Аналитик Константин Эггерт: Россия втянулась в игру с непонятным исходом
Россия втянулась в Сирии в игру с непонятным исходом, полагает известный российский журналист и аналитик Константин Эггерт. В Сирии и во всем этом регионе Ближнего Востока она выглядит чужой. По его мнению, страны Балтии правы в своем стремлении укрепить структуры НАТО на своей территории, и сбитый Турцией российский самолет является далеко не последним фактором в этом вопросе.
Эггерт уверен, что перед глазами российского руководства в тот момент, когда оно принимало решение о военном вмешательстве в сирийский военный конфликт, стоял целый набор факторов. И все они были только позитивными, с точки зрения Кремля. "Первый и, наверное, главный момент — это его желание продемонстрировать, что он и есть главная сила в мире, которая противостоит тому, что Путин видит как проводимую США политику смены режима", — говорил он.
В этой связи Эггерт утверждает, что с точки зрения обычной политической логики российско-турецкий конфликт продемонстрировал, что страны Балтии совершенно правы в своем стремлении укрепить структуры НАТО на своей территории. В интервью Delfi он также рассказал о своем видении ситуации в России и о грядущих парламентских выборах. По его словам, "власть напоминает жонглера, который жонглирует все большим количеством шаров".
В недавнем интервью Delfi с голландским аналитиком прозвучала фраза, что происходящее в Сирии уже можно назвать малой мировой войной, поскольку в этом принимают участие все крупные игроки. Чем сейчас, по вашему мнению, является война в Сирии и зачем России война в Сирии?
Перед глазами российского руководства в тот момент, когда оно принимало решение о военном вмешательстве в сирийский военный конфликт, стоял целый набор факторов. И все они были только позитивными с точки зрения Кремля. Первый и, наверное, главный момент — это его желание продемонстрировать, что он и есть главная сила в мире, которая противостоит тому, что Путин видит как проводимую США политику смены режима. Политическое руководство России реально убеждено, что Запад, и в особенности США, стремятся при любом удобном случае сменить режимы, которые их не устраивают. И в Сирии Путин хочет продемонстрировать, стать первым человеком, который остановил политику США по смене режима Асада в Сирии.
Причина номер два. В то время, когда Путин принимал решение об отправке российских военных в Сирию, отношения с Вашингтоном казались безнадёжно испорченными. Российско-американская повестка дня была пуста. В Кремле отдают себе отчет в том, что многие аспекты политики нынешней администрации Барака Обамы — это просто подарок для российской власти. Обаму в Кремле не только не любят, но и презирают, точно так же как и Джона Керри. Именно это позволило Кремлю проводить свою политику в отношении Украины и даже подтолкнуло к операции в Сирии. В Москве прекрасно осознают, что такого рода каникулы продлятся ровно до 20-го января 2017 года, когда новый человек въедет в Овальный кабинет Белого дома. И, скорее всего, этот человек будет настроен на более жесткую политику в отношении России. Резон номер три — показать немногочисленным союзникам России, что на неё можно положиться.
Если вы союзник Путина и просите Кремль о помощи, то к вам прилетают самолеты и прибывают военные своетники. В-четвёртых, это демонстрация новых возможностей российского оружия, новых технических возможностей российской армии и одновременно показ потенциальным противникам, что Россия может постоять за себя. И есть пятый пункт, который можно привязать к любой внешнеполитической или домашней инициативе Кремля, — это влияние на общественное мнение. Интерес к Крыму и восточной Украине стал затухать. Событий, которые можно было бы представить к качестве ”больших успехов” с точки зрения Кремля на востоке Украины, не было.
Пришла пора переключить внимание и продемонстрировать на общемировом фоне, как Россия приходит на помощь другу. В этом смысле это выглядело, как выгода. Однако за тактическими шагами часто следуют стратегические последствия. Сирийская операция, конечно, усилила позиции Башара Асада и подняла мораль его армии. Но она не привела к коренному перелому в судьбах Сирии и Асада. Война как шла, так и бушует, стратегическая картина не меняется. А это означает, что невозможно обозначить, где та линия, после которой ты объявляешь о победе и уходишь. Поэтому Россия оказывается втянутой в противостояние очень важных игроков.
Если говорить с психологической точки зрения, то для всех игроков в регионе Россия — чужая, поскольку все понимают, что она не решает в регионе жизненно важных задач, связанных с национальными интересами, в отличие от Турции или других стран региона. Завтра исчезнет Асад — в России принципиально ничего не изменится. Россия на Ближнем Востоке играет шахматную партию прежде всего с США. Собственно, как это было в годы ”холодной войны”. Но Россия сегодня — не СССР вчера.
