Отрывок из книги Эри Класа "Дирижер лицом к залу". О воспоминаниях времен молодости

Ушедший от нас маэстро Эри Клас любил жизнь и был веселым человеком. В 2006 году на русском языке увидела свет его книга, в которой он вспоминал, среди прочего, курьезные случаи, происходившие с ним и с коллегами по сцене.

Публикуем отрывок из его книги, повестующий об "озорных поворотах" гастролей.

Эри Клас. ”Дирижер лицом к залу”. Изд. ”Композитор”, Москва, 2006.
Перевод Ильи Сунделевича.

Одни из самых забавных воспоминаний времен моей молодости, безусловно, относятся к участию в Декадах эстонской культуры. Одна из первых подобных Декад состоялась в начале 60-х годов в Молдавии. На гастроли отправились лучшие коллективы и исполнители. Пригласили и нас — мужской квартет в составе Арведа Хауга, Уно Лоопа, Калью Терасмаа и меня.

К тому времени мы были уже, можно сказать, любимцами публики. Мы пели эстонские эстрадные песни, исполняли, по мере возможностей, и мировые хиты. Меня вначале пригласили в квартет на подмену, потом ушел еще один участник старого состава, так появился наш постоянный ансамбль. Впервые мы стали работать вместе на озвучивании эстонского художественного фильма "Озорные повороты". Записывалось квадрофоническое звучание. Озвучивание на русском языке проходило в Москве. Нас поселили вчетвером в один маленький номер гостиницы "Спорт" в Лужниках, и там мы начали наши первые репетиции.

Но вернемся в Молдавию.

Для знакомства с местным молдавским колоритом нас отвезли на виноградники. Многие из нас никогда в жизни не видели, как растет виноград. Понятное дело, мы бросились на "сбор урожая". Погода стояла жаркая, виноград был сладкий, и всем захотелось пить. Народ стал накачиваться водой, кто сколько может. Результат не заставил себя ждать.

На открытии Декады должен был выступить ансамбль "Лайне". Это был популярный тогда во всем Советском Союзе женский вокальный октет. На сцене появились только четыре девочки из восьми. Остальные просто не выходили из туалета.

Следующим на сцену вышел аккордеонист Венда Тамманн. Шел он по сцене, что называется, "в пятой позиции", чтобы ничего не оборонить по дороге.

Потом выступал наш трубач-виртуоз Аби Зейдер со своим ударным номером "Золотая труба". Вместо последней ноты зрители услышали совершенно иной, не самый музыкальный звук. Он уполз за кулисы и, сославшись на сердце, потребовал "скорую помощь". Экстренная помощь ему понадобилась, хотя и не медицинская. Ему помогли отмыться и отправили в гостиничный номер передохнуть.

Так начались Дни эстонской культуры в Молдавии.

Это мало чем отличалось от всего остального, что в дальнейшем стало рутиной в проведении образцово-показательных выступлений, символизировавших нерушимую дружбу братских советских народов.

Когда нас привезли на аналогичный концерт в Ульяновске, площадку перед местным Дворцом культуры только заливали асфальтом. К началу концерта не только что асфальт еще не застыл, ремонт Дворца культуры не был закончен. Начинается торжественная часть, а в это время наш техник привязывает к тросу здоровенный герб Советского Союза, который в перерыве надо поднять на задник. За сценой, путаясь в неубранных проводах, бродило довольно много народа. Но вот кто-то неосмотрительно нажал на некую, на первый взгляд вполне невинную кнопочку. И в эту минуту наш техник стал медленно подниматься ввысь, под самый потолок сцены. Президиум, задрав головы, с ужасом взирал на раскачивающегося у них над головой бедолагу. И тогда на них стал опускаться герб. С громким стуком он упал на пол прямо за спиной у президиума. Все, и зал, и президиум, продолжали с ужасом взирать на потолок, ожидая, что оттуда еще что-нибудь свалится. К началу концерта герб водрузили на его законное место, а наш техник благополучно приземлился целый и невредимый.

