ФОТО: Показали жизнь мигрантов в Литве — без розовых очков
Можно подумать, что вы оказались на границе Венгрии и Сербии, где венгры пытаются оградиться заборами от наплыва беженцев. Но здесь опасаются не беженцев. В Пабраде живут нелегальные мигранты, которым не удалось незаметно перейти границу. Часть из них, возможно, станут беженцами, или получат статус дополнительной защиты, и тогда их переведут в Центр приема беженцев в Рукле.
В Пабраде люди обычно ждут решения о предоставлении статуса в Литве, или отправляются домой. В центр мы прибыли с коллегой из австрийской газеты, чтобы пообщаться с людьми, которые просят убежища в Литве. Но мы не ожидали, что двери будут открыты так широко.
Но кажется, что жители центра недовольны тем, что надолго застряли в Литве — для многих это транзитная страна по пути в богатую Европу. Просьбы о предоставлении убежища они пишут, скорее, ради возможности свободно передвигаться, чтобы достичь цели.
”Мы хотели поехать в Нидерланды, там живет наша дочь”, — рассказала женщина среднего возраста из Киргизии. По ее словам, в Нидерландах несравнимо лучше заботятся о просителях убежища.
Курд из Сирии Исмаил Абдель Бассат рассказал, что хотел попасть в Норвегию, где некоторое время жил и работал. Один его брат в Норвегии, другой — в Нидерландах, еще один — в Турции, а сам Исмаил оказался в Литве.
”Мы хотели в Германию”, — призналась 17-летняя девушка из Афганистана. Беременная девушка оказалась в Пабраде с мужем, но он живет в части с усиленной охраной. Пара попросила убежища в Литве, но пыталась уехать, их задержали.
Рассказывают невероятные истории
Центр в Пабраде разделен на две части. В здании, напоминающем тюрьму, живут мигранты, ожидающие депортации, или просители убежища в Литве, которые уже пытались отсюда уехать. Жители другой части центра — по сути, свободны — они не нарушали установленные условия, не пытались бежать.
Глава центра Ремигиюс Воликас и заместитель Александрас Кисловас сначала ознакомили нас с той частью центра, которая напоминает общежитие, здесь мигранты живут как студенты. Разница только в том, что они не могут покидать центр более чем на 24 часа.
”Люди из Афганистана часто не знают, как мыть полы мокрой тряпкой”, — рассказал Воликас.
Собеседники рассказывают, что в центре жили просители убежища из Грузии, которые наносили себе раны, обокрали магазин в Пабраде, украли у посетителей телефон. Собеседники могут рассказать множество историй, которые удивляют.
Девушка из Афганистана хочет учиться
Из комнаты выглянула женщина среднего возраста из Киргизии. Она живет вместе с супругом, они собираются завтракать. Женщина рассказала об условиях в Нидерландах, где живет ее дочь. ”Это нельзя сравнить”, — сказала она. ”Мой муж — инвалид, а здесь даже невозможно получить коляску”.
На вопрос, согласится ли она жить в Литве, если ей предоставят убежище, женщина неуверенно ответила: ”Может, и останемся. Здесь люди понимают по-русски, можно договориться”.
Она представила свою соседку — молодую девушку из Афганистана, которая немного говорит по-английски. Ее муж живет в части, напоминающей тюрьму. Супруги имеют право встречаться.
”Мы уехали из Афганистана, потому что там небезопасно, какие-то люди хотели нас убить”, — сказала девушка, но не смогла объяснить, почему им угрожала опасность.
”Я хочу ходить в школу, хочу учиться, а в Афганистане это невозможно”, — добавила она. Собеседница учила английский язык в школе, но, по ее словам, многие девочки боятся ходить в школу, так как талибы часто атакуют школы для девочек — считают, что женщинам образование вредит.
”Если ты ходишь в школу, постоянно боишься, что тебя убьют”, — сказала девушка. В Афганистане у нее осталась мама, три сестры и брат. В Литве она с мужем уже пять месяцев.