Ограниченность ресурсов уменьшает возможности России участвовать в региональной политике, и это выдвигает других игроков, для которых российские интересы вовсе не являются чем-то важным. В этом смысле Россия втянулась в игру с совершенно непонятным для меня исходом.
Одним из игроков является Турция и российско-турецкие отношения в данном контексте, видимо, неизбежно должны были столкнуться. В чем столкнулись интересы Турции и России? Ведь дело не только с сбитом самолете.
Дело как в принципиальных противоречиях по сирийскому вопросу, так и в личном недоверии между Путиным и Эрдоганом. И это закономерно, потому что они во многом очень похожи. Оба считают себя отцами нации, оба скептически относятся к западному либерализму, не любят, не уважают и давят оппозицию, не любят прожекторов общественного мнения в виде прессы. И именно эти два лидера столкнулись. Разногласия начались не вчера, а где-то в 2012 году, когда Москва и Анкара заняли разные позиции в отношении сирийского режима. Недоверие росло. При этом нужно отметить, что экономические связи двух стран очень тесные и ни Москва, ни Анкара в нынешней ситуации не пошли на окончательный разрыв отношений по двум основным проектам — строительству АЭС ”Росатомом” и газопроводу ”Южный поток”.
Мне кажется, российское руководство просто недооценило тот факт, что Эрдоган у себя дома позиционирует себя точно так же как Путин: как лидер чуть ли не мирового масштаба, который не позволяет унижать честь и достоинство Турции. Турция неоднократно просила Москву не летать в этом маленьком воздушном пространстве, через которое пролетел российский самолет. И в Москве недооценили факт, что Эрдоган дома не может казаться слабым. Факт, что самолет был сбит в течение нескольких секунд не с земли, а дежурившим в воздухе самолетом турецких ВВС означает, что это была целенаправленная акция демонстрации того, что Турция не уступит. Причем, это практически зеркальное отражение многих акций российского руководства.
При этом интересно, что несмотря на все санкции, ключевые экономические контракты не затронуты, а российские самолеты больше не появляются в небе над Турцией. Так что здесь был крайне неслучайный набор причин, появился лишь повод для выхода того, что накопилось. И последнее. Турция, которая сейчас заинтересована в том, чтобы получить поддержку ЕС и выглядеть нормально в глазах союзников по НАТО, проявила сдержанность в ответных санкциях, и сегодня Эрдоган выглядит взвешенным политиком, думающем о национальных интересах. Еще одним важным моментом, который косвенно касается стран Балтии и государств Восточной Европы, стала реакция НАТО на инцидент с российским самолетом.
Несмотря на очень сложные отношения между Анкарой и штаб-квартирой НАТО, в Брюсселе реакция была быстрой и однозначной, что послало определенный сигнал в Москву: какой бы ни был союзник — он союзник. А это как раз тот язык, который в Кремле понимают и на котором говорят со своими союзниками. В этом смысле российско-турецкий конфликт невольно подсветил все дискуссии, которые шли в отношении возможных действий России на ее западных рубежах.
Позволяют ли действия России — события на Украине и в Сирии — приобретать союзников и укреплять действующие союзнические отношения?
В отношении России по-прежнему остается правильной характеристика, данная ей Лилией Шевцовой: Россия — одинокая держава. Это было до Украины. Союзники России — это, как правило, союзники по интересам. России не удалось пока что создать некое сообщество стран, которые были бы объединены с Россией каким-то общими ценностями, принципами и устремлениями.
Большая часть союзов России — это браки по расчету, как с Беларусью или Казахстаном, или же браки по принуждению — как с Арменией или Киргизией. Среди союзников России нет ни одной глобально значимой экономики. Турция, которая таковой становится, теперь явно не союзник. Иран считает себя восходящей державой и использует свои отношения с Россией тогда, когда ему это нужно.
Я думаю, сейчас многие в Кремле хотя бы в частном порядке должны наконец признать, что многолетняя российская кампания по международной адвокатуре иранского режима оказалась категорически противопоказана российским национальным интересам. Сегодня Иран имеет прямой контакт с Вашингтоном, и никакие адвокаты ему скоро будут не нужны. Следует также учитывать тот факт, что в иранском политическом сознании, политической культуре Россия далеко не является другом и союзником.
Это государство со слоновьей исторической памятью. Там до сих пор помнят все неравноправные договоры договоры и с императорской Россией, и с Советсим Союзом, а также оккупацию 1941-1946 годов. Москва далеко не так важна Тегерану, как может показаться. Иранская политика Кремля сегодня — это последний парад советской ближневосточной политики, который неизвестно чем закончится. В регионе нет крупных российских экономических интересов, нет соотечественников, и напрямую с Россией этот регион не граничит. Есть необходимость борьбы с террористами, но манера, в которой Москва зашла на Ближний Восток, потенциальных союзников в этой борьбе как минимум настораживает.
