Как эстонских русских снова классифицировали

Наконец произошло то, чего эстонская общественность ждала уже несколько месяцев — перебравшийся (но, по собственным словам, не эмигрировавший) в Эстонию из России музыкальный критик, блогер, колумнист, преподаватель университетов Артемий Троицкий классифицировал русскоязычное население Эстонии. При этом обозначив главный свой вывод в русском вопросе — дискриминации он не заметил.

Мне посчастливилось провести в Южно-Африканской Республике более года и сохранить связь с этой страной. Мой круг общения в ЮАР достаточно широк, он включает в себя представителей большой части расовых, возрастных, социально-экономических групп "радужной нации", как они сами себя называют. Повседневную информацию получала и получаю из местных СМИ, так как большая часть вещания и печати — на одном из 11 (!) официальных языков страны, английском.

Тем не менее, несмотря на осведомленность, время, проведенное в ЮАР и соседних странах, мне трудно представить, чтобы я позволила себе затронуть в прессе одну из наиболее чувствительных для населения тем, не подумав при этом о последствиях, о том, принесу ли я своими размышлениями и подачей материала этому обществу пользу или вред, не будет ли мое высказывание кому-то на руку, не помогу ли я еще более укоренить сложившиеся стереотипы. Причем, как в самой стране, так и за ее пределами.

Во многом понимание такой ответственности укрепилось во мне именно в ЮАР: африканские государства, как и большинство так называемых стран третьего мира (уже само это название несет негативную смысловую нагрузку) — это те нации, которые являются заложниками стереотипов, сложившихся о них в странах Запада. И одна из причин — далеко не все зарубежные журналисты, киношники, телевизионщики утруждают себя размышлениями о реальном влиянии создаваемых ими материалов.

Недовольные нытики

Начать можно было бы, конечно, с того, что ни себя, ни большей части своих русскоязычных друзей, коллег и родных я в этой классификации не увидела. Возможно, автор недостаточно подробно расписал некоторые категории, но домысливать за него я не имею возможности. Но это все мелочи.

Согласно авторской классификации, чувство недовольства и ущемленности имеет отношение исключительно к тем, кто никак не вовлечен и не интересуется жизнью в Эстонии, и, если судить по описанию в статье, — относится к Эстонии скорее несколько пренебрежительно. Это с одной стороны рисует искаженную картину местной русскоязычной общины и — что особенно важно — сильно упрощает саму проблему чувства ущемленности и отчужденности, его причин и распространенности в обществе, а с другой — показывает крайне низкую осведомленность автора в этой теме. Автор, кстати, этого и не скрывает, и просит его строго не судить — стараюсь удовлетворить его просьбу.

Взгляд на общество со стороны бывает важен для лучшего понимания этим обществом самого себя. Но тот же взгляд со стороны, основанный на собственных стереотипах, ложных предпосылках, недостаточном понимании ситуации, баланса сил, может этому же обществу навредить. Свободе слова всегда сопутствует определенная ответственность, о чем часто забывается.

И именно это остается неясным для меня — понимает ли автор свою ответственность за подобную представленную в том числе и эстонским читателям классификацию, которая в общем-то близка к уже сложившимся в нашей стране представлениям о местных русскоязычных и их/нашем "нытье"? Кстати, не знаю, в курсе ли автор, что на эстонском языке его материал вышел под заголовком "Артемий Троицкий: обиженных на эстонское государство и власти русских понять трудно".

Понаехали

Высказываясь публично, думающий человек преследует какую-то цель. Предположим, это цели идеалистические: способствовать сплочению общества, помочь в решении каких-либо проблем, поднять вопрос, на который не обращается достаточное внимание. В чем же цель такой классификации? Сблизить эстонскую и русскоязычную общину она явно не может — если только еще больше разобщить, новых для местного читателя вопросов она не поднимает — проблема непонимания друг друга, разного взгляда на функционирование государства и его эффективность — одна из наиболее актуальных проблем в нашем обществе. Классификация не решает и никаких проблем, не предлагает какого-то свежего взгляда или нового подхода. Более того, заявление Троицкого, что лично он не видит, каким образом ущемляются интересы этнических русских, вполне соответствует официальной риторике в Эстонии.

