Вместо присяги солдат-срочник оказался в искусственной коме
К Delfi обратился руководитель кохтла-ярвеской фирмы, в которой работает супруг матери солдата, и рассказал, что у его сотрудника Андрея Драговича в семье случилось несчастье. Он и его жена Любовь Драгович, вместо того, чтобы поехать на присягу в часть к сыну, вынуждены были искать его по больницам, а теперь им приходится ездить в Таллинн, где в одной из больниц нашелся их сын.
”Последняя наша поездка к сыну в часть была 1 декабря. К тому дню единственная проблема со здоровьем у него была — гайморит. Он сказал, что находится на этапе выздоровления. 3 декабря, по его словам, он должен был пойти в лес на занятия по выживанию в полевых условиях. Мы посчитали, что его с недолеченным гайморитом в лес вряд ли возьмут. Потом Иван сказал, что в лесу ему стало хуже, и 5 декабря его привезли в часть. Потом мы узнали, что ни в каком лесу он не был, это подтвердил один из его сослуживцев”, — рассказал нам Андрей Драгович, второй муж Любови, который считает Ивана своим сыном.
8 декабря сын позвонил Андрею и сказал, что ему вызывали скорую помощь, поставили капельницу, после которой ему стало легче. Также Иван сказал, что у него опух левый бок. ”По словам Вани, перед приездом скорой кто-то из военных чинов его длительное время расспрашивал, вероятно, пытаясь выяснить, что произошло, почему у него опухоль под ребрами. Потом уже нам сказали, что опухоль на этом месте могла появиться либо вследствие удара, либо из-за воспаления хвостика поджелудочной железы”, — описал Андрей.
Родители обзвонили все больницы
Иван сказал родителям, что 10 декабря его должны отвезти в Таллинн к ЛОРу, чтобы проверить носоглотку, однако, 9 числа он позвонил и сообщил, что ему опять в части поставили капельницу.
”Мы договорились, что 10 декабря после возвращения из Таллинна от врача он нам позвонит. Но в этот день мы звонка не дождались”, — вспоминает Андрей.
Родители начали обзванивать все столичные больницы. Дозвонились до Ида-Таллиннской и до региональной. Сейчас Иван находится в Таллинне в Северо-Эстонской региональной больнице, где уточнили, что 9 декабря в 21.10 солдат-срочник был зарегистрирован у них. При этом 9 числа в 20 часов мать разговаривала с Иваном, и у него все было в порядке.
”Из части нам ничего вообще не сообщили. Только 18 декабря нам оттуда позвонили после того, как мы написали письмо в Министерство обороны, и сестра из санчасти сказала, что сына якобы 18 декабря доставили в региональную больницу. Я им сказал, что его положили в неврологию в региональной больнице днем ранее, и мы там были. Зачем надо было врать?” — возмущен Андрей.
Андрей подчеркнул, что 18 декабря в 10.30 им позвонили из воинской санчасти, и сказали, что 18 числа сына поместили в Северо-Эстонскую региональную больницу. Но родители были в больнице 17 декабря, и при них Ивана уже туда привезли: ”Военный медик замолчала, и больше ничего не говорила”.
Семья заключила договор с адвокатом, которому доверила представлять свои интересы, и, как сказал Андрей, по всей видимости, дело будет доведено до суда. Семья солдата не может понять, как могло случиться, что ее вообще не поставили в известность о тяжелом состоянии сына. С 9 декабря, как сказал Андрей, Ивана начали ”таскать по больницам”.
”Сначала отправили в больницу Раквере. Оттуда его направили в Психиатрическую клинику Ляэне-Таллиннской центральной больницы, куда его привезли уже в парализованном состоянии. Это уже потерянные дни… Сейчас он находится в Северо-Эстонской региональной больнице в состоянии искусственной комы”, — перечислил Андрей. Родители не могут понять, чем была вызвана необходимость отправлять Ивана в психбольницу. Они там были и узнали от врача, что депрессия, в которой находился Иван в результате разрыва отношений с девушкой, не являлась поводом для помещения его в это лечебное заведение.
”Солдат был в постоянном контакте с родителями”
Пресс-секретарь Восточного военного округа Марина Лощина ответила Delfi, что солдат срочной службы первый раз обратился к медикам Северо-Восточного округа Сил обороны 8 декабря. Его осмотрели, назначили лечение и поместили в лазарет части.
”9 декабря врачи округа направили его в Ракверескую больницу для проведения обследований. На данный момент молодой человек находится в Северо-Эстонской региональной больнице, — подтвердила она. — Силы обороны не могут комментировать медицинский диагноз солдата и назначенное ему лечение, так как это находится в компетенции врачей”.
Лощина уточнила, что, приступая к службе, срочники дают имя и контактный телефон близкого человека, которого должны информировать, если с ними что-то случится: ”Как правило, солдаты сами информируют близких по телефону, если оказываются на обследовании или в больнице. Так же поступил и упомянутый солдат-срочник, который был в постоянном контакте с родителями”. По ее словам, данные о дальнейшем состоянии его здоровья родителям передавали гражданские врачи.
”Надеемся, что врачи смогут ему помочь, и его здоровье пойдет на поправку”, — подытожила Лощина.