Соотечественников там нет, но они, по мнению России, есть здесь, в странах Балтии. В этой связи Россия своими действиями, в первую очередь на Украине, насторожила всех своих соседей вокруг. В Литве действия России воспринимают с очень большой тревогой. Насколько, по вашему мнению, обоснованы опасения страны Балтии и стремление как можно быстрее и эффективнее нарастить присутствие НАТО на своей территории?
С точки зрения обычной политической логики, российско-турецкий конфликт продемонстрировал, что страны Балтии совершенно правы в своем стремлении укрепить структуры НАТО на своей территории. Очевидно, что не будь Турция членом НАТО, этот конфликт мог бы развиваться совершенно иначе.
Практика международных отношений последних месяцев подтверждает правоту руководителей балтийских стран. Одновременно, если посмотрим на меняющиеся реалии, то увидим, что и конфликт с Турцией, продемонстрировавший, что НАТО готово поддержать союзников, и ухудшающееся экономическое положение в России подталкивают сегодня Кремль к шагам по тушению некоторых разожженных в последнее время конфликтов.
И повышение статуса представителя России на переговорах в Минском формате, внезапные переговоры Виктории Нуланд и Владислава Суркова в Калининграде — это демонстрация такого рода активности. По сути, для российского руководства есть три выхода из нынешней тяжелой ситуации. Первый — сделать так, чтобы цена не нефть выросла, но это находится вне компетенции любого политического лидера в мире.
Второе — начать структурные реформы, как давно уже призывают оставшиеся в руководстве РФ прагматики. Но это невозможно, потому что приведет к реформе судебной системы, прав собственности, а здесь недалеко уже до свободных выборов и восстановления демократии. Этот путь невозможен для нынешнего политического режима. Остается третий вариант, паллиативный: добиться снятия санкций, вернув возможность международных кредитов, притока капиталов, нормализации политических отношений. Я думаю, сегодня Кремль сконцентрирован прежде всего на решении экономических проблем и на выходе из российско-украинского конфликта на востоке Украины. Но за пределами любых возможных переговоров остается Крым.
Стремление немедленно решить проблему санкций не означает, что Россия отказывается от проецирования своего влияния на соседей. Посмотрим как пойдут переговоры в Минском формате. Скорее всего в Кремле в очередной раз будут использовать слабость администрации Обамы, чтобы добиться давления партнеров по минскому диалогу и Киев.
Во-вторых, ”украинский вопрос”, как он выглядит в глазах Кремля, никуда не ушел, потому что для российского политического руководства во всей истории с Украиной главное — это чтобы Майдан из Киева не переехал на Красную площадь в Москве. И этот заразный, с точки зрения Кремля, пример будет продолжать его волновать. А это значит, что он не будет отказываться от попыток глубокого проникновения влияния на территорию Украины. А это означает, что все, кто выступает на украинской стороне, как страны Балтии и Польша, будут восприниматься как потенциальные противники. Я думаю, что после истории с Турцией вопрос о каких-то военных мерах (за западных границах) в обозримой перспективе снят с повестки дня, но это не означает, что другие инструменты воздействия заперты в сейфе.
В этом смысле Латвия и Эстония более уязвимы, чем Литва. Но то, что Варшава, Вильнюс, Рига и Таллинн будут продолжать восприниматься как раздражители, в этом нет никаких сомнений.
Это уже прописано в стратегии национальной безопасности, где НАТО названо угрозой.
В НАТО есть разные страны, но история со сбитым российским самолетом — очень важный момент в развитии отношений России с НАТО. То, что Турция показала всем, что будет в условиях, даже когда один из самых ненадежных союзников окажется в состоянии конфликта с третьей стороной, это важный момент, который в Кремле почувствовали. И еще по поводу стран Балтии. У Кремля есть возможности для дестабилизации ситуации изнутри. Однако, любая попытка разжигания межнациональных, экономических конфликтов будет бить в том числе и по России.
Несмотря на вроде бы значительное присутствие в медийной и общественной сферах, те, кто отвечают за это в Москве, плохо понимают, что здесь происходит. К странам Балтии по прежнему подходят с советскими лекалами, думают, что имеют дело с Прибалтикой. Но объективно существующие конфликты за четверть века приобрели другой характер. Выросло новое поколение людей, и проблемы в Латвии, Эстонии и Литве другие. Главный акцент в пропаганде сегодня переносится на то, что все уезжают, остались только старики. В какой-то степени в Москве понимают, что ”старые песни о главном” — о притеснении русских — перестают быть актуальными. Российская пропагандистская машина отличается от советской.