В оркестровой яме сидел наш камерный оркестр. Первым на сцену вышел Георг Отс. Зал замолк. По непонятным причинам освещение оркестровой ямы оказалось соединенным с общим освещением в зале. Естественно, когда, осветитель снял в зале свет, то он немедленно погас и у оркестрантов.

В яме за моей спиной сидел наш тогдашний министр иностранных дел Арнольд Грен. Он стал подталкивать меня в спину, мол, давай-давай, начинай. Помочь было не в моих силах. Оркестр не видел в темноте нот. Тогда наш флейтист Самуэль Саулус зажег газету, и при свете такого самодельного факела мы начали играть. Тут в яме появился невысокий мужичок в рабочей спецовке и на чистом русском языке заявил: "Вы чё, вашу мать, трамтарарам, я же вам говорил, что проверять надо…"

Не менее впечатляюще прошло и открытие Дней эстонской культуры в Грузии.

Как обычно, я прилетел туда самым первым, чтобы провести пару репетиций с оркестром. У нас в программе был фрагмент из балета Эугена Каппа "Калевипоэг". Это такая спокойная мелодическая вещь. Вдруг посереди этой благообразной мелодии раздаются пушечные удары большого барабана.

- Что за стрельба, откуда здесь барабан?

Я напустил на себя строгое выражение лица и сказал концертмейстеру, что, мол, нехорошо так себя вести на нашей Декаде.

- Видите ли, маэстро, — сказал мне концертмейстер, — это играет наш фотограф. Ему ОЧЕНЬ хочется поиграть на барабане на концерте вместе со всем коллективом. Разрешите ему, пожалуйста.

Мне ничего не оставалось делать, как поддержать дружбу между нашими народами. И я обратился к фотографу со словами:

- Уважаемая группа ударных, не будете ли вы столь любезны сделать небольшой перерыв, пока я репетирую с остальным оркестром!

Когда весь оркестр был отпущен на перерыв, я подошел к ударнику и сказал:

- Я знаю, что вы фотограф, а не музыкант.

- Слушай, с дэтства играю на тромбоне. Можно мне поиграть с вами? Так хочется…

- Ну, ладно, — разрешил я. Но — уговор! Ты не дотрагиваешься до инструмента, пока я на тебя не посмотрю и не укажу, что надо ударить.

Так я приобрел еще одного друга в Грузии. Как только он ловил мой взгляд, он от всего сердца и темперамента лупил в барабан.

Настал день открытия нашей Декады. На сцене, как всегда, сидел президиум. Открылся занавес. Я дождался слов Мжаванадзе, который был тогда Первым секретарем ЦК, что Дни эстонской культуры в Грузии считаются открытыми. Пока он произносил речь, я завороженно смотрел ему прямо в рот. Его искусственные челюсти так стучали, что просто гипнотизировали меня. И черт меня дернул в этот критический момент поднять голову, чтобы убедиться, что мой фотограф на месте. Раздался колоссальный удар… Все замолчали. Музыковеды в штатском, которых там было видимо-невидимо, вытащили свои инструменты, да и я перепугался всерьез. Все обошлось, но фотограф за весь концерт не издал ни единого звука, сколько я ни смотрел на него и не призывал его ”вдарить” по барабану.

Заключительный концерт этой декады, как, впрочем, и большинства других, завершался коллективным исполнением песни "Широка страна моя родная". Члены президиума вставали, и, разевая рот, как у зубного врача, держали последнюю ноту все время, пока я не давал отмашку. Хоть тут я мог быть над ними начальником. И вот, тогда я опять посмотрел на своего злополучного фотографа. Сердце его не выдержало, все равно, заключительный концерт, хуже не будет, и он со всего размаха зафитилил по барабану. Это был достойный финал.