Итак, приезжает в маленькую Эстонию известный российский интеллигент, оппозиционер, знакомый и уважаемый далеко за пределами своей страны, т.е. человек с определенным авторитетом, и, как и многие приезжавшие до него известные российские интеллигенты и оппозиционеры, во всеуслышание заявляет — не понимаю, в чем проблема тут у ваших русских, чего им не нравится, чего ноют?! И прощайте попытки горстки исследователей, общественных деятелей, журналистов, и даже некоторых политиков хоть в каком-то приемлемом для эстоноязычной части общества виде донести, что проблемы реальны, что они существуют.

Я, конечно, не хочу драматизировать и утверждать, что одной статьей ставится крест на всем, что делается или было сделано, но необходимо осознавать, что именно сейчас, на фоне международной и внутренней политической ситуации, диалог русскоязычной и эстоноязычной общин фактически сведен на нет.

Что же теперь, молчать?!

Со своей стороны, могу предложить некоторые рекомендации: прежде чем поддаться желанию — как собственному, так и общественному, ведь эстоноязычная пресса и возможно даже общественность с самого начала ждала от Троицкого именно этого, — составить классификацию на крайне чувствительную тему, которая может стать поводом для создания новых или укрепления уже имеющихся стереотипов, взять себя в руки и разобраться, достаточными ли знаниями о ситуации владеет человек. Если нет, а автор честно признает, что его впечатления поверхностны, то попробовать их получить.

Например, если хочется, хоть и с насмешкой, посоветовать создать партию, дабы, опять же, не ныть, то стоило бы узнать, как обстояли дела с "русской" политикой в Эстонии на протяжении последних 20 лет, и не сыграла ли свою роль в судьбе этой "русской" политики местная спецслужба — КаПо. Еще неплохо бы обратиться к некоторым исследованиям, например — "Межнациональные отношения и перспективы интеграции в Эстонии" о (провальной) интеграционной программе, вышедшем в 2007 году, авторами которого стали Ирис Петтай, Иви Проос, Юхан Кивиряхк и Давид Всевиов. Попробовать узнать, насколько часто в эстоноязычной прессе публикуются мнения местных русскоязычных деятелей. Попытаться разобраться, какие социальные и политические процессы привели к тому самому чувству отчужденности в русскоязычной среде. Это так, навскидку.

Хотя возможно, что во всем этом нет смысла. Если у человека, который регулярно выступает на конференциях по правам человека, не вызывает никакой мысли о несправедливости и несоответствии европейским ценностям сам факт существования института безгражданства (даже если пока он встречал только тех, кому серый паспорт удобен), и то, что тысячи людей, живших здесь на момент восстановления независимости уже много лет или даже родившихся тут, считавших эту страну своим домом, вдруг оказались чужаками, более того — детьми оккупантов, и были отстранены от политических решений, то, он и не увидит никаких проблем или сложностей в последствиях этого. К тому же, если заявлять противоположное, то довольно быстро могут отнести к другой категории — к пророссийским активистам.

Недоумение

В интервью русскому порталу ERR, уже после публикации упомянутой классификации, Артемий Троицкий сказал следующее: "Поскольку я языком не владею, гражданином не являюсь и живу тут без году неделя, то не чувствую себя морально вправе активно вмешиваться в эстонскую политическую жизнь. Человек я достаточно известный, и если я начну это делать, то возникнут вопросы и претензии чисто этического характера". Он также не считает корректным, когда известные люди из России занимаются в Эстонии политической агитацией. Даже заметил, как местные организаторы "правозащитных" (кавычки мои) конференций привозят из России исключительно оппозиционеров, и считает это не совсем правильным.

Тем сложнее мне понять, как могла появиться такая классификация. Ровно такое же недоумение вызывает у меня описание Троицким своих ощущений от русской диаспоры, как и категория "обиженных" — у него самого. Второй текст на ту же тему, в котором Троицкий отвечает своим критикам, только усилил это чувство.