Экспортируется не замечательный образ России, а циничное отношение к жизни. И это работает, потому что вслед за цинизмом, теориями заговора идет безответственность. Этот месседж нацелен не только на тех, кто говорит по-русски, он в очень опасном смысле универсален и доступен любому.
Последний вопрос касается происходящего внутри России. В последнее время мы наблюдаем и растущее брожение внутри страны. Насколько у власти тверда почва под ногами, чтобы продолжать свою политику?
Власть напоминает жонглера, который жонглирует всё большим количеством шаров. Ни последствия аннексия Крыма, ни последствия вмешательства в восточной Украины, ни последствия отправки российского военного контингента в Сирию не были полностью просчитаны. Поэтому у меня нет оснований полагать, что экономическая политика российского правительства просчитана. Очевидно, что повышение градуса политической риторики такого типа, как демонстрирует Рамзан Кадыров — это признак нестабильности, слабости и неуверенности.
У российской власти, по подсчетам аналитиков ”Сбербанка”, для проведения нынешней политики осталось денег на два-три года. Уровень реальных доходов россиян падает второй год подряд на 10%. Крымский эффект оказался недолговечным. Более того, созданная Кремлем политическая система не способна играть роль пароварки с открытыми клапанами, из которой регулярно можно выпускать пар.
Даже клапанов не осталось после того, как все представители умеренной оппозиции и СМИ оказались вытеснены на обочину политической дискуссии. Не исключено, что в наступающем выборном цикле власть прибегнет к испытанному рецепту — на передний план будут выдвинуты настолько неприемлемые фигуры с такой агрессивной риторикой, что общество скажет: пусть лучше нынешние, чем эти. Выступления Кадырова — из этой серии. Но их нужно воспринимать как совершенно конкретную угрозу всем тем, кто не согласен. На выборах в Государственную думу в сентябре этого года прежде всего будут стоять социально-экономические вопросы.
Российский избиратель, особенно в глубинке, голосует за власть потому, что власть контролирует деньги. И главная мотивация Кремля в этих условиях — доказать людям, что он по-прежнему контролирует ситуацию и что мы — лучший вариант. Я уверен, что с санкциями и ”урегулированием” украинского конфликта будут очень торопиться, чтобы преподнести людям предвыборный подарок.
Этот год будет для власти спринтерским забегом. И когда замглавы администрации президента Вячеслав Володин выступает перед политтехнологами и говорит, что ”ЕР” будет самым либеральным участником предвыборной гонки, по-своему он прав. В театре абсурда, которой является российская политическая реальность, можно сделать так, что ”ЕР” будет самой вменяемой силой на выборах. И я уверен, что по этому сценарию будут развиваться события в ближайший год.
Того, что было после парламентских выборов 2011 года, ожидать не стоит?
Это предсказать очень сложно. Выборы в России в последние годы — это не выборы в общепринятом смысле слова, а плебисцит. Каждый раз разыгрывается одна и так же пьеса в разных декорациях. Власть выходит к людям и рассказывает новую историю о том, почему она незаменима. В этот раз расскажут новую историю, суть пьесы будет той же, а это означает, что и опасности остаются прежними. Возможность непредсказуемого развития событий сохраняется именно потому, что это не выборы. В этот раз люди в Кремле будут очень внимательны по отношению к внесистемной оппозиции.
Будут даже раздаваться призывы дать демократам пройти в парламент. Неожиданных ходов можно ожидать, но российская власть всегда старается играть по сценарию минимального риска. С ее точки зрения, главное — это тотальный контроль. Урок, что чем больше ты пытаешься контролировать, чем большим числом шаров жонглируешь, выше риск, не усвоен. Если в России начнут нарастать протесты социального характера среди тех, кого принято считать путинским большинством, тогда власть начнет активно работать с теми, кого Владислав Сурков в 2011 году назвал ”рассерженными горожанами”, городским средним классом, настроенным в пользу демократии.
Это один из вариантов развития событий, который при ухудшении экономической ситуации будет разыгран российскими властями. Но, мне кажется, во внешней и внутренней политике исчерпан не столько денежный ресурс, исчерпана сама модель, по которой работала власть: согласие подданных быть подданными, а не гражданами, структура управления через коррупцию, страх перед силовиками. Все это создаёт высокую долю непредсказуемости и любой, кто скажет, что знает, что будет в 2018 году на выборах президента, как минимум лукавит.
