперскую политику властей.

Конечно, далеко не все российские женщины соответствуют этому стереотипу и поддаются государственной пропаганде. Но поэтому для государства они становятся опасны. Можно вспомнить громкие убийства самых смелых и свободных женщин в российской политике и журналистике — Галины Старовойтовой, Анны Политковской… В 2014 году безвременно умерла Валерия Новодворская — известный диссидент и самый яркий критик путинского режима.

Сегодня таких личностей в российской оппозиции нет. Во многом поэтому — победу женщины на президентских выборах следующего года совершенно невозможно представить. И в этом смысле России еще очень далеко до Эстонии.