Курду не нравится пища
В центре мы встретили прибывшего из Сирии Исмаила Абделя Бассата. Он — курд из города, находящегося неподалеку от границы с Турцией и Ираком, но его рассказ довольно запутанный, возможно, из-за языкового барьера. Он немного говорит по-английски. В разговоре он часто упоминает Гуантанамо — вероятно, сравнивает с этой тюрьмой закрытую часть центра в Пабраде.
Исмаил рассказал, что долго жил в Норвегии, где получил убежище, но закончился срок, и ему пришлось уехать. Он ехал в Швецию, но, по его словам, был отправлен в Литву.
”Здесь селят очень много людей. Почему так много? Почему нас здесь закрывают?” — спрашивает Исмаил, хотя свобода его передвижения ограничена минимально.
Исмаил рассказал, что 20 лет работает поваром. По его словам, в Норвегии он работал в ресторане. Он возмущается, что в центре не может готовить. Всех жителей центра кормят в столовой, но Исмаилу эта еда не нравится.
”Еда очень плохая. И нам дают всего по 10 евро в месяц”, — сказал он. ”Еду надо менять. Я не говорю, что нужно что-то особенное. Но, например, рис или макароны. Я умею это готовить очень хорошо, а здесь люди не едят, им не нравится”, — возмущался мужчина.
Услышав претензии к еде, мы отправились в столовую. В день посещения журналистов на обед был гороховый суп, шницели из говядины, ячменная каша, напиток, хлеб, огурцы. На ужин — вареная картошка, сельдь с луком, простокваша, яблоки и хлеб. Можно выбирать альтернативное меню, которое можно назвать вегетарианским. Детям дают бананы, на завтрак — кашу, сыр или колбасу, масло, батон, кофе, печенье.
Интервью превратилось в базар
Потом мы попали в закрытую часть центра, где нет свободы передвижения. Здесь больше всего мигрантов из Вьетнама — их в Пабраде около 130. Они встретили журналистов с радостью, охотно фотографировались, но не говорят практически ни на одном языке, кроме родного. Нхан Нгуен Ван, который немного знает английский, сказал, что хочет вернуться во Вьетнам. Он уехал из своей страны, чтобы заработать, помочь семье, но застрял в Литве.
Пока Нхан Нгуен Ван рассказывал о себе, вокруг собираются его друзья по несчастью. Мужчины улыбаются и советуют, что говорить. Интервью превращается в базар без результатов.
В это части центра мужчины живут за решеткой. Они могут примерно два часа гулять во дворе. Первое, что видишь — много людей сидят в коридоре на полу, играют в карты, разговаривают. По словам Кисловаса, сейчас центр переполнен, это иллюстрирует одна комната, в которой живут 25 человек.
Далее мы попадаем в импровизированную кухню и комнатку рядом с ней. Здесь стоит деревянный каркас кровати, который один из жителей поливает кипятком — скорее всего, уничтожает клопов.
В просьбах — невероятные причины
В Пабраде больше всего мигрантов из Вьетнама — около 200 человек. Другие прибыли из Индии, Афганистана, Армении, Азербайджана, Беларуси, Грузии, России, Таджикистана, Украины, Того, Шри-Ланки, Киргизии. Воликас и Кисловас рассказали, что убежища в Литве просят не все, но те, кто просит — часто смешат. Например, одна женщина указала, что просит политического убежища, так как в Нидерландах хочет выращивать коноплю. Ее просьба должна рассматриваться. Один мигрант из Грузии в просьбе указал, что не может вернуться в свою страну, так как у него много долгов.
”Приведу еще один пример. Несколько грузин просят убежища. Они живут в Литве около месяца, собирают деньги, узнают пути, тогда складываются и покупают дешевый автомобиль и едут в Европу”, — рассказал Кисловас.
С 2012 года в Литву приехали 33 человека, которые утверждали, что они из Сирии, но только 13 из них сказали правду и получили вид на жительство в Литве.
”Установлено, что 14 человек — не из Сирии, еще 6 — не установлено”, — сказал Воликас. Как отличить людей из Сирии, если у них нет документов? Берутся отпечатки пальцев, и человека ищут по всем системам, также важно, на каком языке иностранцы разговаривают между собой. Знаком, что человек обманывает, становится и то, что он не умеет писать арабскими буквами — так случается с таджиками, которые говорят по-арабски, но пишут на кириллице.
