Для нашего государства не существует серопаспортников и инвалидов
Возможно, многие ученики хотели бы, чтобы их не было. Те, кто не выучил. Или те, кто не помнил слов. Однако присутствовавшие учителя не интересовали. Она спрашивала о тех, кто не пришел.
Двадцать лет прошло, а этот вопрос, как буксир, который тащит за собой всю Эстонию. Кто отсутствует? Где таланты? Мы постоянно спрашиваем про тех, кто отсюда уехал, но не интересуемся теми, кто остался. Нас так научили. Но ведь в действительности нужно узнавать и о тех, кто остался с нами.
Когда я ездила в Кохтла-Ярве в гости к семье школьницы Кристины Бруевой, я поняла, что эстонское государство записало их в список отсутствующих. У них нет надежды исправить оценку за поведение. Это окончательное и бесповоротное решение занижает среднюю оценку аттестата, читай: сокращает жизненные возможности. Я не могу иначе трактовать провал законопроекта Осиновского в Рийгикогу.
Сегодня государство не хочет слышать объяснений 90 000 серопаспортников, отсутствующих в жизни Эстонии. Кому это нужно, если они не могут голосовать на выборах в Рийгикогу или Европарламент! А, люди, родившиеся в Эстонии?
Ирина Бруева, мама Кристины, может сказать по-эстонски только ”меня зовут Ирина”. Все. Она родилась в Эстонии, ходила здесь в школу. Она прошла курсы эстонского языка, заплатила за них 200 евро, а две недели спустя не помнила ничего кроме этой фразы.
Четыре эстонские семьи, которые живут поблизости, при встрече сразу же начинают говорить на русском. Нет времени тянуть кота за хвост, времени мало, давай, давай.
Недавно Ирина искала в местном магазине человека, который перевел бы ей эстонскую этикетку на русский. Но потом она сдалась. Нет такого человека, кто бы помнил слова. Отсутствуют.
Ирина сделала еще одну ошибку — она подняла руку в неправильное время. Если бы она умолчала о российском гражданстве дочери, то у ребенка был бы и эстонский паспорт, поскольку эстонское государство не способно контролировать, есть ли у кого гражданство другой страны. Но Ирина хотела быть честной. Она положила российский паспорт дочери на стол. В итоге Кристину не "оставили на второй год", а просто ”вышвырнули из школы”. Ху из эбсент тудэй? Одна из них — Кристина Бруева.
Еще хуже ситуация у тех, кто физически присутствует, но учитель смотрит сквозь них, будто бы их и нет. Все равно, что они не пришли на урок. В Эстонии людей с ограниченными возможностями больше, чем серопаспортников.
Пособия самым слабым (детям, инвалидам) не позволяют ни жить хорошо, ни умереть. У нас не обсуждают, что будет, если кто-то, к примеру, единственный кормилец семьи заболеет раком или станет алкоголиком — на эту тему наложили табу. Отсюда вырастает подавляющая бедность. Человека заставляют отсутствовать. Если в какой-то момент он настолько отстает от программы, то в один прекрасный день он вылетает из школы. Эксмат! И вопрос о том, кто отсутствует в обществе, в этот самый день становится для кого-то личным. Что становится с человеком, который отсутствует в своей собственной жизни?
Одна часть с достоинством молчит, другая часть дает о себе знать в качестве анонимной массы онлайн-комментаторов. Опытному психологу не трудно поставить обществу диагноз на основании этих сообщений — это массовая ненависть и отчаяние, с причинами которых нужно бороться. На странице комментариев можно было бы разместить текст: ”Внимание, это лекарство, при возникновении побочных эффектов проконсультируйтесь…”
С кем? С учителем по имени Эстонская Республика.
Все последние годы государство было на месте, но при этом оно сильно отсутствовало. Для тех, кто больны или незаметны.
Его не было тогда, когда начался урок. И если государство ведет себя, как учитель английского языка, который интересуется только тем, кто отсутствует на уроке, то в скором времени оно останется у доски в одиночку. Больше никто не захочет ходить на его уроки.
Оригинал материала вышел в еженедельнике Eesti Ekspress.