Письмо родителей солдата пришло в Минобороны 17 декабря, планировалось, что ответить на него должны 19 декабря.
Ночной разговор в части
19 декабря, когда родственники солдата Ивана Смирнова находились у него в больнице в Таллинне, им позвонила Лощина и попросила на обратном пути в Кохтла-Ярве заехать в воинскую часть. Она сказала, что, хотя будет уже позднее время, командиры части и подразделения, в котором служит Иван, будут их ждать.
Около полуночи Андрей Драгович вернулся домой и рассказал Delfi о прошедшей встрече.
”Мы навестили сына и поехали в Тапа, в часть. Там состоялся разговор, в котором участвовали Марина Лощина, врач части госпожа Ребане, непосредственный командир подразделения Ивана Михкель Кост и командир части, фамилию которого я не запомнил. Нас, прежде всего, интересовало, почему нам не сообщили о том, что сын оказался в тяжелом состоянии. Нам объяснили, что у них в армии упразднена структура оповещения родителей солдат-срочников. Она теперь распространяется только на контрактников, например, несущих службу в Афганистане”, — поведал Андрей.
По его словам, в части сами недовольны отменой системы оповещения.
”Мол, у тех, кто идет на задание, берут контактные данные. А родных солдат срочной службы они по закону не должны оповещать. Я тогда спросил, а почему же известили родных солдата Алексей Логвиненко, который застрелился в Палдиски, ответили, что тогда у них еще была структура оповещения родителей. Теперь, в соответствии с законом о защите личных данных, такая структура была упразднена, — продолжил Андрей. — На вопрос, кто же нас должен был оповестить, нам ответили, что если он поступил в Ракверескую больницу, то должна была об этом сообщить больница. Еще объяснили, что солдаты уже являются совершеннолетними, у сына был с собой телефон, он мог позвонить сам”.
Родители пытались выяснить, что же все-таки случилось с сыном: ”Нам сказали, что в армии проводили свое внутреннее расследование, в ходе которого установлено — и сын это подтвердил — что избиения не было, а опухоль образовалась по иной причине”.
Родители не исключают, что была врачебная ошибка
Любовь и Андрей, прежде всего, требуют, чтобы их сыну была оказана квалифицированная медицинская помощь. Они надеются, что будет проведено объективное расследование причин случившегося, и установлено, не имело ли место избиение солдата, в результате которого была повреждена поджелудочная железа, и он оказался в тяжелом состоянии в больнице.
”Мы считаем, что наши права были ущемлены в той части, что нас своевременно не оповестили о случившемся. Во-вторых, мы полагаем, что имела место серьезная врачебная ошибка. Мы выяснили, что в психбольницу его отправили раквереские врачи, которые решили, что у нашего сына психическое, а не неврологическое заболевание. У нас создается впечатление, что, как говорится, ”дело темное”. Мы думаем, что врач в части совершил ошибку: Иван еще не восстановился после болезни, но ему уже сделали две прививки — от гриппа и энцефалита. Пока он принимал антибиотики, эти прививки делать было нельзя”, — считает Андрей.
Семью уверили, что ”черного сценария”, когда солдата комиссуют по состоянию здоровья и все заботы по его лечению ложатся только на семью, не будет: ”Нам обещали, что он будет числиться в составе части до полного выздоровления и восстановления”.
Им остается непонятным, как солдат, находящийся введенным в искусственную кому, должен был сам позвонить домой и сообщить о своем состоянии. Семья поняла, что известить об этом должна была не армия, а больница, в которую попал Иван.
Однако командование части принесло родителям солдата свои извинения за то, что они не были своевременно поставлены в известность о случившемся с их сыном.
Избиения не было, но служебное расследование идет
По данным Сил обороны, не было ни драки, ни избиения, это подтвердил и сам Иван. Для выяснения точных обстоятельств случившегося начато внутреннее служебное расследование, которое еще идет.
Пресс-секретарь Восточного военного округа Марина Лощина подтвердила, что командир батальона принес родителям извинения по причине сложившейся ситуации. Он попросил прощения за то, что мы не учли, что по какой-то причине информация не пошла до родителей. В гражданских больницах свои правила, нас они не обязаны извещать о состоянии и передвижениях солдата-срочника. Закон рассматривает солдата, прежде всего, как взрослого человека, который самостоятельно общается со своими близкими, и только он сам может решать, кому и какую информацию о своем здоровье сообщать.
На вопрос Delfi о том, правда ли, что в последнее время изменился порядок оповещения родителей и близких солдат срочной службы о кризисных ситуациях, Лощина ответила: ”В кризисной ситуации, когда во время учений, на территории воинской части, во время службы с солдатом происходит несчастный случай, и в результате он не может самостоятельно общаться с родственниками, мы берем оповещение на себя. Если же солдат в сознании и способен контактировать, он сам решает, кого оповестить и когда”.
”Сейчас Иван по-прежнему находится в состоянии искусственной комы, но мы заметили, что наступает небольшое улучшение, в частности, в лучшую сторону изменился цвет лица. И врачи сказали, что идет небольшое пока, но улучшение”, — поделился Андрей. Delfi продолжит следить за развитием дела.
